Ошибка

– Очень на это надеюсь, – сказал Бояринцев. – А еще на то, что когда-нибудь ты перестанешь мне «выкать».

На его месте я бы на последнее не слишком надеялась. Если меня всегда будут за «вы» так умопомрачительно сладко наказывать, то слово «ты» вообще исчезнет из моего лексикона.

– Но, постойте, раз мы разведемся, я уже не буду оставаться в вашем доме, а вернусь к родителям.

– Вовсе необязательно. – Бояринцев скользнул пальцами по линии выреза, поправляя нежный шелк, и я забыла, как дышать. – Думаю, при разводе ты отсудишь у своего мужа совместно нажитое имущество.

– Это какое же? – пробормотала я, пытаясь собрать в кучу расползающиеся мысли. Потому что чьи-то пальцы неспешно пустились в обратный путь. – Что-то я не припоминаю, что мы за это время что-то нажили.

– Вы купили квартиру недалеко от моего офиса.

Ну что ж, он действительно все решил. Даже организовал нам уютное гнездышко для тайных встреч. Тайных… Внутри ощутимо царапнуло. Значит, вот как мы будем встречаться… Это было не совсем то, о чем я мечтала.

– И вы будете пробираться ко мне тайком? – весело спросила я, стараясь спрятать разочарование и обиду как можно глубже. Нельзя ведь получить сразу все, правда?

Бояринцев приподнял бровь, внимательно вглядываясь в мои глаза, а потом привлек меня к себе, и такие мелочи вдруг перестали иметь хоть какое-то значение.

Я зажмурилась, ожидая, что он сейчас притиснет меня так крепко, чтобы я не смогла вырваться, и прижмется губами к моим губам…

– Не знаю, что ты там себе только что вообразила… – прорычал он мне прямо в ухо. – Но не вздумай снова сбегать!

От его хриплого голоса кружилась голова, и хотелось сказать: «Никогда и ни за что! Я не буду даже пытаться!»

Но это ревнивое рычание и ужасно приятные собственнические нотки вызывали дикое делание его немного подразнить.

– Я ведь свободная женщина… – прошептала я игриво. Теперь я могла себе позволить все что угодно. Даже игривость. Даже поддразнивание. Даже кокетство. Потому что внезапно все стало легко и правильно. Только так, как и должно было быть. – И сама могу выбирать…

Я не сомневалась: после столь наглой провокации он непременно меня поцелует, чтоб не болтала глупости и вообще «даже не думала» и все такое. Но я не угадала.

Он взял мою руку в свою, я почувствовала касание чего-то прохладного на своем пальце.

– Черта с два, – довольно сказал Бояринцев и поднял мою ладонь выше, к самым моим глазам.

Я увидела у себя на пальце кольцо с камнем, нет, не с камнем – с булыжником. Бриллиант сиял всеми гранями.

– Теперь уже не можешь.





Глава 27




В очередной раз нервно одернув платье и пригладив волосы, я облизала губы, вдохнула, как перед прыжком в воду, и шагнула вслед за Бояринцевым в шумный зал. И с облегчением расслабилась: блистательно-ослепительная Инесса не караулила нас с дробовиком у входа, и вообще ее рыжая шевелюра нигде не отсвечивала. Покинула вечеринку? Или это Бояринцев догадался ее выпроводить прежде, чем устраивать для меня э-э-э… эксклюзивную экскурсию по пустым залам ресторана? Какое счастье! Впрочем, Инесса сразу перестала меня волновать, да и счастья заметно поубавилось, как только я взглянула на свой столик. Игоря не было. Ни его, ни его пиджака, ни моей сумочки, которую я опрометчиво оставила, торопясь на террасу. Ушел? Но он же говорил, что мы «вместе», так почему?.. Сначала я испугалась. Неужели… догадался? Черт, тут и догадываться-то особенно не нужно, тоже мне, бином Ньютона. Сперва меня унесло «подышать свежим воздухом», потом из-за своего столика, что Игорю был виден как на ладони, испарился в том же направлении Бояринцев, и обоих нас не было довольно долго, где-то хороших полчаса. Тут и дураку все ясно. А Игорь далеко не дурак…

Но, оглядевшись по сторонам, я тут же успокоилась. Наш столик не единственный пустовал. Гости понемногу расходились, а те, что остались, вряд ли были способны слона под носом заметить, не то что кто и с кем куда-то исчез. Кто-то веселился на танцполе, периодически опрокидывая фужеры, кто-то методично напивался прямо за столом. В общем, вечеринка вошла уже в ту самую стадию, когда отсутствие именинника никого особенно не волновало.

Так что скорее всего Игорь просто слопал свое горячее, выглянул на террасу и, не обнаружив меня, решил, что я его не послушала и сбежала одна.

– И что теперь? – растерянно спросила я у Бояринцева.

– Теперь? Поедем домой.

Домой? Вот что-то мне совсем не хотелось этого «поедем домой», где меня подстерегал мой фиктивный муж. Все же я не была на сто процентов уверена, какая из моих версий его бегства с вечеринки правильная, первая или вторая. Вполне возможно, что все-таки первая, и тогда дома нас ждал неприятный разговор. Я поежилась, но Бояринцев понял это по-своему, снял с себя пиджак – запасливый, я думала, он так и приехал в одной рубашке! – и набросил мне на плечи. Пиджак пах уютом, теплом и уверенностью в том, что «все будет хорошо» – в общем, Бояринцевым, который как раз распахнул дверцу такси:

– Ну что, уезжаем, неверная жена, – галантно поклонился он и подмигнул.

У него явно было отменное настроение, и его бесшабашность волшебным образом передалась мне.

– Уезжаем, идеальный папаша, – пряча улыбку, проворчала я, забираясь на заднее сидение.

Бояринцев устроился рядом, машина мягко тронулась и, шурша по асфальту шинами, повезла нас к дому. К тому дому, где все началось и откуда я вскоре съеду. Но чем ближе мы подъезжали, тем больше мне становилось не по себе. Не спасал уже ни уютный пиджак, ни сам его обладатель под боком.

Ситуация, как крути, была патовая. Нет, если рассматривать все по отдельности, то ничего особенного. Я была Игорю исключительно фиктивной супругой, и уж точно он не стал бы винить меня «за измену». И появление у отца молодой любовницы, да что там любовницы, фактически невесты, вряд ли взволновало бы вполне взрослого понимающего сына. Но все вместе…

А все вместе – это как раз я, фиктивная жена, втиснувшаяся между сыном и отцом, причем никаким не фиктивным, а самым что ни на есть настоящим. Простит ли сын отца за то, что тот спал с его женой, пусть и фиктивной? За то, что выставил его идиотом в глазах друзей и знакомых, для которых этот брак ни разу не фиктивный? А если еще учесть, что я, не выходя из рамок той же семьи, собираюсь развестись с первым и выйти замуж за второго, словно переходящий вымпел – не подошло одному, вручить другому, да добавить шепотки и насмешки, в глаза и за спиной, перетряхивание грязного белья, злорадные обсуждения, как круги по воде… Ох, мамочки…

Я и сама не заметила, как заледенели и начали подрагивать мои пальцы, зато заметил Бояринцев. Он сжал мои ладошки горячими руками и еще раз тихо сказал:

– Все будет хорошо, обещаю.


Когда машина остановилась у дома, меня трясло так, что с трудом удавалось не стучать зубами.

Игоря мы обнаружили в гостиной. Он сидел и просматривал что-то в телефоне. Бояринцев хмыкнул: явно ведь думает, что парень чатится со своими подружками.

Игорь поднял на нас вопросительный взгляд, словно бы интересуясь, с чего вдруг сюда явилась такая торжественная делегация. Я в смятении заговорила, путаясь в словах:

– Я тебя не нашла… Пока я вышла подышать воздухом… А потом пришла… А ты уже исчез…

Я была готова лепетать и дальше что-то такое же маловразумительное, лишь бы не было этой ужасной тишины. Но Бояринцев взял ситуацию в свои руки, вернее не столько ситуацию, сколько меня. Вернее, обнял за плечи, привлек к себе и сказал:

– Думаю, вам надо развестись.

– Это еще почему? – улыбнулся Игорь, и улыбался все радостнее и радостнее. Я недоуменно моргнула, сомневаясь, не тронулся ли он часом. – Меня вот, например, совершенно устраивает моя супруга. Молодая, красивая, отличница, между прочим. И не пьет… почти. Где я еще такую найду?

В моей голове забрезжила смутная догадка, я прищурилась, внимательно вглядываясь в фиктивного мужа. В его глазах плясали веселые черти. Ясно! Он обо всем догадался и теперь хочет над нами посмеяться, ну или над кем-то из нас.

– Вот-вот, – проворчал Бояринцев-старший, – такая невеста нужна самому.

– Ну наконец-таки, граждане-конспираторы, вы решили сознаться. Я уже думал, что не дождусь.

– Так ты все знал? – выпалила я с возмущением, смешанным с изрядной долей облегчения.

Теперь уже никакой неловкости не осталось, наоборот, хотелось стукнуть «братика» по голове. Хотя нет, какой он мне теперь братик, будущий пасынок, сынуля. О, господи…Только этого мне еще не хватало.

– Если злая мачеха не будет посылать меня зимой за подснежниками, я в принципе не против. – Кажется, его мысли текли в том же направлении, что и мои.

Ну вот. Поговорили. И что теперь нужно делать? Никаких тайн, никаких секретов, у меня на пальце кольцо, а Бояринцев, вот он рядом, обнимает за талию совершенно открыто.

– Раз мы здесь все решили, – как ни в чем не бывало сказал тот, – то, думаю, нам пора.

Я посмотрела ему в глаза, и уже по взгляду поняла, что до своей комнаты, ну пока еще своей, я сегодня наверняка не доберусь. Мы уже выходили из гостиной, когда Бояринцев бросил:

– Кстати, насчет акций…

Вот тут уже Игорь застыл как статуя.

– …В принципе, у тебя неплохая стратегия, но пара твоих приобретений – это просто курам на смех. Подойди с этим к Семену Давидовичу, я попрошу, чтобы он тебя проконсультировал.

– Спасибо, – выдавил из себя Игорь.

– Платно, разумеется, – добавил Бояринцев-старший.

Я усмехнулась про себя: кажется, сохранить что-то в тайне в этом семействе практически невозможно.





Глава 28




Когда Тимур пообещал, что все будет хорошо, я ему не поверила. Когда он сказал это еще раз, моего доверия не прибавилось. Хотя, казалось бы, он никогда не давал повода сомневаться в своих словах. Наверное, тут сама ситуация такова, что я готова была поверить во что угодно, но только не в то, что она как-то сама собой разрешится.

Но теперь, по прошествии нескольких недель, я уже начинала верить. Все действительно было хорошо. Мы с Игорем тихо развелись, и этот развод не стал скандалом. Несколько раз мы появлялись на людях вместе, общаясь мило, по-родственному (причем совершенно искренне), хорошие знакомые и друзья приняли наш развод удивительно спокойно, а злопыхатели… Ну, им и причина обычно не нужна, чтоб поплеваться ядом во все стороны. Так что если желтая пресса и надеялась на какие-то разоблачения, но ничего кроме «не сошлись характерами» им не перепало. Покружив разочарованно несколько дней вокруг нас, они, в конце концов, убрались восвояси. К тому времени уже нашлась куда более благодатная тема: какая-то моделька пыталась выгрызть изрядный кусок из состояния бывшего мужа, кусок не помещался в зубах, но моделька была упорная и не стеснялась в средствах, так что грязного белья там хватило не на одну прачечную.

Я, как и было обещано, получила при разводе трехкомнатную квартиру, чертовски уютную, куда практически моментально переселился Бояринцев. Почти переселился, потому что адовы командировки выдирали его из милого гнездышка довольно часто.

А что касается моих родителей… Мама, конечно, расстроилась и украдкой вздыхала, бормоча что-то про прекрасную пару, отец… Разумеется, отец меня спросил, что произошло, в чем причина скоропостижного развода. Но я лишь пожала плечами. Кто, мол, их знает, что у них там произошло. Может, планы изменились. Свою часть сделки Бояринцев выполнил, а что фиктивному браку пришел конец быстрее, чем планировалось – так и бог с ним. Мне же лучше. Не знаю, поверил ли папа, но эту тему больше не поднимал.

Мы с Тимуром были совершенно счастливы, во всяком случае, когда он был здесь. А два дня назад он уехал в свою Европу, на целую неделю. Я слонялась по ставшим внезапно пустыми и неуютными комнатам, пыталась заняться делами, но все валилось из рук. Часами я лежала на нашей кровати, обняв его подушку, вдыхая родной знакомый запах и сходила с ума от тоски. Ложилась спать пораньше, в надежде, что он мне приснится, но увы. Не приснился. Ни разу! На третий день, совершенно одурев от такого растительного существования, я позвонила вечером родителям и напросилась с ними завтра на дачу. Если они и удивились такому моему желанию – нас обычно с братцем было туда не загнать – то не подали вида.

– Смотри, не проспи, засоня, – довольно проворчал отец. – Выезжаем рано, чтоб по пробкам не толкаться. За тобой заедем к семи, будь готова!

– Всегда готова! – отрапортовала я.

В трубке раздался далекий мамин голос, и отец тут же добавил:

– Мать говорит полседьмого. И купальник, говорит, не забудь. Жарища. В общем, до завтра!

Из трубки понеслись гудки, я вздохнула и посмотрела на часы. Восемь. Вполне можно ложиться спать. Еще один чертов длинный день долой.

Я приняла душ, нанесла маску и улеглась в кровать с книгой. И только собиралась немного почитать, как раздался телефонный звонок. Я лениво потянулась к трубке. Надеюсь, не папа с переносом выезда на еще более несусветную рань?