Ошибка леди Эвелин

Внутри мелькнула шальная мысль. Может, попробовать договориться?

Я с сомнением разглядывала пылающий огонь. Что будет, если леди Шарлотта узнает о моих необычных способностях? Вдруг они ей не понравятся? Или, наоборот, понравятся, и она попытается найти им применение? Нет, лучше не рисковать. Герцогиня Авенау – это вам не леди Вонк, у нее и мозгов, и магии куда как больше, и она с легкостью сумеет сложить два и два. Еще бы! Не может обычный бытовик общаться с огнем. Значит, что-то тут не так, и леди Шарлотта обязательно выяснит, что.

Пламя загудело, облизнуло желтое полено и, сыто икнув, выплюнуло на решетку золотые искры. Они вспыхнули, зашипели, рассыпались яркими точками, оставляя тонкий слой пепла – белого, с тлеющими красными глазками и мелкими черными завитушками.

Мне нравилось смотреть на огонь. Было в нем что-то волшебное, то, что будило внутри воспоминания детства: небольшую, уютную гостиную, маму, сидящую у окна и штопающую чулки, играющего с деревянными солдатиками Ульрика, папу, читающего взятую у соседа газету. Тер Олаф всегда делился с нами свежей прессой, потому что, как и папа, любил порассуждать о политике. «Вот что я вам скажу, лорд Браге, – говорил он, попыхивая трубкой. – Не доведет нас империя до добра, попомните мои слова». А папа соглашался с ним и повторял свою излюбленную поговорку про дартов, у которых слишком длинные руки.

Я вздохнула и подошла к камину. Эх, если бы можно было вернуться обратно в детство, снова увидеть родителей и брата…

Огонь осторожно подкатился к моим ладоням, словно принюхивающаяся собака, и в этот момент сквозь шум дождя я расслышала доносящийся снаружи слабый шорох. Что за чудеса? Любопытство толкнуло вперед, я прокралась к окну, осторожно отодвинула занавеску, приникла к стеклу и замерла, разглядывая лежащего под кустами можжевельника человека. Мужчина. Это был мужчина. Он скрючился под низкими хвойными лапами и смотрел на меня затравленным, измученным взглядом, каким смотрит обычно загнанный зверь. Дождь затекал за воротник его измазанного грязью сюртука, хлестал по лицу, крупными каплями падал с распущенных светлых волос на лоб и щеки, стекал по шее.

Единый, да он же едва живой! Откуда этот несчастный тут взялся? Как сумел пробраться мимо охраны?

Я разглядывала измученное лицо, невольно отмечая, что у мужчины красивые правильные черты и высокий лоб, и что, несмотря на плачевный вид, он явно не беден. Об этом говорил и покрой сюртука с модным острым воротником, и выглядывающая из-под него белая манишка. Правда, сейчас она была, скорее, серой, но это из-за дождя и садовой грязи.

Пока я рассматривала чужака, тот так же пристально рассматривал меня. Не знаю, что он увидел, но взгляд мужчины изменился, и в мою сторону протянулась рука.

«Помогите», – прочитала по шевельнувшимся губам.

Внутри что-то дрогнуло. Я бросила взгляд на правое крыло особняка, где светились окна тетушкиной спальни, подумала пару секунд, прикидывая, что могу сделать и как незаметно выбраться из дома и, накинув темный плащ, выскользнула в коридор. Боялась ли я, что незнакомец может причинить мне зло? Немного. Но не откликнуться на отчаянный призыв не могла. Так было принято в моей семье – если человек в беде, ему обязательно нужно помочь. Жаль только, что когда мы сами оказались в беде, не нашлось никого, кто протянул бы руку, и болезнь унесла моих родных, которых можно было бы спасти, если бы у нас нашлись деньги на шергенскую настойку. Но их не было. И не только у нас. Виру не зря назвали «эпидемией бедняков». Лекарство, которое поднимало на ноги даже самых безнадежных, стоило тридцать золотых. Баснословная сумма. Не знаю, почему я выжила, доктора потом долго удивлялись, а я, очнувшись от липкого двухнедельного бреда, узнала, что никого из моей семьи больше нет. Ни папы, ни мамы, ни брата. И что все знакомые, к которым мама обращалась за помощью, ей отказали.

Наверное, именно тогда я и дала себе обещание никогда не проходить мимо тех, кому могу помочь.

В просторном холле было темно. Парочка аров были слишком тусклыми, чтобы осветить огромное пространство, и лишь парадная лестница таинственно поблескивала витыми позолоченными балясинами.

Я постояла немного, прислушиваясь к тишине особняка.

«Только бы тетушка не спустилась вниз, – стучало внутри. – Только бы не встретить никого из слуг!»

Мне повезло. Прислуга в этот час собиралась за ужином в подвале, а леди Шарлотта привычно читала перед сном в своей комнате.

Я осторожно вышла из дома, аккуратно прикрыла за собой тяжелую кованую дверь и пробралась вдоль стены под окна своей спальни. Мужчина был там. Он так и лежал, согнувшись каким-то невероятным образом, словно пытаясь слиться с ветками можжевельника, и заметить его в опускающейся на сад темноте было сложно.

– Кто вы? – спросила незнакомца.

Страх исчез. Остались только жалость и желание помочь. Да и чего бояться? Видно же, что этот несчастный сам смертельно напуган.

– Помогите, – попытавшись разогнуться, пробормотал мужчина. – Меня ищут. Я… Я не совершил ничего дурного. Пожалуйста!

Он побледнел, голос его звучал едва слышно, прерываемый стуком зубов, и я с трудом смогла разобрать произносимые слова.

– Кто вас ищет? Вы ранены?

– Нет. Пожалуйста…

Мужчина не договорил. Он опустил голову на руки и дышал так тяжело, как будто пробежал несколько десятков рье.

– Они найдут… и повесят меня… А я не делал… Не делал!

Последнее слово он выкрикнул хриплым шепотом.

И столько отчаяния слышалось за ним, столько боли было в усталых, покрасневших то ли от недосыпа, то ли от напряжения глазах, что я не стала раздумывать.

– Идти сможете? Я спрячу вас на конюшне. Переночуете и придете в себя, а завтра мы решим, что делать.

Мужчина шевельнулся и попробовал подняться, но пошатнулся и снова свалился в грязь.

– Подождите. Обопритесь на меня, я вас доведу.

Раньше мне часто приходилось сопровождать домой пьяного лорда Вонка. И зачастую нужно было попросту тащить его на себе, так что подобные «походы» были мне привычны.

– Вот так, держитесь за мои плечи. А теперь идем. Потихоньку. Осторожно.

Я переставляла ноги, придавленная тяжелым телом, и думала про себя, что за неполные три месяца уже успела отвыкнуть от обыденных «развлечений» моей недавней жизни.

– Аккуратно, тут яма, – предупредила своего подопечного, когда мы завернули за угол. – Потерпите, уже немного осталось.

Мужчина тяжело дышал и с трудом делал крохотные шаги, и мы передвигались гораздо медленнее, чем хотелось бы. Темнота была еще недостаточно густой, и я боялась, что нас могут увидеть. Мало ли – может, конюхи выйдут покурить, или лакеи надумают воздухом подышать? Но, слава Единому, все обошлось, и мы, никого не встретив, добрели до конюшни.

Высокие двери закрылись за нами, я щелкнула пальцами и затеплила маленький огонек. Он застыл в воздухе робкой светящейся точкой.

– Вот, тут вам будет удобно, – устроив незнакомца в одном из пустующих стойл, распрямилась и посмотрела по сторонам. В соседней, отделенной колоннами и дощатой стеной половине, стояли в загонах породистые дартские жеребцы. Они похрупывали сеном и изредка смешно пофыркивали, в дальнем углу старинной каменной конюшни еле слышно пищали мыши. А здесь, в карантинной половине, в которой обычно держали приболевших лошадей, было пустынно и тихо.


– Я сейчас принесу вам немного еды, а вода есть в бочке, она чистая. Если хотите…

Я зачерпнула ковшом и поднесла незнакомцу.

– Благодарю, милая девушка, – отдышавшись и отпив несколько глотков, поднял на меня глаза мужчина. – Если бы не ваша доброта…

Он не договорил, нахмурившись и настороженно подняв руку, словно призывая меня к молчанию. Я прислушалась. За стенами раздавался лай собак и грубые мужские голоса.

– Орсон, за кустами посмотри! – прозвучало совсем близко. – Он не мог уйти, тут тупик.

Так и было. Дом леди Шарлотты выходил на улицу Оллен-брау, которая заканчивалась высокой глухой стеной.

– Это они! – вцепившись в мою руку, прошептал побледневший незнакомец. – Не выдавайте меня, умоляю!

– Кто – они?

– Магический патруль!

На высоком лбу выступил крупный пот. Меня и саму едва в пот не бросило.

Патруль магов? Вот уж упаси Единый попасть к ним в лапы! Про Черную стражу в Кроненгауде ходили самые страшные слухи. И про бесчеловечные пытки, которые они применяли, и про Чтецов, выворачивающих сознание несчастных узников наизнанку, и про ужасы тюрьмы Саухвайне.

Я смотрела на мужчину, внимательно разглядывая его лицо. Как же он попал в лапы магстражи? Правильные черты, умные голубые глаза, ровные густые брови, светлая щетина на щеках. Как сказала бы леди Вонк, породу и под попоной не скроешь.

Что же он натворил? Впрочем, что бы он ни сделал, но выдать его черным мундирам – все равно, что обречь на верную смерть.

– Не бойтесь, – сказала как можно тверже и посмотрела на беглеца. – Здесь вас никто искать не будет.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Да и как могло быть иначе? Разве рискнет кто-то обыскивать дом герцогини Авенау?

Я прислушалась к приближающемуся лаю.

– Лежите тихо, я вас сейчас сеном прикрою, чтобы конюхи не заметили, но они обычно сюда не заходят. Главное, утром не шумите.

Конюшня у леди Шарлотты была особенной. Большая, построенная во времена Эдуарда Смелого, она казалась настоящим памятником эдвардианской архитектуры. Толстые стены, арки и колонны, барельефы на фасаде и скульптуры при входе. Не конюшня, а настоящий дворец!

– Вы действительно уверены, что меня не найдут? – в голубых глазах застыла тревога.

– Ведите себя тихо, и все будет хорошо. Сюда месяцами никто не заглядывает.

– Мне бы только пару дней отсидеться, а потом я уйду, – заверил меня незнакомец.

Я не стала ничего говорить. Окинула взглядом помещение, подумала немного, сгребла лежащее в противоположном углу сено поближе к мужчине и подтянула оставшуюся от Снежка попону.

– Давайте я вас прикрою. Так и теплее, и надежнее.

Беглец ничего не ответил. Он все еще напряженно прислушивался к раздающемуся за стенами лаю.

– Не бойтесь, вас не найдут. Главное, никуда не выходите.

Я еще раз посмотрела на вжавшегося в стену незнакомца, и пошла к выходу.





***


За воротами конюшни было прохладно. Дождь наконец-то стих, оставив после себя огромные лужи. Ветер пробрался под тонкий плащ, заставив поежиться, и я бегом припустила к дому, мечтая поскорее оказаться в тепле.

– Страут! Ты в кустах хорошо смотрел? – послышался из-за забора грубый мужской голос.

– Нет там никого! – ответил ему другой, низкий и простуженный, и его обладатель тут же закашлялся. – Проклятая погода! Угораздило ж треклятого висельника именно сегодня сбежать.

Висельника? Выходит, несчастного беглеца в Амвьен на казнь привезли? Святые небеса! Только этого не хватало!

В Амвьене – бывшей столице королевства – находилась тюрьма для совершивших преступления магов. Их свозили со всего Кроненгауда. Кто-то оставался в Саухвайне на долгие годы, а кого-то сразу казнили на Висельной площади. Там стоял почерневший от времени и пролитой крови эшафот, и редкий год обходился без очередного повешения или отсечения головы.

Вот и моего несчастного подопечного, видимо, привезли на казнь. Страшная участь.