Оправдание невиновных

Не просто, ох, не просто было ее поднимать, но ведь вырастила — тоже все сама, ни у кого помощи не просила. Пособие, правда, платили — да какое там пособие, одни слезы. Ничего, справилась. И какую вырастила, грех жаловаться. Красавица на загляденье, умница каких поискать — на иняз сама поступила, без всяких… протекций. И не просто, а на бюджетный — денег, чтоб платить за институт, у них, конечно, и за десять лет не набралось бы. И на репетиторов не было, Алиска сама готовилась. И институт свой закончила, до красного диплома совсем чуть-чуть не хватило. Да что в нем, в дипломе, на работу хорошую и так пристроилась…

И мужа себе хорошего нашла. Не какого-нибудь вертопраха, у которого молоко на губах не обсохло, всей радости — глаза с поволокой да взгляд наглый, а все что может — это на родительской шее сидеть. Но и не так, как многие нынче замуж выходят: был бы с деньгами, а прочее неважно, пусть хоть старик шепелявый. Алиска своего Николая Семеновича действительно любила. Да и не старый он был вовсе — не двадцать лет, конечно, но ведь и не шестьдесят. Дочка его, правда, принцесса балованная, ну так Алиска же не за дочку замуж выходила. Сестра Николай Семеныча пыталась вроде воду мутить, но известно же, что ночная кукушка дневную завсегда перекукует…

Все хорошо складывалось, и вдруг — точно сглазил кто!

Нет, Анна Михайловна отродясь ни в приворот, ни в сглаз, ни в какие такие глупости не верила. Но ведь как не поверить, когда жизнь так поворачивается?

Ей ведь и в голову прийти не могло, и в страшном сне присниться, чтобы в убийстве обвинили — Алису!

Вот как это могло выйти?! Какой черт тут ворожил?

Ведь, считай, собственными руками свою девочку на зону отправила. Ничего не сделала, чтобы… чтобы — что? Это вам не кран в ванной самостоятельно поменять. Вот то-то же. Ничего она не могла сделать. Ничего. И адвокат — хороший, дорогой, а бился, сразу видно было, не за деньги, а действительно старался — ничего не смог.

И зачем только Алиска из спортзала своего так рано явилась? Было бы у нее, как это называется, железное алиби.

Анна Михайловна знала совершенно точно: Алиса не убивала своего мужа. Но как донести это до следователей? Она-то — знала. Но знание это было, увы, не того сорта, о котором можно рассказать. И не потому что ее никто не стал бы слушать. Просто есть вещи, о которых не расскажешь.

Пока шло следствие, она несколько раз почти всерьез обдумывала: не пойти ли к той высокомерной красотке, как ее, Эльвира Семеновна, кажется? Прийти и признаться: это я его убила, а Алиса ни при чем.

Но это было бы, конечно, очень глупо. И скорее всего бесполезно.

Эта вот, которая приходила, следовательница, совсем другая, чем та, предыдущая… Худенькая такая, глаза не накрашены — ну чисто школьница. И чего это она вдруг надумала давнее дело раскапывать? Вдруг да найдет что-нибудь?





* * *


Для посещения крыши выбрали — чего ждать — ближайшую субботу. Под куртку Арина надела самый «греющий» свой свитер — пуховый, поэтому легкий, но очень теплый — да еще и стеганую жилетку добавила, но вопреки ее опасениям, наверху оказалось совсем не так уж холодно. Под ногами похрустывала обильная бетонная крошка, там и сям торчали всевозможные железки — не то телеантенны, не то еще что-то столь же высокотехнологичное. Снега почти не было, только кое-где виднелись редкие ледяные лепешки. На бетонном ограждении вентиляционной шахты дремали, нахохлившись, три вороны — из темного жерла ощутимо тянуло теплом.

Денис вытащил из рюкзака два темно-синих жилета с множеством карманов и яркими флюоресцентно-зелеными полосами:

— Надевай.

— Будем изображать служивых людей? — догадалась Арина. — Если мы просто так на крыше — непорядок, а если в чем-то вроде формы, значит, имеем право, да?

— Умница. Пристегнись, — он протянул ей страховочный трос, другой конец которого ловко закрепил на какой-то стойке возле выходящей на крышу двери. После этого походил вокруг, посмотрел вниз — с одной стороны, с другой, перевесился через ограждение, вглядываясь и бормоча что-то себе под нос…

Подъезд дома выходил на северо-восток, терраса, с которой свалился злосчастный Федяйкин, располагалась с обратной стороны.

— Сейчас там все застеклено, фиг доберешься, если только разбить, — подытожил Денис, усаживаясь возле ограждения вентиляционной шахты. — Но летом, полагаю, даже в пентхаусе все нараспашку. В общем, не полюс недоступности. Ну давай, расскажи, что ли, подробности. Как жил убиенный, какие вокруг него люди крутились, и все такое прочее.

Окинув взглядом расстилавшуюся перед ней панораму вечернего города, Арина усмехнулась, прищурилась, припоминая обстоятельства дела…

Николай Семенович Федяйкин жизнь вел тихую и почти незаметную. Владел фабричкой, производящей пластиковые трубки, шайбы и тому подобную штампованную мелочь, многим, впрочем, нужную, на спрос жаловаться не приходилось. В олигархи не выбился, но на безбедное житье вполне хватало. Ни в каком криминале никогда замечен не был, налоги платил аккуратно, зарплату своим трем десяткам рабочих — тоже. Скучно, в общем, жил. Даже от приглашений в баньки с девочками, когда коллеги-бизнесмены зазывали, отказывался, предпочитая проводить досуг с любимой супругой и не менее любимой дочкой. Соседки ставили его в пример своим обормотистым мужьям — вот, гляди, как приличные-то люди живут. Другие, впрочем, скептически поджимали губы: да не бывает такого, притворяется. Когда маленькой Кристине пришло время идти в школу, скептики зашептались громче: вот, мы всегда знали, что-то там не так! Разве может молодая здоровая — и не надо петь песен про недиагностированный порок сердца! — женщина вдруг умереть? Конечно, не может. Наверняка муж ее… того… этого… Вот теперь-то этот ваш Федяйкин себя покажет! Глядите, глядите, жену еще и не закопали, а он уже новую кралю привел! Правда, «краля» была почти ровесницей Николая Семеновича и приходилась ему не то двоюродной сестрой, не то троюродной теткой, и «привел» он ее, чтоб было кому присматривать за Кристиной, чтоб не чужой человек, не домработница или гувернантка со стороны. Тем более что тетка-кузина, интеллигентная, но отнюдь не безрукая дама, вполне успешно совмещала обе эти ипостаси. Но скептические соседки, разумеется, знали лучше! Убедившись же, что Анна Гавриловна — «совсем не то, что они думали», кумушки принялись строить новые прогнозы — как скоро Николай Семенович пустится во все тяжкие. Ну или хотя бы приведет Кристине мачеху.

Лет через восемь доходы Николая Семеновича позволили вместо простенькой «трешки» приобрести пентхаус — в новостройке неподалеку от прежнего жилья. Вряд ли он хоть сколько-то внимания обращал на соседские пересуды, но вторым браком женился только исчезнув из-под бдительных очей кумушек. Новая супруга роскошным апартаментам вполне соответствовала. Молодая, красивая, ноги, бюст, глазищи, белокурая грива — мисс чего-то там, не кто-нибудь!

Звали красавицу Алисой. Николай Семенович столкнулся с ней на каком-то бизнес-форуме, точнее, в оргкомитете оного. Красавица, нежно улыбаясь из-за стойки, сноровисто рулила бизнесменскими потоками, проворно решая возникающие у господ предпринимателей вопросы. Схемы размещения участников и содержание их стендов она, похоже, знала наизусть, а иностранцам отвечала по-английски и по-французски, не дожидаясь вечно пропадающих переводчиков, все с той же нежной улыбкой.

Восхищенный не то внешними, не то деловыми качествами бизнес-красавицы, Федяйкин предложил ей место у себя в «главном» офисе. А спустя недолгое время — и в собственном сердце.

Анна Гавриловна, сама по образованию переводчица, уже привыкла быть в федяйкинском доме хозяйкой и к явлению явной соперницы, пусть и в некотором смысле коллеги, отнеслась без восторга. Сразу оценив, «что это за фря на нашу голову», она часто гладила подросшую Кристину по голове и приговаривала что-то про бедную сиротку и «это ненадолго». Кристина хмыкала и уворачивалась: бедной сироткой она себя почему-то не чувствовала, и мачеха нравилась ей куда больше троюродной тетки. Ну не то чтобы нравилась, но если бы Кристину спросили, на кого ей хочется быть похожей… Ха! Тут и вопроса-то никакого нет, смешно: красавица как с обложки глянцевого журнала и… тетка. Про французских поэтов рассказывает, а у самой руки по локоть в муке!

Насчет «ненадолго» Анна Гавриловна тоже… не угадала. После нескольких стычек, сопровождаемых беспомощными «девочки, не ссорьтесь», Николай Семенович решил проблему кардинально, купив «тетке» квартиру. Благо Кристина как раз закончила школу и благополучно — хотя и не без папиных и теткиных нотаций — поступила в экономическую академию.

Анна Гавриловна напоследок еще раз вздохнула над «бедной сироткой» и наказала: «если что, приходи».

— Поле битвы осталось за Алисой… — Арина встала, потянулась, разминая затекшее тело — рассказ вышел довольно длинным.

Денис недоверчиво покачал головой:

— Никогда не думал, что следствие до таких подробностей докапывается.

Арина пожала плечами:

— Да по-разному бывает. Хотя именно эти вот подробности все из шубинских материалов. Там не только опросы свидетелей, там… Впрочем, неважно пока. Историю жизни Федяйкина Шубин действительно до последних деталей разложил.

— А потом, значит, этот Федяйкин упал с собственного балкона… — задумчиво протянул Денис. — И молодая жена осталась не только безутешной, но и весьма богатой вдовой. Ну то есть осталась бы, если бы не посадили. Неужели такая дура?

— Да непохоже, чтобы дура. Училась прекрасно, до красного диплома совсем немного не дотянула… Могла быть, конечно, случайная ссора… а после девушка просто растерялась. Только и знала, что твердить — я этого не делала. Очень глупо.


— Погоди, — остановил ее Денис. — Мы вроде решили исходить из невиновности осужденных? То есть в данном случае из того, что красотка Алиса своего мужа не убивала.

— Ну да, — согласилась Арина. — Но я не представляю, кто еще мог его убить. И главное — как.

— Он какого росту был? — деловито уточнил Денис.

— Около ста восьмидесяти.

Денис задумчиво покачал головой:

— М-да. Как я уже сказал, их терраса, ну или балкон — не полюс недоступности. До крыши рукой подать, рамы нараспашку…

— Хочешь сказать, убийца мог с крыши спуститься?

— Не совсем. Если перелезать с крыши на балкон, слишком велик риск, что увидят. Я думаю, что если убийца был на крыше и хотел выдернуть человека с балкона… Можно ведь взять шест попрочнее… ну хоть трубу водопроводную… и подтолкнуть того, кто на балконе. Ну или подцепить за рубашку, к примеру, и дернуть. Тоже, правда, есть вероятность, что увидят, да и рычаг вниз упустить можно. Но, в принципе, шансы неплохие.

— Хорошая версия, — усмехнулась Арина, представив высовывавшегося с края крыши злодея с шестом вроде прыжкового в руках — придумка была и впрямь неплохая, даже жалко разбивать. — Но — нет. И с крыши никто не спускался, и никаким орудием никто Федяйкина не тыкал, не дергал. Следы-то остались бы, а их нет.

— А следы точно обнаружились бы? Кстати, а крышу на предмет постороннего присутствия обследовали?

— Крышу, — Арина вздохнула, — увы, не обследовали. Недоработка, конечно. Но слишком уж все очевидно выглядело. Все, в том числе следы на трупе. Там действительно все однозначно.

— Ладно, ладно, верю. Жалко… А почему вообще сделали вывод, что не сам упал? Там парапет не такой уж высокий, а ты сказала рост сто восемьдесят два, не коротышка. В принципе, мог и сам свалиться, а? Сел, к примеру, на перила и не удержался.

Она помотала головой:

— Во-первых, есть доказательства их ссоры на балконе. Хоть и верхний этаж, но всего-то восьмой, так что со двора и из окрестных домов терраса вполне прилично просматривается. По крайней мере, та часть, что ближе к парапету, там каждый как на ладони. А дамочка — яркая блондинка, ее издали видать, а уж халат у нее и вовсе приметный — алого шелка, ярче светофора, дорогой фирмы и узнаваемого силуэта. Ни с кем не перепутаешь. Во-вторых, ладно бы ссора, но у трупа на плече и на лодыжке микрогематомы. Свеженькие, по времени появления соотносимые с моментом смерти. Ты вот про следы спрашивал, так это они и есть. Гематомы на плече и на лодыжке означают, что погибший не сам через парапет перекинулся, а кто-то его за ноги резко дернул и вдобавок толкнул. Но главное — на штанах покойного никаких следов усаживания на парапет. Если бы он, к примеру, неосторожно перегнулся, остались бы следы на передней части рубашки, их тоже нет. Зато на спине есть, да и поза трупа свидетельствует, что падал он спиной вперед. А под ногтями волокна от того самого шелкового халата. В крайнем случае — от точно такого же, а вещь почти штучная. И на его рубашке — такие же микроволокна. Контактные микроследы то есть.

— Ну на рубашке-то микроследы могли и сами по себе остаться, — возразил Денис. — Может, они перед ссорой обнимались. Но синяки на лодыжке — это убедительно. И мотив у супруги, я так понимаю, общепринятый: стать богатой и свободной, избавившись от дурацкой помехи в виде мужа, так?

— Примерно. Хотя, если говорить о мотиве и реализации, не факт, что убийство было спланированным. Могло все вправду случайно произойти: ссора, драка… Дочка говорила, они частенько цапались. Адвокат, кстати, как раз на аффект напирал, — она вспомнила, с каким жаром Роберт Моисеевич настаивал на невиновности Алисы, но вслух ничего не сказала.

— Во всяком случае ясно, что это не бизнес-конкуренция, — усмехнулся Денис. — Слишком сложно. Если бы кто-то хотел этого Федяйкина с дороги убрать, чего проще — посадить снайпера на одной из вон тех крыш? Один выстрел — и готово. И если снайпер не идиот, ничего не найдут.

— Эй, какая-такая бизнес-конкуренция? Мы ведь решили…

— Ну да, если твой опер сконструировал серию, значит, мы ищем серийного убийцу. Я помню.

— И?

— Он ведь мог и ошибаться? Я пытаюсь все версии отследить. Версия про убийство из конкурентных соображений только что скончалась. Разве это не прекрасно?

— Ну ты даешь! Но — да, все правильно.

— Но, кстати, насчет спонтанности — очень правдоподобно выглядит. Если бы жена действительно хотела от него избавиться, спланировать могла бы и получше. А так… Сама же и вляпалась. Причем глупейшим образом. Слушай! Так ведь… — он вдруг резко выпрямился. И замолчал.

— Что слушать?

Он махнул рукой:

— Да ладно, пустяки. Дурацкая идея.

— Нет уж. Подрядился в Ватсоны — вываливай все, дурацкое оно или не дурацкое.

— Да мне глупость этого убийства покоя не дает. Если спонтанно — еще ладно. Да и то… Вполне можно было сообразить на самооборону все списать. Раз уж они часто цапались. Даже если посадили бы, то за превышение, а не за убийство. Может, кому-то очень надо было, чтоб Алису по полной программе закрыли?

Арина нахмурилась, суммируя и оценивая вероятности:

— Ты хочешь сказать, что это гамбит? Ну когда ради достижения результата жертвуют некую фигуру, которая сама по себе ничего не значит. Что в этом убийстве главная цель — не Федяйкин, а ликвидация его жены?

Денис покачал головой:

— Обоих. Ее-то тоже можно было убрать гораздо проще. Если твой Шубин написал, что это он Федяйкина убил, значит, жена так или иначе ни при чем, и убил кто-то другой. А ты говоришь — есть доказательства ссоры.

— Ну да, Есть показания дочки и соседей. И еще одно. Совсем странное. Шубин действительно много чего накопал, чего в следственных материалах нет. Но вот, смотри.

Фотографии были так себе, не слишком качественные. Но две фигуры за парапетом виднелись вполне явственно: высокая блондинка в алом халате и почти того же роста лысеющий мужик в белой рубашке.

— Вот видишь, — она передала Денису один из снимков. — Мужик в белой рубашке — господин Федяйкин, блондинка в алом халатике — его жена. В шубинской папке к снимкам еще флешка прилагалась, там, насколько я понимаю, оригиналы изображений. Уж не знаю, где Шубин их взял. На флешке нацарапано что-то нечитаемое — то ли слово, то ли цифры какие-то. И я не знаю, что и кого там видели свидетели, но тут совершенно ясно — дочка не при делах. Кто бы рядом с Федяйкиным на террасе не стоял, это не Кристина. Она на голову ниже.

Запечатленная на снимках размытая блондинистая фигура в алом халате была ненамного ниже Федяйкина, а значит — как минимум на голову выше Кристины. Арина вздохнула:

— Видишь?

Повернувшись боком к краю крыши, Денис покрутил перед собой снимки, поставил один вертикально, посмотрел на него, потом по сторонам, потом опять на фото…