Опечатки

Ну и ублюдки эти эльфы




Программа конвента Hillcon, 1992 год



Я перечитал этот текст двенадцать лет спустя и подумал: «Вау, ну и хреновый денек у меня тогда выдался. Интересно, а я до сих пор так думаю?»

И понял, что да.

В 1992 году фэнтези-бум, который начался в середине восьмидесятых, достиг вершины. От книг, местных и переводных, было не продохнуть. Много было хороших, но плохих гораздо больше – не обязательно плохо написанных. Просто они ничего в себе не несли. Помню выпуск журнала «Локус», в котором рецензировались или рекламировались три книги, в каждой из которых был Темный властелин (ни одна из этих книг не была «Властелином колец»). Господи, давайте выдавать Темных властелинов по карточкам.

Прилавки на конвентах были завалены этими книгами с неуловимо похожими обложками. Хорошие книги там тоже встречались, но как их можно было узнать? Кучи единорогов, драконов, эльфов, артефактов… героическое фэнтези пожирало само себя.

Для фэнтези это было плохо, а для меня хорошо. Эта среда была насыщена мишенями.

Но это было тогда. С тех пор я стал намного спокойнее. Возможно, мне лучше какое-то время держаться подальше от этого Диснейленда.



Меня называют писателем фэнтези, и я скоро возненавижу этот термин. Почему? Потому что то, что могло бы быть хорошим, слишком часто становится плохим. Вокруг слишком много мусора, восторженного поклонения скучным мифам, бездумной переработки древних идей и бессмысленного эскапизма.

Я не против повторения старого. Посмотрите хотя бы на смену времен года. Или на пантомимы, или на сказки. Пересказ старых историй – очень достойное занятие, только для него нужно чутье. «Звездные войны» – самое что ни на есть героическое фэнтези, переработанное как раз так, чтобы заиграть новыми красками. «Робокоп» – древняя сказка, рассказанная новым голосом. Он чудесен. «Робокоп 2» – очень дорогой мусор, потому что люди сами не поняли, за что взялись.

К сожалению, мусор всё еще продается. На прошлой неделе я взял свежий фэнтези-роман, так там один из героев сказал другому: «Да возгневается он». Господи. И эта фраза торчала посреди целой страницы такого же скучнейшего псевдоархаичного текста. Ужель, ручательство… с помощью этих слов высокое фэнтези превращается в третьесортные романтические книжечки. «Юноши зело храбрые вяще взошли на оную гору». Это не фэнтези. Это из Толкина выпарили всё волшебство на медленном огне.

Меня бесят эти милые драконы и благородные эльфы. Эльфы не благородные. Они жестокие ублюдки. И герои мне не нравятся. Засранцам доверять нельзя, они всегда предадут. И во врожденное благородство королей я не верю, потому что почти все короли в нашей собственной истории сходили с ума от власти. И уж точно я не верю в мудрых волшебников. Я работал с их современными аналогами, я точно знаю, о чем говорю.

Задача фэнтези – показывать известное в новом свете. Сейчас я занимаюсь этим в Плоском мире. Я хочу писать о здесь и сейчас, а не о там и тогда. Фэнтези – это «ур-литература», из которой выросло всё остальное. И поэтому я до боли сжимаю кулаки, когда туповатые критики клеймят его «жанром» и «трэшем». Лучшие из этих книг отлично помогают сбежать от реальности.

Вот только сбегать нужно не только откуда-то, но и куда-то. Найти достойное место и вернуться, обогатившись новым опытом. Слишком часто фэнтези называют пустыми калориями. Жизнью с обрезанными корочками.

Я пишу эти строчки во Флориде, родине фэнтези и того, что вы смотрите, и того, что пихаете в нос. Тут много странного. Например, студии Disney/MGM и Universal.

Странно то, что это на самом деле не киностудии. Ну, фильмы-то они снимают, но это не основное их занятие. Они и построены не как студии, а как… как парки аттракционов. Фальшивые фасады, хитроумные съемочные площадки, улицы с ложной перспективой. Они построены для того, чтобы выглядеть чем-то, выстроенным, чтобы выглядеть чем-то еще. Они должны казаться ненастоящими.

Кто бы мог такое подумать?

Тут, в Америке – в Англии тоже, но в меньшей степени – в газетах и книгах пишут о телегероях как о живых людях. Мир сходит с ума. Реальность больше не отличить от фэнтези. Думаете, я шучу? В супермаркетах продают газеты вроде «Сан», «Миднайт стар» и «Уикли уорлд ньюс». Типичная статья на первой странице: Элвиса нашли живым в НЛО, выловленном в Бермудском треугольнике. И люди это читают. Это ведь даже не научная фантастика. И этим людям разрешают голосовать.

Это всё придумано, чтобы сбежать отсюда – Диснейленд, эльфы, тупые сплетни. Они никуда не ведут. А хорошие вещи уводят вас куда-то. Оттуда вы сможете взглянуть на мир по-новому. Детский интерес к фэнтези заставил меня полюбить книги вообще. И в книгах по астрономии и палеонтологии я нашел такие чудеса, на которые не способно даже Средиземье.

Давайте не просто уходить отсюда. Давайте идти куда-то еще. И если по дороге у нас получится пнуть эльфа, тем лучше.





Пусть будут драконы




Журнал The Bookseller, 11 июня 1993 года



Речь в защиту фэнтези, произнесенная почетным гостем ежегодного обеда Ассоциации книготорговцев в Торки в 1993 году



У меня до сих пор сохранилась первая книга, которую я прочитал. «Ветер в ивах». Ну, наверное, не первая – та, скорее всего, называлась «Сказки-малышки» или «Дженет и Джон, книга первая».

Но это была первая книга, которую я открыл, не пожевав предварительно обложку и не мечтая оказаться в другом месте. Это была первая книга, которую я прочел, потому что мне стало интересно. Было мне тогда десять лет.

Теперь я, разумеется, понимаю, что эта книга совсем не годится для детей. В ней всего один женский персонаж, и тот прачка. В ней никто не пытается объяснить, что это социальные предпосылки и отсутствие нормального жилья толкнули хорьков и горностаев на неблаговидный поступок. Дом Барсука – сущее оскорбление для всех детей, которым не посчастливилось жить в Дремучем лесу. Жилищные условия Крота и Крыса более-менее приемлемы, но только если они сами об этом расскажут.

Но эта книга попала мне в руки. Поскольку ее рекомендовали не учителя и не родители, я прочитал ее в один заход от корки до корки. А потом начал сначала, потому что вообще не представлял, что бывают такие истории.

Есть чувство, знакомое только детям, открывающим для себя книги. Своеобразная лихорадка. Желание немедленно прочитать всё на свете, пока оно не исчезло у тебя на глазах. Мне пришлось самому чертить карту этих неисследованных земель. Да, начальство утверждало, что книги – отличная штука, но мне никто не давал советов. Я был предоставлен сам себе.


Сейчас меня считают автором для подростков. Учителя и библиотекари говорят: «Ваши книги очень любят дети, которые вообще не читают». Видимо, это комплимент, но лучше бы его формулировали как-то по-другому. Жанровые авторы должны очень хорошо представлять себе своего читателя. Я знаю, что многие мои читатели уже могут водить машину или даже претендовать на пенсию. Но все вокруг считают, что этим читателям по четырнадцать лет, и зовут их всех Кевинами, так что я решил заглянуть в мрачную бездну, именуемую детской литературой.

Насколько я понимаю, так поступают немногие, разве что те храбрецы, которые работают с детьми и интересуются, что читают их подопечные. Они – невоспетые герои Сопротивления в войне, которую выигрывают ежи Соники и бионические жестянки. У них мало союзников, даже там, где их можно было бы ожидать. Несмотря на огромное количество наименований, которые выбрасывают на рынок, чтобы успокоить родителей, в воскресной газете рецензии на детские книги публикуют очень редко и еще печатают рядом с ними плюшевого медвежонка. Наверное, чтобы читатели поняли, что это аналог литературной детской площадки.

Возможно, издатели правы. Насколько мне известно, дети не читают рецензий. Они живут совсем в другом мире.

Вышеупомянутые школьные библиотекари рассказывают, что́ на самом деле читают дети и на что они готовы тратить карманные деньги. Это фэнтези, научная фантастика и хоррор. Библиотекари благодарят бога за то, что в наш электронный век дети хоть что-то читают, но одновременно это их тревожит. А не должно.

Сейчас мне кажется, что любая литература – в каком-то роде фэнтези. Агата Кристи писала фэнтези. Том Клэнси пишет фэнтези. Джилли Купер пишет фэнтези – во всяком случае, я очень на это надеюсь, ради ее же блага. Но при слове «фэнтези» принято представлять себе мечи, говорящих животных, вампиров, космические корабли (научная фантастика – это такое фэнтези с заклепками), и это действительно довольно глупо. Но при этом фэнтези размышляет о будущем, переписывает прошлое и осмысляет настоящее. Это игра в шахматы со вселенной.

Из-за фэнтези многие взрослые чувствуют себя неловко. Читающие дети называют книги «офигенными» и «клевыми». Это раздражает многих (так сильно раздражает, что когда кто-нибудь вроде Ф. Д. Джеймс использует приемы научной фантастики, услужливые люди тут же сдвигают границы жанров, лишь бы не ставить на писательницу каинову печать. Это не фантастика, «потому что в ней нет роботов и других планет». Филлис Дороти Джеймс пишет фантастику? Что вы. Но «Дитя человеческое» – фантастика, и «Стрела времени» – фантастика, и «Фатерланд», и «Дети Мафусаила» Брайана Олдисса[8], и «Бойня номер пять» Курта Воннегута, и «Человек в высоком замке» Филиппа Дика. Фантастика, на которую редко пишут рецензии, часто бывает хорошей. Она прекрасно обходится без роботов и не выходит за пределы Земли).

Конечно, бывают плохо написанные фэнтези и фантастика. Плохо написанных книг вообще много. Но «литературная ценность» – искусственный критерий, который существует только в глазах смотрящего. В мире, где «Империя солнца» Балларда может получить «Букера», я не сильно полагаюсь на оценку литературных достоинств.

Недавно я разговаривал с учительницей, которая пригласила меня пообщаться с учениками. Из-за этого у нее возникли неприятности с директором, который счел, что фэнтези морально неоднозначно и никому не нужно в девяностые годы.

Морально неоднозначно? Да если убрать кое-какие украшения, бо́льшую часть фэнтези одобрили бы в приличных викторианских домах. Мораль фэнтези и хоррора – это, по большей части, однозначная мораль сказки. Вампира убьют, чужого выкинут из шлюза, Темного властелина уничтожат, и добро восторжествует – возможно, понеся некоторые потери. И не потому, что оно лучше вооружено, а потому, что Провидение на его стороне.

Почему младший из трех братьев, который поделился едой со старушкой в лесу, становится королем? Почему Джеймс Бонд обезвреживает атомную бомбу за несколько секунд до взрыва, а не, так сказать, через несколько секунд после? Потому что вселенная, где этого бы ни случилось, была бы мрачным и негостеприимным местом. Пусть в ней будут орды гоблинов, ужасная экологическая ситуация, даже гигантские слизняки-мутанты, если уж вам так хочется, но там должна быть надежда. Крошечная, слабенькая надежда, отблеск меча Артура в закатных лучах. Покажите нам, что мы живем не напрасно.

Чтобы не сойти с ума – если мне будет позволено слегка перефразировать недавние слова Эдварда Пирса, напечатанные в «Гардиан», – многим необходимы короткие передышки, комфортное убежище, кусочек мира, где всё ведет себя, как полагается. Хотя бы до конца спектакля или книги. И это довольно безобидно. Классическое фэнтези, может быть, и знакомит детей с потусторонним, но этот способ куда здоровее других, которые предлагает нам наше странное общество. Если вы читаете о вампирах, неплохо бы тут же прочитать и о кольях.

Читатели фэнтези могут заодно узнать, что, выражаясь словами Стивена Сондхайма, великаны бывают добрыми, а ведьмы говорят правильные вещи. Что порой неважно, какое место человек занимает – важно, куда он смотрит. Это часть опасного процесса взросления.

Что до эскапизма – меня вполне устраивает это слово. В эскапизме нет ничего плохого. Вот только надо понять, откуда вы бежите и куда.

Начав запоем читать книги, я поначалу сбегал во «Внешний космос», как это тогда называли. Я читал много научной фантастики, но ведь это всего лишь поджанр фэнтези, родившийся в двадцатом веке. Большая часть этой фантастики была в литературном смысле редкостной дрянью. Но полезной дрянью. Как велотренажер для ума – на нем никуда не уедешь, но мышцы он держит в тонусе.

Никому не нужно? На первое в своей жизни упоминание древнегреческой цивилизации я наткнулся в фэнтези-книге, написанной Мэри Рено. В пятидесятые годы историю в большинстве школ преподавали так: жили-были римляне, у которых была куча бань. Они построили несколько дорог и пропали. Потом тут много дрались и пихались, пока не появились норманны и история не началась официально.

Примерно так же дело обстояло и с естественными науками. Юрий Гагарин летел над нашими головами, но я не припомню, чтобы в школе хотя бы раз упомянули об этом. Никто не говорил нам, что физика и химия – это не возня с реактивами и магнитами, а способ познания вселенной.

Научная фантастика всё время познавала вселенную. Мне не стыдно за то, что я ее любил. Мы живем в мире научной фантастики. Две мили вниз – и ты поджаришься, две мили вверх – задохнешься. И еще существует небольшой, но значительный шанс, что в следующую тысячу лет в планету врежется огромная комета или астероид. Когда тебе тринадцать лет, это знание немного меняет взгляд на мир. По крайней мере, про прыщи после этого думаешь меньше.

Другие миры заставили меня заинтересоваться и нашим. От путешествий во времени до палеонтологии – один крошечный шаг, как и от мечей с магией – к мифологии и древней истории. Правда куда необычнее вымысла. Ни один фэнтези-роман не захватил меня так, как история об эволюции человека от протомолекулы до тритона, тупайи, выпускника гуманитарного факультета Оксбриджа и, наконец, до млекопитающего, способного пользоваться орудиями труда.

Слова «эколог» и «перенаселение» я впервые встретил в научной фантастике в конце пятидесятых или начале шестидесятых, задолго до того, как они вошли в моду. Вероятно, Мальтус писал о них и раньше, но в одиннадцать лет не читают Мальтуса. Зато читают Джона Браннера и Гарри Гаррисона, потому что на обложках нарисованы восхитительные космические корабли.

Еще я прочитал слово «неотения», то есть «способность оставаться юным». Это наш, человеческий, способ выживания. Другие животные интересуются миром, живо реагируют на него и умеют играть в детстве, а с возрастом теряют эту способность. А мы как вид ее сохранили. Человечество постоянно сует пальцы в розетку вселенной, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Это нас либо спасет, либо убьет, но именно это и делает нас людьми. И мне больше нравятся люди, заглядывающиеся на Марс, чем те, которые созерцают пупок человечества. Другие миры лучше грязных катышков.

Да, я часто натыкаюсь на мусор. Но у человеческого мозга есть здоровая естественная способность отделять хорошее от плохого. Как при добыче золота: чтобы достать самородок, надо перелопатить тонну грязи. А тот, кто не хочет лезть в грязь, ничего и не найдет. Насколько я понимаю, эскапистская литература помогла мне сбежать в реальный мир.

Давайте не бояться того, что дети читают фэнтези. Это компост для здорового ума. Эти книги развивают любознательность. Возможно, они не так «важны», как другие книги, которые считаются детскими (в основном писателями), но существуют некоторые доказательства того, что богатая и разнообразная внутренняя фантастическая жизнь идет ребенку на пользу, прямо как здоровая почва растению. Примерно по тем же причинам.

Конечно, бывают люди, которые не читают больше ничего другого (хотя в моем опыте фанаты научной фантастики читают очень много разнообразной литературы). Взрослые фанаты могут напугать продавца в книжном магазине – особенно те, кто носит заостренные пластиковые уши. Но такие люди составляют незначительное меньшинство, и они ничуть не более странны, чем, скажем, игроки в гольф. По крайней мере, они поддерживают индустрию на плаву и создают один из лучших на свете путей к чтению.

Фэнтези – отличная диета для растущих душ. В этих книгах есть всё то же самое, что и в жизни. Моральный кодекс, стремление к порядку, а порой и огромные зубастые зеленые твари. Существуют и другие книги, и я надеюсь, что дети, начавшие с фэнтези, доберутся и до них. Так случилось и со мной. Всем нужно с чего-то начинать.

И, кстати, говорите «фэнтези». Не «магический реализм» – это всего лишь фэнтези в костюме и при галстуке, способ сказать «фэнтези, написанное человеком, который учился со мной в университете».

Фэнтези не нуждается в оправданиях, как и его предшественник, волшебная сказка.

Одним из величайших романистов начала века был Г. К. Честертон. Он писал в те времена, когда на сказки нападали со всех сторон – примерно по той же причине, по какой сейчас в некоторых школах трусливо запрещают книги, в названии которых есть слово «колдовство». Так вот он сказал: «Сказки не говорят детям о том, что есть драконы – дети сами об этом знают. Сказки говорят, что драконов можно убить»[9].





Волшебные королевства




«Сандей таймс», 4 июля 1999 год



Когда вышла третья книга о Гарри Поттере, «Сандей таймс» попросила меня высказаться на тему, почему британцы так любят писать фэнтези. Задание звучало так: «Текст нужен к четвергу». Когда он был напечатан под названием «Королевство фэнтези», оказалось, что редактор принял слово «нуменозный» за написанное с ошибкой «нумизматический» и переправил. Эх…



Помню один садик, который часто видел из окна поезда. Садик был крошечный, прилегал к крошечному дому и был зажат между грохочущей железной дорогой, билбордом и почти заброшенной фабрикой. Не знаю, что бы сделал в таких условиях француз или итальянец. Возможно, террасу с несколькими кустами в горшках и перголой, которая скрывала бы от глаз постиндустриальное запустение. Но это был английский садик, и его хозяин твердо вознамерился если не устроить там землю обетованную, то хотя бы развести земляные груши. Там был сад камней, состоявший из аккуратно расставленных бетонных блоков (бетонные сады камней – величайший вклад британцев в садоводство. Сейчас, надеюсь, эти сады сохранились только в некоторых музеях). Был пруд: если рыба хотела развернуться, ей, вероятно, приходилось вылезать на поверхность. Были розы. Была крошечная оранжерея из старых оконных рам, сколоченных вместе (еще одно великое британское изобретение). Вообще я никогда не видел участка, ухоженного так же тщательно, как этот удобренный кошками клочок земли.

Никто не предпринимал никаких усилий, чтобы скрыть мрачные сатанинские мельницы (если не считать турецких бобов). Для садовника они не существовали. Они находились в другом мире.