Одна на всех

Она прошла на кухню, взяла медную турку, открыла банку с молотым кофе. Пальцы ее мелко дрожали. Не нравилось ей это молчание. Родион даже глаза не открыл. А вдруг он не хотел ее больше видеть? Сейчас зайдет на кухню, скажет, что ей пора домой, и такси вызовет. Возможно, за свой счет.

Кофе в турке закипел, хлынул через верх, залил плиту. Но Наташа заметила это не сразу, лишь после того, как кто-то тронул ее за плечо. Она вздрогнула, выключила конфорку.

— Задумалась? — мягко спросил Родион, обнимая ее.

— Задумалась.

— Бывает. Особенно когда витамина «З» не хватает.

— Нет такого витамина.

— Есть. Особенно хорошо он усваивается в сочетании с витамином «Б».

Перед ее глазами появился бордовый бархатный футляр. Родион открыл его, и Наташа увидела перстень с драгоценным камнем.

— Витамин «З» содержится в золоте, а витамин «Б» — в бриллиантах.

— Это мне?

Он сам вынул перстень из коробочки и надел ей на палец. Камень вроде бы небольшой, с маленькую горошинку, но Наташа точно знала, что стоил он бешеных денег.

— Ну и как?

— Что это значит?

— Ну, если тебя интересуют формальности, то пусть это будет наша помолвка.

— Ты это серьезно?

— Более чем. Все очень серьезно. Ну и чего стоишь? Обед уже скоро, а у нас есть нечего. Даже кофе от тебя сбежал. Давай-давай! — проговорил Родион, легонько шлепнул ее по попе и ушел.

Но перстень остался. Своим блеском он подтверждал серьезность момента. А обед Наташа приготовит. Стряпуха из нее пока еще никудышная, но она быстро учится.



Речка маленькая, трава хилая, покрывало короткое, зато чувств и эмоций — штормящий океан. Рыба-кит бьет хвостом, брызги до самых облаков, а фонтан — до ночных звезд. Но Розе этого было мало.

— Еще! Еще! — требовала она, подгоняя Егора страстными движениями своего взмыленного тела.

А когда он наконец-то достал до самого дна океана, она взревела, как белуга, и этим прогнала рыбу-кита с его буйствующим хвостом. Море улеглось, шум волн растворился в шорохе кустов. Но Роза продолжала вжиматься в плот, на котором пережила стихию. А ногти у нее острые, не то чтобы больно, но приятного мало.

— Зачем ты это сделал? — прошептала она.

— Что я сделал? — не совсем понял Егор.

— Теперь я ни с кем не хочу. Только с тобой.

— А с кем ты еще хотела? — осведомился он.

Она, конечно же, не девочка. Секс для нее отнюдь не тайна за семью печатями. Но Егор хотел, чтобы она думала лишь о нем, была только с ним. Сейчас и в будущем. А прошлое они закроют семью печатями.

— Я не хочу! — Роза вздрогнула, распахнула глаза и раскинула руки.

— Вот и я думаю, что не надо.

— А кто сказал, что надо?

— Ты сказала, что хочешь, — сказал он и перевернулся на спину.

Место не очень. Кусты пышные, но под ними то камень, то корень, то провал. Комары в глаза лезут, слепни кусаются. Егору все равно, он и не к такому привык. Но так и Роза не жалуется. На одеяло она легла как на перину.

Эта барышня динамила его целую неделю. В первый вечер они встретились, погуляли немного, потом она пропала. Было у них еще одно свидание под луной, но под юбку она его тогда не пустила. Так и ушел Егор домой, несолоно хлебавши. А сегодня уговаривать ее долго не пришлось.

— Не хочу я, — сказала она, вынула из сумочки сигарету, закурила.

А сигареты у нее дорогие, ароматные, довольно-таки крепкие.

— И не надо.

— Вот и я говорю, что мне только с тобой надо.

— А тебя кто-то заставляет с другими?

— Кто меня заставляет?


Слух Егора резанули возмущенные, едва ли не истеричные нотки в ее голосе.

— Не знаю.

— Что ты обо мне думаешь?

— Ничего.

— А мне кажется, ты думаешь. Ну да, были у меня парни. Но так я же тебя из армии не ждала.

— Зато дождалась.

— Ты ведешь себя так, как будто я что-то тебе должна была. Сплетни обо мне собираешь.

— Не собираю я о тебе сплетни.

— Ну да, дома целую неделю сидел. Да ладно! — Она махнула рукой.

— Дома я был, — сказал Егор. — И сидел. И лежал. И крышу чинил.

Мама у него женщина сильная. Отец ушел из семьи, когда она была беременна третьим ребенком. Егор тогда еще только собирался в армию. Он слышал ее разговор с тетей Тоней. Была возможность избавиться от плода, но мама твердо сказала «нет», выносила и родила. Татьяне сейчас тринадцать. Красавица, отличница. Мама на двух работах жилы рвет, но в доме достаток, все обуты, одеты. И сам дом в порядке, недавно покрашен, деревья обрезаны и побелены, огород возделан до последнего клочка.

А вот крышу починить некому было. Проржавела она. Четырнадцатилетний Серега латал ее, как уж мог, а все без толку. Егор купил новое железо, стропила укрепил и кровлю почти закончил. Совсем чуть-чуть осталось.

— Кому ты крышу чинил?

— Дому.

— Это хорошо. А вот мне брату моему крышу чинить надо.

— Чего так?

— Да сорвался он. — Роза щелкнула пальцем по горлу.

— Это плохо.

— Два года почти не пил. Ленка нарадоваться не могла. А тут пробка в нос попала. Ленка к матери ушла. Меня-то он не трогает, я и морду расцарапать могу. Это Ленка тихая как мышка.

— Может, мне пора познакомиться с ним?

— А то ты его не знаешь.

— Ну, когда это было. Да и не был он тогда братом моей любимой девушки.

— А у него что, еще одна сестра есть? — Роза спросила в шутку, но глянула на него в ожидании серьезного ответа.

— Ты моя любимая девушка.

— Впервые слышу.

— Ну, я старый солдат.

— Ага, и тебе неведомы слова любви. А с братом поговори. Ты мужик серьезный, основательный, непьющий.

— Ты откуда знаешь, что непьющий?

— Ну, если в завязке, то не развяжешься. Слушай, а почему я тебя снова хочу? — Роза пришла в движение, запрыгнула на него верхом, коленями сжала бока. — Знаешь, как мне секса хотелось! А нельзя было. Я и сейчас хочу. Как думаешь, теперь можно?

— Если очень хочется, то вполне, — ответил Егор и подумал, что это автомат перезарядить легко, а человеческий организм штука куда более сложная.

Тут время требуется.

— И тебе захочется, — заявила Роза, загадочно улыбнулась, забросила руки за голову и заерзала на нем все быстрей и быстрей.



Рахмета снял снайпер, а его правая рука была отрублена разбойным наскоком. Бах получил по голове, был затащен в машину и вывезен за город. Рахмета Магриб велел замочить напоказ, а этого можно было грохнуть втихую. В общем-то, для этого его и привезли на заброшенный песчаный карьер.

Дождик накрапывает, ветер шумит, не самая лучшая погода, но умирать все равно не хочется. Страшно Баху, лицо белое, губы синие.

Магриб мог бы поручить это дело Венсу, но Бах не абы кто, он центровой в команде Рахмета. А с боссом должен говорить только человек, равный ему или стоящий выше. Венс до этого не дорос.

Бах стоял на коленях. Руки его были связаны, ветер шевелил волосы на макушке. Магриб глянул на камень под своими ногами. Надо бы поднять, но лень.