Око Мира

— Постой, парень, погоди! Неужели ты думаешь, что я без всякой причины так долго откладывал наш разговор?

Ранд неохотно вновь пошел рядом с поскрипывающей двуколкой; впереди терпеливо шагала Бела.

— Теперь ты веришь? Почему мне нельзя рассказать другим?

— Очень скоро они узнают. По крайней мере, Перрин. Насчет Мэта я не уверен. Как можно быстрее нужно доставить известия на фермы, ведь через час-другой в Эмондовом Лугу всем старше шестнадцати — по крайней мере тем, у кого есть голова на плечах, — будет известно, что рядом прячется чужак, которого вряд ли кто пригласил бы на Праздник. Зима была и без того плоха, чтобы еще вдобавок перепугать младших до полусмерти.

— На Праздник? — сказал Ранд. — Если бы ты видел его, то захотел бы, чтобы он держался подальше от деревни, миль так за десять, не ближе. Или, может, за сотню.

— Может, и так, — спокойно сказал Тэм. — Возможно, он лишь беженец, спасающийся от смуты в Гэалдане, или, более вероятно, вор, который надеется, что здесь ему воровать будет легче, чем в Байрлоне или в Таренском Перевозе. Пускай даже так, но ни у кого в округе нет лишнего, чтобы позволить украсть что-нибудь. Если человек бежит от войны... ну, это все равно не оправдание тому, что он пугает людей. Когда караульные возьмутся за дело, они либо обнаружат, либо отпугнут его.

— Надеюсь, дозоры его отпугнут. Но почему ты поверил мне теперь, хотя утром считал, что мне все померещилось?

— Тогда, парень, я поверил своим глазам, а они ничего не увидели. — Тэм качнул седеющей головой. — Похоже, только молодые видят этого типа. Все вышло наружу, когда Харал Лухан упомянул о том, что Перрин от теней вздрагивает. Его к тому же видел старший сын Джона Тэйна, а еще — сынишка Сэмила Кро, Бандри. Ладно, когда четверо заявляют, что они видели нечто, — и все надежные ребята, — мы стали думать: может, это и существует, неважно, видим мы его или нет. Разумеется, все, за исключением Кенна. Так или иначе, именно поэтому мы направляемся домой. Если никого из нас не будет, этот чужак, глядишь, натворит там бед. Я бы и завтра не возвращался, не будь Праздника. Но мы не станем узниками в собственных домах только потому, что где-то поблизости шатается этот тип.

— Я не знал о Бане и Леме, — сказал Ранд. — Перрин с Мэтом хотели сходить завтра к мэру, но мы опасались, что он нам не поверит.

— Седина в волосах — не короста в мозгах, — сухо сказал Тэм. — Так что давай, гляди в оба. Может, я тоже ухитрюсь его заметить, появись он еще.

Ранд послушно стал глядеть в оба, как и было ведено. Он удивился, поняв, что шаг его стал легче. С плеч будто камень свалился. Страх не исчез, но был теперь не таким гнетущим. Он и Тэм, как и утром, шагали по Карьерной Дороге одни, но каким-то образом Ранд чувствовал, что с ними — вся деревня. Разница была в том, что другие теперь тоже знали и верили. Не существовало ничего такого, что мог бы сделать всадник в черном плаще и с чем не могли бы сообща справиться жители Эмондова Луга.





Глава 5

НОЧЬ ЗИМЫ




Ко времени, когда двуколка достигла фермы, солнце уже прошло половину своего пути к закату. Жилой дом на ферме был не очень большим и мало чем напоминал некоторые разросшиеся усадьбы дальше к востоку, — те поселения росли год от года, расширяясь, чтобы вместить в себя многочисленные семейства: в Двуречье под одной крышей зачастую жили три-четыре поколения семьи, включая всевозможных тетушек, дядюшек, кузенов и племянников. В этом отношении Тэм и Ранд совсем не походили на остальных фермеров: в Западном Лесу только они вели хозяйство вдвоем.

В доме без всяких пристроек почти все комнаты находились на первом этаже. На втором этаже были только две спальни да чердачная кладовая — в мансарде под самой крышей с крутыми скатами. Если не считать того, что после зимних вьюг на крепких деревянных стенах почти не осталось побелки, дом был в хорошем состоянии и ремонта не требовал. Солома на крыше подновлена, а двери и ставни — выровнены и ладно пригнаны, петли смазаны.

Дом, сарай и каменный загон для овец располагались в углах треугольного двора фермы, на который отважились выйти прогуляться несколько цыплят — в надежде выкопать что-нибудь из мерзлой земли. Возле загона стояли открытый навес, где стригли овец, и каменный наклонный желоб поилки. Неподалеку от полей, между двором и деревьями, смутно вырисовывался высокий конус сушильни над плотно пригнанными досками ее стены. Немногие из фермеров в Двуречье могли прожить только продажей шерсти и табака.

Ранд заглянул в загон, и на него уставился вожак стада, баран с тяжелыми витыми рогами, но остальные черномордые овцы продолжали безмятежно лежать или стоять, уткнувшись в кормушки. На боках у них курчавилась густая шерсть, но для стрижки было еще очень холодно.

— Не думаю, чтобы здесь появлялся человек в черном плаще. — Ранд повернулся к отцу, который медленным шагом обходил дом, держа наготове копье и внимательно осматривая почву. — Овцы не были бы так спокойны, появись тот поблизости.

Тэм кивнул, но обхода не прервал. Обойдя вокруг дома, он осмотрел землю возле сарая и овечьего загона. Тэм проверил даже коптильню и сушильню. Потом вытянул ведро воды из колодца, зачерпнул из него пригоршню, понюхал воду, осторожно коснулся кончиком языка. Внезапно Тэм рассмеялся и одним глотком воду выпил.

— По-моему, его не было, — сказал он Ранду, вытирая руку о куртку. — Из-за этих людей и лошадей, которых не могу ни увидеть, ни услышать, я на все смотрю шиворот-навыворот. — Он перелил воду из колодезного ведра в другое и направился к дому — с копьем в одной руке и ведром в другой. — Я что-нибудь сготовлю на ужин. И раз уж мы здесь, не помешало бы сделать кое-какую работенку.

Ранд поморщился, с сожалением подумав о Ночи Зимы в Эмондовом Лугу. Но Тэм прав. Работы на ферме всегда невпроворот; не успеешь развязаться с одной, как приспели еще две. Он поколебался, но лук и колчан далеко убирать не стал. Если появится этот жуткий всадник, то под рукой лучше иметь не только мотыгу.

Первым делом нужно заняться Белой. Ранд распряг ее, отвел в сарай. Поставив лошадь в стойло рядом с коровой, он сбросил плащ и, обтерев кобылу пучками сухой соломы, вычистил ее парой скребниц. Взобравшись по узкой лестнице на сеновал, сбросил для лошади сена. Подумав, Ранд высыпал в кормушку Белы ковш овса, хотя его оставалось маловато и, если не потеплеет, запас придется растягивать надолго. Корову доили только утром, еще до света, правда, теперь, пока цепко держалась зима, молока она давала раза в четыре меньше обычного.

Овцам корма было задано на два дня — их бы сейчас выпустить на выпасы, но ничто в округе такого названия не заслуживало, — и Ранд только долил им воды. Яйца тоже нужно собрать. Их оказалось всего три. Куры, похоже, набрались ума-разума и научились их прятать лучше.

Взяв мотыгу, Ранд направлялся за дом, к огороду, когда Тэм вышел во двор, уселся на скамейку перед сараем и, прислонив рядом копье, принялся чинить упряжь. Лук, лежавший на плаще в шаге от Ранда, излишней предосторожностью теперь не казался.

Немногие сорняки пробились на свет, но их оказалось гораздо больше, чем всего остального. Капуста задержалась в росте, лишь местами показались всходы бобов и гороха, а на свеклу не было даже намека. Конечно, посажено было еще не все, только небольшая часть, в надежде, что холода успеют закончиться и удастся собрать урожай до того, как погреб опустеет. Много времени прополка не отняла, что в прошлые годы обрадовало бы Ранда, но сейчас он задумался: что они будут делать, если в этот год не удастся ничего собрать? М-да, не очень-то приятная мысль. Так, теперь — дрова.

Ранду казалось: долгие годы уже миновали с тех пор, когда ему не нужно было колоть дрова. Но жалобы и брюзжание тепла в доме не сохранят, так что он сходил за топором, прислонил лук с колчаном к колоде и принялся за работу. Сосна — для жаркого, быстрого пламени, дуб — для долгого огня. Вскоре Ранд вспотел и сбросил с себя плащ. Когда рядом с ним выросла груда поленьев, он уложил их в поленницу у стены дома, рядом с уже готовыми штабелями дров. Почти все они доходили до крыши. Обычно к весне от поленниц мало что оставалось и об их пополнении не заботились, но в этот год все было по-иному. Колоть и укладывать, колоть и укладывать — Ранд целиком ушел в ритм работы с топором и укладки штабелей. Рука Тэма, коснувшаяся плеча юноши, вернула того к реальности, и на миг он от неожиданности зажмурился.

Пока Ранд работал, подкрались серые сумерки, и быстро наползала ночная мгла. Бледно-тусклая луна тяжело расплылась на верхушках деревьев, словно готовая сорваться и упасть на голову. Ветер стал холоднее, — Ранд этого и не заметил, — и гнал по темнеющему небу драные клочья облаков.

— Давай, парень, умойся, и будем ужинать. Я уже наносил воды для горячей ванны перед сном.

— В самый раз мне чего-нибудь горяченького, — сказал Ранд, подхватывая плащ и набрасывая его на плечи. Пот пропитал рубаху, и ветер, о котором разгоряченный колкой дров Ранд совсем позабыл, теперь, когда он отложил топор в сторону, пытался заморозить его. Ранд подавил зевок и, дрожа от холода, собрал вещи. — И поспать не помешает. Я мог бы проспать весь Праздник.

— На что готов поспорить? — улыбнулся Тэм, и Ранд ухмыльнулся в ответ: он ни за что не пропустит Бэл Тайн, даже если придется не спать неделю. Никто не пропустил бы.

Тэм не пожалел свечей; в большом, выложенном камнями очаге потрескивал огонь, просторная комната радушно встречала теплом. Кроме камина, в комнате сразу притягивал взор огромный дубовый стол — такой длинный, что за него одновременно могла сесть дюжина, а то и больше, человек, хотя с тех пор, как умерла мать Ранда, редко выпадали дни, когда за ним собиралось столько народу. Вокруг стола стояли стулья с высокими спинками, вдоль стен выстроились комоды и сундуки, добротно сработанные самим Тэмом и отличающиеся красотой отделки. К огню был повернут стул с подушечкой на сиденье, который Тэм называл своим читальным креслом. Ранд предпочитал читать растянувшись на ковре перед камином. Полка с книгами, висящая у двери, выглядела не такой длинной, как в гостинице «Винный Ручей», но ведь и достать книги было не так просто. Редкие торговцы привозили больше «горсточки» книг, да и те всегда раскупались в один момент.

Комната, на первый взгляд, не казалась такой уж прибранной, как дома у большинства фермерских жен: Тэмова подставка для трубки и «Путешествия Джейина Далекоходившего» лежали на столе, еще одна книга, переплетенная в дощечки, покоилась на подушечке читального кресла; со скамьи, сбоку от камина, свисали требующие починки ремни упряжи, рядом на стуле — стопка рубах, которые нужно заштопать. В общем, если комната и не выглядела безупречной, то все равно в ней было вполне чисто и опрятно, — на взгляд тех, кто жил в доме, — и в ней было тепло и уютно, благодаря огню, пылающему в камине. Здесь можно было забыть о холоде за стенами. Здесь ничто не напоминало о Лжедраконе. Ни о войне, ни об Айз Седай. Никаких людей в черных плащах. Аромат из котелка, висящего над очагом, растекался по комнате, и, вдохнув его, Ранд почувствовал волчий голод.

Тэм помешал в котелке деревянной ложкой с длинной ручкой, затем зачерпнул для пробы:

— Чуть-чуть подождем.


Ранд поспешил вымыть лицо и руки, — кувшин и тазик стояли та умывальнике возле двери. Юноша мечтал о горячей ванне, чтобы смыть пот и выгнать из себя озноб, но это — потом, когда будет время нагреть в задней комнате большой котел с водой.

Тэм порылся в шкафу и достал длинный, в полруки, ключ. Он вставил его в большой железный замок на двери и повернул. В ответ на вопросительный взгляд Ранда отец сказал:

— Осторожность не помешает. Может, это моя причуда, или, вероятно, погода затемнила мой разум, но... — Тэм вздохнул и подбросил ключ на ладони. — Займусь-ка я задней дверью. — И он скрылся в глубине дома.

Ранд попытался припомнить, запиралась ли когда-нибудь дверь его дома, хоть однажды. В Двуречье двери не запирал никто. В этом не было нужды. По крайней мере, пока.

Сверху, из спальни Тэма, донесся скрежет, как будто по полу протащили что-то тяжелое. Ранд нахмурился. Если Тэму не взбрело в голову переставлять сейчас мебель, то он мог лишь выдвинуть из-под кровати свой старый сундук. Еще одно, чего на памяти Ранда никогда не случалось.

Ранд наполнил маленький чайник водой, повесил его на крюк над огнем, затем стал накрывать на стол. Миски и ложки он вырезал сам. Ставни еще не были закрыты, и время от времени он посматривал в окно, однако на дворе стояла глухая ночь и все, что ему удавалось разглядеть, — это тени от луны. Там вполне мог затаиться черный всадник, но Ранд старался об этом не думать.

Когда вернулся Тэм, Ранд изумленно уставился на него: широкий ремень на поясе Тэма оттягивал меч, с бронзовой цаплей на черных ножнах, еще одна цапля украшала рукоять. Раньше Ранду доводилось видеть людей с мечами, — но то были охранники купцов. Да еще, конечно, Лан. Что у его отца может быть меч, Ранду и в голову не приходило. Не считая цапель, оружие во многом походило на меч Лана.

— Откуда это? — спросил Ранд. — Ты его купил у торговца? Сколько он стоит?

Тэм медленно вытянул клинок; огненные отблески заиграли на блестящем лезвии. Меч ничем не напоминал прямые простые клинки, что Ранд видел у купеческих охранников. Ни золото, ни самоцветы не украшали оружия, но Ранду оно все равно казалось благородным. Клинок был немного изогнут и заострен с одной стороны, на стали виднелось клеймо — цапля. Короткая крестовина, сработанная в виде витого шнура, отделяла рукоять от клинка. Клинок выглядел непрочным, чуть ли не хрупким — по сравнению с обоюдоострыми и толстыми мечами охранников купцов, теми вполне можно было рубить деревья.

— Он мне достался очень давно, — сказал Тэм, — и очень далеко отсюда. И заплатил я очень дорого: два медных котла — чересчур много за него. Твоя мать этой покупки не одобрила, но она всегда была мудрее меня. В те времена я был молод, и тогда такая цена не казалось мне чрезмерной. Мама всегда хотела, чтобы я от него избавился, и не раз я подумывал, что она права и нужно просто отдать его.

В свете пламени клинок переливался желто-алыми всполохами. Ранд зачарованно любовался им — он частенько грезил, что у него когда-нибудь будет меч.

— Отдать его? Как можно отдать такой меч?

Тэм хмыкнул:

— Много ли от него проку, когда пасешь овец? Поля им не вспашешь, хлеба не сожнешь. — Минуту он смотрел на меч, словно раздумывая, на что может сгодиться подобная вещь. В конце концов он отвел от него тяжелый взгляд. — Но если только меня не одолевают самые дурные и мрачные предчувствия, если счастье от нас и впрямь отвернулось, то, может быть, в следующие несколько дней мы будем радоваться, что я вытащил его из старого сундука. — Клинок плавно скользнул в ножны, и Тэм с недовольным выражением отер руку о рубаху. — Мясо, должно быть, уже готово. Я разложу, а ты чай завари.

Ранд кивнул и, хотя и горел нетерпением узнать все поподробнее, взял металлическую коробку с чаем. Для чего Тэму понадобилось покупать меч? Ранду трудно было это представить. И где бывал Тэм? Далеко ли? Из Двуречья вообще никто не уходил; по крайней мере, считанные единицы. У Ранда имелось смутное подозрение, что его отец бывал в чужих краях, а не только в Двуречье, — ведь мать Ранда была чужестранкой, — но меч?.. У него накопилась уже целая уйма вопросов к тому времени, как они собрались сесть за стол.

Вода для чая сильно кипела, и Ранду пришлось обхватить ручку чайника тряпкой, чтобы снять его с крюка. Жар чувствовался даже сквозь ткань. Когда юноша выпрямился у камина, дверь содрогнулась от тяжкого удара — от него хрустнул замок. Из головы сразу же вылетели всякие мысли о мече и горячем чайнике в руке.

— Кто-то из соседей, — неуверенно сказал Ранд. — Мастер Доутри хотел одолжить... — Но ферма Доутри, их ближайшего соседа, была в часе ходьбы, даже при дневном свете, а Орен Доутри, каким бы бесстыдным просителем ни был, вряд ли в ночную темень высунет нос из дома.

Тэм тихо поставил миски с тушеным мясом на стол. Медленно отодвинулся от стола. Обе его ладони легли на рукоять меча.

— Не думаю... — начал было он, но тут дверь с грохотом распахнулась и искореженные детали замка разлетелись по полу.

Дверной проем заполнила фигура крупнее любого человека, виденного Рандом, — фигура в черной, до колен кольчуге, с шипами на запястьях, локтях и плечах. Одна рука незнакомца сжимала тяжелый меч с искривленным клинком, напоминающим косу, другая — заслоняла глаза, будто защищая их от света.

Ранд почувствовал что-то вроде огромного облегчения. Кто бы то ни был, — это не всадник в черном плаще. Потом юноша заметил упирающиеся в притолоку крученые бараньи рога, растущие из головы существа, а там, где должны были быть рот и нос, скалилось волосатое рыло. Ранд успел осознать все это за один глубокий вдох, а потом, издав жуткий вопль, не размышляя, метнул горячий чайник в нечеловеческую голову.

Кипяток выплеснулся из чайника и потек по морде, тварь взревела, в ее вое слышался крик боли и звериное рычание. В миг, когда чайник попал в звериное рыло, сверкнул меч Тэма. Рев сразу же сменился хрипом и бульканьем, и огромная фигура стала заваливаться на спину. Не успела тварь упасть, как мимо нее попыталась вломиться в дверь другая. Ранд разглядел уродливую голову, увенчанную острыми шипами рогов, прежде чем Тэм ударил снова, и теперь два громоздких тела загораживали дверь. Он услышал, как отец кричит:

— Беги, парень! Прячься в лесу!

Тела в дверном проеме дергались — другие нападающие старались выволочь их наружу. Тэм подсунул плечо под массивную столешницу; крякнув от усилия, он опрокинул стол поверх клубка тел.

— Их слишком много, не сдержать! Через заднюю дверь! Бегом! Бегом! Я — следом!

Ранд повернулся, и стыд — за то, что так быстро послушался приказа, — ожег его. Ему захотелось остаться и помочь отцу, хотя чем помочь, он не имел ни малейшего представления. А страх ухватил его за горло, и ноги сами несли прочь. Ранд вылетел из комнаты, побежал в глубь дома, так быстро, как никогда в жизни. Грохот, треск и крики, доносящиеся от передней двери, преследовали его по пятам.

Ранд взялся за засов на задней двери, когда взгляд его упал на железный замок, который никогда не запирался. Если не считать того, что Тэм запер его именно сегодня. Оставив засов на месте, юноша метнулся к боковому окну, поднял раму и толкнул ставни. Полумрак сумерек уже сменился ночною мглой. Медленно плывущие по диску полной луны облака пятнали двор фермы неясными тенями, которые будто гонялись одна за другой.

Тени, сказал себе Ранд. Всего лишь тени. Задняя дверь скрипнула, когда кто-то, или что-то, налег на нее, пытаясь открыть. В горле у Ранда разом пересохло. Глухой удар сотряс дверь и добавил ему прыти; он выскользнул через окно, словно заяц, прячущийся в нору, и съежился у стены под окном. Внутри, в комнате, с громким и резким звуком раскололось дерево.

Ранд заставил себя приподняться к углу окна и одним глазом заглянул внутрь. Многого он в темноте не разобрал, но то, что увидел, оказалось предостаточно, даже больше, чем ему хотелось. Дверь косо висела на одной петле, и в комнату осторожно заходили смутные фигуры, переговариваясь низкими гортанными голосами. Ранд ничего не понял, — наречие, не предназначенное для человеческого слуха, звучало неприятно и грубо. На топорах, копьях, шипастых доспехах сверкали случайные лунные блики. По полу шаркали тяжелые башмаки и доносился ритмичный перестук, словно бы от копыт.

Ранд облизнул пересохшие губы. Сделав глубокий, судорожный вдох, он изо всех сил крикнул:

— Они подбираются сзади! — Вначале вместо крика раздалось какое-то сдавленное хрипение, но потом в конце концов слова обрели смысл и силу, на что он уже едва надеялся. — Я снаружи! Беги, отец!

С последними словами Ранд рванул прочь от дома.

Вслед ему из задней комнаты понеслись яростные крики на странном грубом языке. Громко и отчетливо разлетелось вдребезги стекло, и позади юноши что-то с глухим шумом бухнулось на землю. Ранд догадался, что один из тех решил просто проломиться через окно, а не протискиваться в него, но он и не подумал оглянуться, чтобы удостовериться в верности своей догадки. Словно лис, убегающий от своры гончих, Ранд устремился в ближайшую тень, где не было лунного света, как бы направляясь к лесу, затем бросился на землю, скользнул в сторону сарая и его огромной, еще более глубокой тени. Что-то упало ему на плечи, и Ранд заметался и заизвивался, сам не понимая, старается он убежать или бороться, пока вдруг не обнаружил, что сражается с новым черенком для мотыги, который накануне доделывал Тэм.

Идиот! Несколько мгновений он лежал, пытаясь унять неровное дыхание. Дурак Коилин, вот идиот! Ранд стал пробираться вдоль задней стены сарая, волоча черенок за собой. Подмога небольшая, но лучше, чем ничего. С опаской он выглянул за угол, окидывая взглядом двор фермы и дом.

Твари, которая выпрыгнула следом за ним, видно не было. Она могла оказаться где угодно. Естественно, выслеживая его. Даже могла подкрадываться к нему вот в этот самый миг.

Слева от Ранда, в овечьем загоне, раздавалось испуганное блеяние; овцы метались, будто пытаясь вырваться на волю. Смутные фигуры, похожие на тени, маячили у освещенных окон, и во тьме сталь лязгала о сталь. Внезапно одно окно осыпалось дождем стекла и щепок: из него выскочил Тэм, по-прежнему с мечом в руке. Он приземлился на ноги, но вместо того, чтобы бежать от дома, бросился вокруг него, не обращая внимания на уродливых тварей, которые полезли за ним из разбитого окна и из двери.

Ранд смотрел, не веря своим глазам. Почему Тэм не попытался убежать? Потом понял: Тэм слышал его голос у задней двери.

— Отец! — выкрикнул Ранд. — Я уже здесь!