Обсидиановая комната

Лонгстрит трусцой пробежал по берегу и вскоре оказался у главного дома, окруженного спецназовцами. Переговорщик уговаривал в мегафон всех выйти, давал последнее предупреждение: иначе бойцы войдут в дом и всякое сопротивление будет подавлено.

– Там есть кто-нибудь? – спросил Лонгстрит, подойдя к командиру синих.

– Мы не знаем. Стрелять оттуда никто не стрелял, ничего не видно, никаких звуков оттуда тоже не слышно.

Лонгстрит кивнул. Диогена внутри не было, он понял это в ту самую минуту, как увидел дом – разлапистое деревянное сооружение, которое сгорит за пять минут и где не укроешься: девятимиллиметровый патрон прошьет все здание насквозь.

– Набросайте светошумовых гранат – и вперед.

– Да, сэр.

– Я ухожу – у меня специальная задача.

Лонгстрит развернулся. Диоген и женщина находились где-то в другом месте. Захват дома будет идеальным отвлечением, и он сможет выследить их, когда они меньше всего это ожидают. Уходя прочь, он услышал, как человек в мегафон объявлял, что это последнее предупреждение и последняя возможность для них, а через мгновение раздался звук бьющегося стекла и приглушенные взрывы гранат.



Осторожно продвигаясь по мангровой роще подальше от главных действий, Пендергаст поддерживал Констанс и не спускал глаз с Диогена, который шел впереди под прицелом пистолета. Его брат двигался медленно, словно в тумане. Они шли скрытно, держась самых густых зарослей. Впереди за деревьями Пендергаст увидел свет пожара, он знал, что это коттедж смотрителя. Еще через мгновение Алоизий выглянул на поляну, на которой стоял дом. Дом и в самом деле горел – его зачистили и захватили. Экземпляр «Улисса» лежал в песке среди многочисленных отпечатков ботинок. Команда спецназа ушла вперед, оставив после себя пустоту.

– Не останавливаться, – велел Пендергаст, показывая на тропинку, которая вела от коттеджа к берегу.

– Куда мы идем? – спросил Диоген.

Пендергаст не ответил. Они шли по тропинке и через несколько секунд оказались на берегу. Пендергаст остановился, оценивая обстановку. Вокруг он никого не увидел. «Зодиак» ФБР был причален к пирсу напротив главного дома. Двое человек затаскивали на борт раненых на носилках. Через несколько секунд взревел двигатель, и «зодиак», отчалив от пристани, направился на юго-восток. Действия разворачивались теперь внутри главного дома.

Они пошли дальше, держась в тени деревьев, нависающих над полосой песка. Пройдя некоторое расстояние, Пендергаст остановился. Недалеко от берега находилась цепочка крохотных мангровых островов, растянувшаяся по мелководью.

– Алоизий.

К удивлению Пендергаста, из темноты появилась фигура. Лонгстрит. В руке он держал пистолет.

– После нашего разговора я должен был догадаться, что вы найдете сюда дорогу сами, – сказал Лонгстрит.

Пендергаст промолчал.

– Я не понимаю, что у вас на уме, – продолжил Лонгстрит, – но я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы вы бросили ваш «девятьсот одиннадцатый» на песок.

Пендергаст уронил пистолет.

– Вы, возможно, забыли о чести и о клятве, но я не забыл. – Лонгстрит сделал шаг вперед и навел пистолет на Диогена. – Твой час настал, – отчеканил он. – Приготовься к смерти, ублюдок.

Наступило долгое молчание.

Это вывело Лонгстрита из себя. Он посмотрел на Пендергаста:

– Он убил Деккера.

И снова тишина.

– Я его прикончу, мы согласуем наши показания, и никто ничего не узнает.

– Нет, – сказала Констанс.

Лонгстрит проигнорировал ее. Его палец на спусковом крючке начал движение.

– Нет! – крикнула она, неожиданно бросилась к Диогену и оттолкнула его в сторону.

Прогремел выстрел, но пуля прошла мимо.

Констанс встала перед Диогеном.

– Ради бога, уберите ее с моего пути, – велел Лонгстрит Пендергасту.

Тот посмотрел на него:

– Я отвечаю так же – нет.

– Что вы такое несете?

– Вы его не убьете.

– Мы принесли клятву! Он убил Деккера. Вы сами сказали: убить его – это единственный возможный выход.


– Он мой брат.

Лонгстрит смотрел на него, лишившись дара речи.

– Простите, – сказал Пендергаст. – Мы… семья.

– Семья?

– Наверное, нужно быть Пендергастом, чтобы понять. Я виноват в тягчайших преступлениях против моего брата. Он стал таким, какой он есть, по моей вине. И теперь я понимаю, что, если приму участие в его убийстве, я не смогу примириться с самим собой – в самом буквальном смысле этого слова. У меня не будет иного выхода – только покончить с собой.

Лонгстрит переводил недоуменный взгляд с одного брата на другого:

– Черт меня побери, это не лезет ни в какие ворота!

– Говард, прошу вас. Не убивайте моего брата. Он исчезнет, и вы никогда больше не услышите про него. Я даю вам мое слово.

Услышав это, Диоген саркастически, карикатурно рассмеялся:

– Да бога ради, не слушайте его. Убейте меня. Я хочу умереть. Ах, frater, скажи своему дружку, пусть нажмет на крючок.

С его губ сорвалось сдавленное рыдание, хотя смех и не прекратился.

– Он серийный убийца, – продолжал настаивать Лонгстрит. – И вы хотите, чтобы я просто отпустил его?

– Кукареку! – выкрикнул Диоген, брызнув в Лонгстрита слюной. – Кукареку!

– Поверьте мне: позволив Диогену жить, вы доставите ему гораздо больше муки, чем все, к чему может его приговорить наше правосудие. – Пендергаст помолчал. – И он больше не будет убивать, теперь я знаю это. Но решение за вами. Я вручаю его жизнь и мою в ваши руки. Констанс, прошу тебя, отойди.

Констанс помедлила секунду, но подчинилась.

Прошла бесконечно напряженная минута. Наконец Лонгстрит медленно опустил пистолет.

– Не могу поверить, что я делаю это, – сказал он. Он смотрел на Диогена, не скрывая ненависти. Потом сплюнул в песок. – Если я увижу тебя еще раз, мерзавец, ты покойник!

Пендергаст быстро подошел к Диогену, расстегнул на нем наручники, и тот мгновенно замолчал.

– Иди по мелководью к этим островкам, – скороговоркой сказал ему Пендергаст, – в самом ближнем ты найдешь каяк, привязанный к дереву в мангровой роще. – Он протянул ему свой рюкзак «Оспрей». – Здесь еда, вода, деньги и карта. Плыви к острову Джонстон. Не высовывайся. Когда все уляжется, вернешься в цивилизацию. Я не сомневаюсь, ты сможешь вернуться с хорошей историей и в новой ипостаси. И надеюсь, с новым взглядом на мир. Потому что Диоген Пендергаст умер здесь – в этом взрыве. Метафорически и в буквальном смысле.

Диоген помедлил немного, взял рюкзак и надел его. Он пошел к воде, сильно согнувшись, как будто на него давил гораздо более тяжелый груз, чем то, что лежало в рюкзаке. Он пошел по темной воде. Потом повернулся. Неясные очертания его фигуры подрагивали в темноте, словно призрак, лишенный тела.

– Ты сказал «умер»? Frater, ты абсолютно прав. «Я стал смерть»[52].

Он развернулся и исчез в темноте.



После долгого молчания Лонгстрит обратился к Пендергасту:

– Это было чересчур. Слишком чересчур. Вы заставили меня нарушить мою клятву и мою присягу федерального агента. – Он огляделся. – Думаю, здесь все закончено… и мы с вами, брат, тоже все закончили. – Он резко повернулся. – А что с ней?

Пендергаст тихо заговорил многозначительным голосом:

– Вы говорите о жертве похищения? Слава богу, нам удалось ее спасти. Констанс, агент Лонгстрит позаботится о тебе, доставит в больницу. Конечно, тебя будут допрашивать, и ты расскажешь все о твоем похищении.

– Я поняла, но… что будешь делать ты, Алоизий? – спросила Констанс, глядя на Пендергаста.

– Поеду домой. И буду ждать тебя там.

Пока они говорили, еще два «зодиака» с ревом подошли к пирсу, за ними – третий, все заполненные спецназом. Пламя вздымалось выше крон деревьев – главный дом был охвачен огнем, и Лонгстрит знал, что после взрыва гранат это было неизбежно. Люди повысыпали из «зодиаков» и побежали по пирсу, некоторые в сторону горящего дома, часть отсеялась и побежала вверх по откосу туда, где стояли Лонгстрит, Констанс и Пендергаст. Лонгстрит быстро надел наушники с микрофоном, включил.

– У вас все в порядке? – выкрикнул один.

– Все отлично, – ответил Лонгстрит. – Мы спасли похищенную. Констанс Грин. Она ранена – эвакуируйте ее на «зодиаке» прямо в больницу в Лоуер-Кис. Двух агентов поставьте на ее охрану.

– А объект? Что слышно о нем?

Лонгстрит помедлил секунду, работая челюстью.

– Ушел – как трус, – быстро проговорил он. – При нашем приближении взорвал себя и ушел в лучший мир. Взрыв был такой силы, что я сомневаюсь, найдем ли мы что-нибудь от него, разве что кусочек ногтя. Джентльмены, операция завершена.