Око Мира

Юноша удивился, когда Том потянул его за рукав, поднимая. Менестрель подтолкнул Мэта и его к трапу, сыпля через плечо извинениями перед капитаном Демоном за деревенских недотеп. Ранд, не говоря ни слова, полез наверх.

Когда они втроем оказались на палубе, Том быстро оглянулся кругом, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает, затем негромко упрекнул:

— Я бы мог заплатить за наш проезд несколькими песнями и историями, если бы вы двое не поторопились показать серебро.

— А я не так уверен, — сказал Мэт. — По мне, так он слишком серьезно говорил о том, чтобы выкинуть нас в реку.

Ранд медленно подошел к планширю и облокотился на него, всматриваясь назад, вверх по течению, в окутанную саваном ночи реку. Он не увидел ничего, даже речного берега, только черноту. Через минуту Том положил руку ему на плечо, но юноша не пошевелился.

— Ничего не поделаешь, парень. К тому же они, вероятно, целы и невредимы и сейчас... сейчас с Морейн и Ланом. Можешь ты думать о чем-нибудь получше, чем о той доле, что выпала девушкам?

— Я пытался отговорить ее от этой затеи с отъездом, — сказал Ранд.

— Ты сделал, что мог, парень. Никто не может требовать от тебя большего.

— Я сказал, что пригляжу за ней. Это я виноват. Я сделал не все.

Скрип длинных весел и низкое гудение снастей окрасили слова юноши печалью.

— Я для этого не все сделал, — прошептал Ранд.





Глава 21

СЛУШАЯ ВЕТЕР




Лучи восходящего солнца, прокравшись через Аринелле, проторили дорожку в лощину неподалеку от речного берега, где, прислонившись спиной к стволу молодого дубка, спала Найнив. Дыхание ее было глубоким и спокойным. Лошадь тоже спала, опустив голову и широко расставив ноги. Поводья кобылы были обмотаны вокруг запястья Найнив. Солнечный свет коснулся век лошади, животное открыло глаза и вскинуло голову, дернув уздечку. Найнив вздрогнула и проснулась.

С минуту она недоуменно осматривалась, словно пытаясь понять, где оказалась, а затем стала испуганно озираться по сторонам, вспомнив, что произошло накануне. Но сейчас окружали ее только деревья, рядом с ней стояла лошадь, дно лощинки устилал ковер сухих листьев. В самой глубине сумрака, прячась под сенью призрачных теней, на упавшем стволе выстроили хороводы прошлогодние грибы-мрачнята.

— Обереги тебя Свет, женщина, — прошептала Найнив, привалившись к стволу, — если ты не можешь не поспать всего одну ночь. — Она распутала поводья и, встав, потерла запястье. — Ты могла бы проснуться в котле у троллоков.

Найнив вскарабкалась по шуршащим листьям на край ложбинки и выглянула из нее. Между ложбинкой и рекой стояла лишь рощица ясеней. Потрескавшаяся кора их стволов и голые сучья говорили о том, что деревья сухие. За ясенями текла сине-зеленая река. Пусто. Пусто и никого. На дальнем берегу виднелись купы вечнозеленых деревьев, ив и елей, и их там, похоже, было гораздо больше, чем на этой стороне реки. Если Морейн или кто-то из несмышленышей там, то они хорошо спрятались. Разумеется, совершенно не обязательно, что они переправились или пытались переправиться на том участке реки, который предстал взору Найнив. Они могут быть где угодно, на десять миль вверх или вниз по реке. Если они вообще живы после, минувшей ночи.

В гневе на саму себя за то, что вообще подумала о возможности такого исхода, Найнив соскользнула обратно в лощинку. Ни Ночь Зимы, ни сражение у Шадар Логота не подготовили ее к прошлой ночи, к той твари — к Машадару. Вспоминалась бешеная скачка во весь опор, с бьющейся в голове мыслью о том, остался ли кто-то еще в живых, в ожидании, что вот-вот столкнешься нос к носу с троллоками или с Исчезающим. Да и какие еще мысли могли быть, если в отдалении она слышала рев и вопли троллоков, а от визгливых вскриков троллоковых охотничьих рогов пробирало холодом сильнее, чем от ветра. Но, не считая первого столкновения с троллоками в развалинах, Найнив видела их в городе лишь один раз; и еще раз, когда уже выбралась из города. С десяток их будто из-под земли выскочило впереди, не далее тридцати шагов, и в тот же миг с воплями и криками устремились к ней, размахивая ловчими шестами с петлями и крючьями. Однако, когда Найнив, разворачивая лошадь, резко дернула за поводья, они умолкли, приподняв звериные морды и принюхиваясь. Слишком изумленная, чтобы тут же пуститься наутек, она наблюдала за тем, как троллоки повернулись к ней спинами и исчезли в ночи. И это было самым пугающим.

— Они знают запах тех, кто им нужен, — сказала Найнив лошади, остановившись в лощинке, — и это не я. Айз Седай, похоже, права, поглоти ее Пастырь Ночи!

Приняв решение, Найнив двинулась по течению, ведя лошадь в поводу. Она шла медленно, настороженно наблюдая за лесом: то, что прошлой ночью она оказалась не нужна троллокам, вовсе не означает, что они дадут ей уйти, наткнись она на них вновь. С тем же вниманием, с каким Найнив смотрела на лес, она пристально разглядывала почву перед собой. Если за ночь другие переправились через реку ниже по течению, наверняка остались какие-то признаки переправы, следы, которые можно упустить, глядя с седла. Найнив даже могла выйти на них всех, еще оставшихся на берегу. Если она ничего не обнаружит, река приведет ее в конечном счете к Беломостью, а от Беломостья есть дорога в Кэймлин, и если потребуется, то и до Тар Валона.

Перспектива была столь огромна, что вполне могла обескуражить Найнив. До этого она уезжала из Эмондова Луга не дальше, чем бывали ребята. Таренский Перевоз казался ей чужим и странным; в Байрлоне она, не будь столь нацелена на поиски Эгвейн и ребят, в удивлении глазела бы по сторонам. Но Найнив не позволила ни одной мысли поколебать ее решимость. Раньше или позже, она найдет Эгвейн и мальчиков. Или найдет способ заставить Айз Седай ответить за все, что случилось с ними. Либо то, либо другое, поклялась она себе.

Время от времени Найнив встречались следы, множество следов, но всякий раз, как она ни старалась, ей никак не удавалось определить, кто их оставил — те, кто искал, или те, кто гнался, или те, за кем гнались. Некоторые отпечатки были от сапог, которые могли принадлежать как людям, так и троллокам. Остальные следы оставили копыта, похожие на козлиные или бычьи; эти уж точно принадлежали троллокам. Но ей ни разу не попались следы ясные и четкие, о которых Найнив с уверенностью сказала бы, что они оставлены теми, кого она ищет.

Она проделала уже, может, мили четыре, когда ветер донес дымок. Что-то горело — дальше по течению реки и не очень далеко, определила Найнив. Она чуть поколебалась, а потом привязала лошадь к стволу в маленьком, но густом ельничке, в стороне от реки, где ее не заметит чужой взгляд. Дым мог означать близость троллоков, но единственный способ все выяснить — это пойти и посмотреть. Найнив старательно гнала от себя мысль о том, какое применение огню могли найти троллоки.

Пригибаясь, молодая женщина быстро перебегала от дерева к дереву, мысленно проклиная юбки, которые приходилось все время довольно высоко подбирать, чтобы они не путались в подлеске и не мешали при ходьбе. Платье — не та одежда, чтобы подкрадываться к добыче, охотясь в лесу. Фырканье лошади умерило шаг Найнив, и когда в конце концов она осторожно высунулась из-за ствола ясеня, то увидела, как с черного боевого коня спешивается Страж. Рядом с ним на небольшой полянке у берега сидела на бревне Айз Седай; над маленьким костерком закипал котелок. Белая кобыла пощипывала скудную траву. Дальше Найнив не пошла, выжидая у ясеня.

— Они все ушли, — хмуро сообщил Лан. — Четверо Полулюдей двинулись на юг, часа за два до рассвета, насколько я смог определить, — следов они за собой оставили немного, — но троллоки куда-то пропали. Даже трупы исчезли, а троллоки не славятся тем, что уносят своих убитых. Если они не голодны.

Морейн бросила пригоршню чего-то в кипящую воду и сняла котелок с огня.

— В крайнем случае, можно бы надеяться на то, что они вернулись в Шадар Логот и их там всех пожрали, но это было бы чересчур хорошо.

Душистый аромат чая долетел до Найнив. Свет, лишь бы у меня в животе не заурчало.

— Там нет никаких отчетливых следов мальчишек или кого-то из остальных. Следы слишком запутаны и затоптаны, сказать что-то определенное нельзя. — В своем тайном убежище Найнив улыбнулась; неудача Стража служила слабым оправданием ее собственной неудаче. — Но важно другое, Морейн, — продолжил, хмурясь, Лан. Он отмахнулся от чая, предложенного ему Айз Седай, и принялся ходить взад-вперед перед костром — одна рука на эфесе меча, плащ менял цвета, когда он резко разворачивался. — Я могу примириться с троллоками, появившимися в Двуречье, даже с сотней троллоков. Но это? За нами вчера охотилась, должно быть, тысяча.

— Нам очень повезло, что не все они направились обыскивать Шадар Логот. Мурддраалы, наверное, сомневались, что мы там спрячемся, но они также побаивались вернуться в Шайол Гул, оставив нам даже малейшую возможность скрыться. Темный никогда не был снисходительным господином.

— Не старайся уклониться от главного. Ты понимаешь, о чем я. Если эта тысяча уже была здесь, то ее можно было послать в Двуречье, так почему же их не послали? Есть лишь один ответ. Их направили сюда, только когда мы переправились через Тарен, когда стало ясно, что одного Мурддраала и сотни троллоков против нас уже недостаточно. Как? Как их послали? Если тысячу троллоков можно доставить так далеко к югу от Запустения, так быстро и незаметно, — не говоря уже о том, чтобы убрать их отсюда тем же способом, — почему бы не послать десять тысяч их в самый центр Салдэйи, или Арафела, или Шайнара? Пограничные Земли можно опустошить за год.

— Весь мир будет опустошен в пять лет, если мы не отыщем этих мальчиков, — просто ответила Морейн. — Твой вопрос и меня беспокоит, но ответов у меня нет. Все Пути закрыты, и со Времен Безумия не было Айз Седай, столь могущественных, чтобы Перемещаться. Разве только не освободился один из Отрекшихся, — упаси Свет от такого сейчас и в будущем, — пока еще подобное не удавалось никому. Так или иначе, я не думаю, что все Отрекшиеся вместе были бы в состоянии перенести тысячу троллоков. Оставим это и давай разбираться с проблемами, которые стоят перед нами здесь и сейчас, — все прочее терпит.

— Мальчишки.

Это не было вопросом.


— Пока тебя не было, я не предавалась безделью. Один из них переправился через реку, он жив. Что до других, то вниз по реке есть слабый след, но, когда я нащупала его, он уже стирался. Узы были оборваны не один час, когда я приступила к поиску.

Притаившись за деревом, Найнив озадаченно наморщила лоб.

Лан замер на месте.

— Ты думаешь, Полулюди отправились на юг, захватив их?

— Возможно. — Морейн налила себе в чашку чай, потом продолжила: — Но я не допускаю той возможности, что они мертвы. Не могу. Не смею. Ты знаешь, как высока ставка. Мне нужны эти молодые ребята. Того, что Шайол Гул будет охотиться за ними, я ожидала. Противодействие в Белой Башне, даже от Престола Амерлин, — допускала. Всегда были Айз Седай, признающие только одно решение. Но... — Вдруг Морейн опустила чашку и села прямо, досадливо поморщившись. — Если сторожить волка чересчур усердно, — пробормотала она, — то мышь укусит за лодыжку. — И она взглянула прямо на то дерево, за которым пряталась Найнив. — Госпожа ал'Мира, теперь, если желаете, можете выйти.

Найнив встала на ноги, наскоро отряхнув сухие листья с платья. Едва взор Морейн упал на дерево, Лан резко повернулся туда лицом; еще не успела она произнести имени Найнив, как меч оказался у него в руке. Теперь же он вложил клинок в ножны с большей силой, чем требовалось. Лицо Стража было почти столь же бесстрастным, как и раньше, но Найнив почудилась мимолетная досада в уголках его рта. Она ощутила внезапный прилив удовлетворения; по крайней мере, Страж не знал о ее присутствии.

Однако удовлетворение длилось лишь мгновение. Найнив перевела взгляд на Морейн и зашагала прямиком к ней. Она старалась оставаться спокойной и невозмутимой, но голос ее дрожал от гнева.

— В какие сети вы поймали Эгвейн и мальчиков? В каких мерзких заговорах Айз Седай вы замышляете их использовать?

Айз Седай взяла чашку и стала спокойно, маленькими глотками пить чай. Тем не менее, когда Найнив подошла к ним ближе, Лан вытянул руку, преграждая ей путь. Она попыталась оттолкнуть возникшее препятствие и удивилась, когда рука Стража даже не шелохнулась, словно это был дубовый сук. Найнив не считала себя слабой и хрупкой, но его мускулы были как стальные.

— Хотите чаю? — предложила Морейн.

— Нет, не хочу я никакого чая. Вашего чая я не стала бы пить, даже умирая от жажды. Из людей Эмондова Луга вам никого не удастся использовать в своих грязных интригах!

— Не вам бы выговаривать мне, Мудрая. — Морейн уделяла больше интереса горячему чаю, чем брошенным ей словам. — Вы и сами в состоянии владеть Единой Силой — в некоторой степени.

Найнив вновь толкнула руку Лана; та по-прежнему не двинулась, и молодая женщина решила не обращать на этот барьер внимания.

— А почему бы вам не объявить, что я — троллок?

Улыбка Морейн была такой понимающей, что Найнив захотелось ударить ее.

— Вы думаете, что я могу встретиться с женщиной, способной прикасаться к Истинному Источнику и направлять Единую Силу, пусть даже иногда, и не понять, кто она такая? Вы же точно так же почувствовали дарование Эгвейн. Как иначе, по-вашему, я догадалась, что вы стоите за деревом? Не будь я расстроена и отвлечена разговором, то узнала бы о вас в тот же миг, когда вы подобрались поближе. Вы, разумеется, не троллок, поскольку я чувствую зло Темного. Так что же я ощутила, Найнив ал'Мира, Мудрая Эмондова Луга и обладательница Единой Силы, не понимающая того?

Лан посмотрел на Найнив сверху вниз, так, как ей никогда не нравилось; его взгляд показался ей удивленным и задумчивым, хотя на лице Стража не дрогнул ни единый мускул, изменились лишь глаза. Эгвейн и в самом деле была особенной; Найнив всегда знала это. Из Эгвейн вышла бы превосходная Мудрая. Они оба заодно, подумала Найнив, и стараются вывести меня из себя.

— Я больше не собираюсь ничего слушать. Вы...

— Вы должны выслушать, — твердо сказала Морейн. — В Эмондовом Лугу, еще до встречи с вами, у меня уже появились подозрения. Люди говорили, как огорчена Мудрая, что не предсказала суровой зимы и запоздалой весны. Они рассказывали, как точна она бывала в предсказании погоды, в видах на урожай. Они рассказывали, как замечательны ее снадобья, как она иногда исцеляет раны, которые могут оставить человека калекой, да столь хорошо исцеляет, что остается лишь шрам, и никакой хромоты или приступов боли. Единственные дурные отзывы о вас я слышала от тех немногих, кто думал, что вы слишком молоды для такой ответственности, и они лишь укрепили мои подозрения. Так много искусства вкупе с такой молодостью.

— Миссис Барран хорошо обучила меня. — Найнив старалась смотреть на Лана, но от его взгляда ей по-прежнему было неуютно, поэтому она решила смотреть поверх головы Айз Седай на реку. Как осмелели деревенские кумушки-сплетницы перед чужестранкой! — Кто сказал, что я слишком молода? — требовательно спросила Найнив. Морейн улыбнулась, не давая беседе перейти в другое русло.

— В отличие от большинства женщин, заявляющих, что они способны слушать ветер, ты и вправду такое можешь — иногда. О, естественно, это не имеет ничего общего с ветром. Все дело в Воздухе и Воде. Это нечто такое, чему тебе нет нужды учиться; это рождается в тебе самой, точно так же как это с рождения присуще Эгвейн. Но ты научилась управлять этим, а ей еще нужно поработать. Через две минуты после того, как я встретилась с тобой, я уже все о тебе знала. Помнишь, как я вдруг спросила, не ты ли Мудрая? Почему, как ты думаешь? Ты ничем не отличалась от прочих хорошеньких молодых женщин, готовящихся к Празднику. Даже высматривая молодую Мудрую, я ожидала увидеть кого-то раза в полтора старше, чем ты.

Ту встречу Найнив помнила очень хорошо; эта женщина, у которой хладнокровия больше, чем у любой из Круга Женщин, в платье, намного прекраснее, чем все, что девушке доводилось видеть, обратилась к ней со словами «дитя мое». Потом вдруг прищурилась, словно чему-то удивилась, и затем ни с того ни с сего спросила...

Найнив облизнула разом высохшие губы. Они оба смотрели на нее, на каменном лице Стража ничего нельзя было прочесть, а лицо Айз Седай выражало сочувствие, но в то же время и решимость. Найнив замотала головой:

— Нет! Нет, это невозможно. Я бы знала. Вы просто пытаетесь обмануть меня, но у вас ничего не выйдет!

— Конечно, ты не знаешь, — успокоила ее Морейн. — А откуда в тебе могла зародиться хоть капля подозрения? Всю свою жизнь ты слышала о том, как слушают ветер. Во всяком случае, с большей охотой ты объявила бы всему Эмондову Лугу о том, что являешься Другом Темного, чем призналась бы себе, даже в самых укромных уголках своей души, что у тебя есть нечто общее с Единой Силой или с ужасными Айз Седай. — Тень улыбки мелькнула по лицу Морейн. — Но я могу рассказать, как все это начиналось.

— Вашей лжи я больше не хочу слушать! — проговорила Найнив, но Айз Седай просто продолжила:

— Наверное, восемь или десять лет назад — возраст бывает разный, но всегда это происходит в юности, — тебе чего-то хотелось больше всего в мире, ты желала получить нечто необходимое тебе. И ты получила это. К твоей руке вдруг наклонилась ветка, и ты смогла вытянуть себя из омута, вместо того чтобы утонуть. Другу или любимой зверюшке стало лучше, когда все считали, что они умрут.

В тот миг ты не почувствовала ничего особенного, но неделю или десять дней спустя у тебя проявился первый отклик на прикосновение к Истинному Источнику. Может, внезапно одолевшая лихорадка, как от малярии, уложила тебя в постель, а затем через несколько часов исчезла. Никакой отклик, хотя они бывают разные, не длится больше нескольких часов. Головные боли, оцепенение, неестественная веселость — все смешивается вместе, и ты по-глупому рискуешь или ведешь себя легкомысленно. Вспомни периоды головокружения, когда ты спотыкалась, ушибалась на каждом шагу, когда ты не могла произнести предложение без того, чтобы твой язык не исказил половины слов. Бывало и другое. Ты помнишь?

У Найнив подкосились ноги, и она тяжело опустилась на мох. Она вспомнила те дни, но все равно замотала головой. Наверняка случилось простое совпадение. Или же Морейн задавала в Эмондовом Лугу гораздо больше вопросов, чем полагала Мудрая. Да, Айз Седай задавала жутко много вопросов. Скорей всего, так и было. Лан протянул Найнив руку, но она ее даже не заметила.

— Пойдем дальше, — сказала Морейн; Найнив хранила молчание. — Ты использовала Силу для Исцеления — либо Перрина, либо Эгвейн. Обнаруживается близость. Ты можешь чувствовать присутствие того, кого ты Исцелила. В Байрлоне ты направилась прямиком в «Оленя и Льва», хотя эта гостиница не рядом с теми воротами, через которые ты могла въехать в город. Из жителей Эмондова Луга в гостинице, когда ты туда пришла, оставались только Перрин и Эгвейн. Это был Перрин? Или Эгвейн? Или же оба?

— Эгвейн, — прошептала Найнив. Она всегда считала само собой разумеющимся, что могла иногда, даже не видя, сказать, кто подходит к ней; и только сейчас она поняла, что это всегда был тот, кто почти чудесным образом выздоравливал от ее лекарств. И она всегда знала, когда ее лекарство подействует сверх всяких ожиданий, всегда чувствовала уверенность, утверждая, что урожай будет особенно хорош, и говоря о том, рано пойдут дожди или запоздают. Таков, как она думала, был порядок вещей. Не все Мудрые способны слушать ветер, но лучшие из них могут. Именно так всегда говорила миссис Барран, и еще она повторяла, что Найнив будет одной из лучших.

— У нее была огневица-костоломка. — Найнив роняла слова, опустив голову. — Я была еще ученицей у миссис Барран, и она послала меня ухаживать за Эгвейн. Я была совсем юной и не знала, что не все в моих руках. Это ужасно — наблюдать за огневицей-костоломкой. Девочка, вся мокрая от пота, стонала и металась, а я смотрела и не понимала, почему не слышу треска ее костей. Миссис Барран сказала мне, что жар у Эгвейн спадет через день, самое большее через два, но мне казалось, что она говорит это по доброте душевной, не желая меня расстраивать. Я думала, Эгвейн умирает. Когда она еще была ребенком, только-только начавшим ходить, мне приходилось присматривать за ней, — когда ее мать бывала занята, — и я заплакала, потому что мне предстояло смотреть, как малышка умрет. Но вот через час миссис Барран вернулась, а жар у Эгвейн уже спал. Это ее удивило, но ее больше заботила я, чем Эгвейн. По-моему, она считала, что я дала ребенку некое снадобье, и была слишком напугана, чтобы в этом признаться. Я всегда думала, что она старалась успокоить меня, убедить, чтобы я поняла, что не причинила вреда Эгвейн. Через неделю после этого у миссис Барран в гостиной я упала на пол, то дрожа, как от холода, то пылая, будто в огне. Она уложила меня в постель, но к ужину у меня все прошло.

Договорив, Найнив уронила голову на руки. Айз Седай выбрала хороший пример, подумала она, испепели ее Свет! Пользоваться Силой, будто Айз Седай. Презренная Айз Седай — Друг Темного!

— Тебе очень повезло, — произнесла Морейн, и Найнив села прямо. Лан отступил от женщин, будто их разговор — вовсе не его дело, и занялся седлом Мандарба, даже не оборачиваясь к ним.

— Повезло! — усмехнулась Найнив.

— Ты овладела грубым контролем над Силой, пусть даже прикосновение к Истинному Источнику у тебя пока еще приходит от случая к случаю. Если бы тебе не удалось этого сделать, Сила в конце концов убила бы тебя. Как она, по всей вероятности, убьет Эгвейн, если тебе удастся не пустить ее в Тар Валон.

— Если я научилась контролировать... — У Найнив перехватило дыхание. Это было все равно что полностью признать, что она может делать все то, о чем говорила Айз Седай. — Если я научилась контролировать это, значит, и она может найти ключ. Значит, ей нет нужды отправляться в Тар Валон, где ее обязательно впутают в ваши интриги.

Морейн медленно покачала головой.