Откройте, я ваша смерть

– Занимайся, Максим, – сказал Григорьеву Гуров, когда они вышли из СИЗО и сели в машину. – Это дело МУРа, ты его заслужил, так сказать, своей шкурой. Это тебе компенсация за твой потрепанный внешний вид. Да, собственно, ты это дело и раскрыл. Мы со Станиславом Васильевичем были только статистами в этом спектакле.

– Вообще-то, Станислав Васильевич мне там, в ресторане, жизнь спас.

– Прими и это как дар! – величественно произнес Крячко и похлопал капитана по плечу.



«Все возвращается на круги своя, – думал Гуров, когда они входили с Крячко, Григорьевым и двумя понятыми в квартиру пенсионера Колотова. – И именно в прямом библейском смысле этой фразы. Мы сделали круг и теперь возвращаемся, но не назад, а к исходному, но наиболее высокому кругу понимания происходящего. Что мы ищем? Мы ищем нечто объединяющее этих заслуженных стариков. Потому что их смерти нам кажутся подозрительными».

– Ну, теперь разделимся, чтобы времени не терять понапрасну, – предложил он присутствующим. – Станислав Васильевич, ты возьми на себя кухню, санузел, прихожую. Мы с капитаном займемся комнатой. Начинаем от двери. Ты движешься против часовой стрелки, я – по часовой.

Трудно искать, когда не знаешь, что конкретно тебе нужно. Но у сыщиков был большой опыт, и они понимали главное – надо обращать внимание на то, что странно, что противоречит жилищу пенсионера, бывшего мидовского работника, что должно удивить. Или то, что слишком ценно для него. Когда они обсуждали эти предстоящие поиски, Крячко выразился очень образно:

– Ну да! Необычное для этого жилища и для хозяина квартиры. Например, губная помада и женский лифчик. Или крупнокалиберная дальнобойная снайперская винтовка. Это я так, в крайности бросаюсь.

Надо было видеть лицо Гурова, да и Григорьева тоже, когда Стас вышел из ванной комнаты, держа осторожно двумя пальцами колпачок от губной помады.

– Знаете, ребята, – озадаченно покачал он головой, – я ведь про губную помаду чисто теоретически говорил. Я не имел ее в виду как таковую. Это образ, категория, так сказать. Кстати, помада эта не двадцатилетней давности, она свежая, в ней еще запах немного сохранился.

– Где ты ее нашел? – удивился Лев, потому что во время прошлого осмотра ничего подобного им не попадалось. Они тогда искали отпечатки пальцев, следы посторонних или следы убийства. Даже личные вещи толком никто не осматривал.

– Под ванной. Думаю, что какая-то женщина губы там перед зеркалом подкрашивала, когда собиралась покидать квартиру, и случайно уронила колпачок от тюбика.

– Девушка, – задумчиво почесал бровь Лев. – Ладно, на всякий случай все же в пакетик спрячь и в протокол изъятия его впиши.

Понятые – высокий парень в спортивном трико и миловидная улыбчивая девушка, жившие по соседству, с интересом крутили головами. До сих пор им такое удавалось видеть только в кино или читать в детективных романах. Хотя в детективах о подобной рутине мало пишут, больше о погонях и перестрелках. Гуров посмотрел на Григорьева и усмехнулся. Из них троих он, со своим пластырем и ссадинами, выглядел более мужественно. Как же, опер после задержания!

Осматривали буквально каждый сантиметр поверхностей, каждый карман, каждый ящик. Небольшое количество книг и старых журналов и стопку газет перелистали чуть ли не по страничке.

– Альбом, Лев Иванович! – вдруг позвал Григорьев, стоявший возле выдвижного ящика с бельем.

Гуров подошел и увидел, как капитан стал вынимать из-под аккуратных стопочек простыней и наволочек темно-синий потертый фотоальбом. Небольшой, формата А5, с потемневшим бантиком на переплете. Григорьев осторожно положил его на стол, и все собрались возле находки. Странно, что старик хранил это в ящике под бельем. Очень дорожил содержимым? У него ведь есть книжные полки. Григорьев открыл альбом. Старые фотографии, пятидесятых или начала шестидесятых годов. Края обрезаны фигурным фоторезаком. Характерная одежда, головные уборы. Женщины в ботиках. А это лето, носочки и босоножки, роскошные подолы ситцевых платьев, широкие штанины мужских брюк. На некоторых угадывался молодой Андрей Сергеевич Колотов. Молодость. Дорожил старик этими воспоминаниями, раз берег фотографии с тех времен. А это уже позже. Две фотографии со свадьбы! Колотов и его невеста в ЗАГСе. Очень простое платье и фата. Расписываются.

– По несколько фотографий из каждого периода жизни, – прокомментировал Крячко, глядя на альбом через плечо Гурова. – Старик предавался воспоминаниям наедине с самим собой.

Григорьев неторопливо перелистывал альбом. Страниц в нем было немного, да и фотографий в общей сложности не больше пяти десятков. Вот уже и фото Колотова в зрелом возрасте, фото на отдыхе в Крыму. А вот и совсем солидные: Андрей Сергеевич с женой на каком-то торжественном приеме. Такое ощущение, что в чьем-то посольстве…

– Подожди! – Гуров положил руку на альбом, не давая перевернуть лист с фотографиями.

Супруга Колотова была очаровательна в вечернем платье. На этом снимке ей было, видимо, уже под шестьдесят, но женщина умела выглядеть хорошо и в таком возрасте. Гурову же бросилось в глаза другое. Красивое колье на груди блестело привлекательно даже на фотографии. Так блестят при хорошем освещении дорогие камни. Фото цветное, и хорошо видно, что камни не цветные. Бриллианты? На колье их несколько. И серьги с длинными подвесками. И перстень на руке.

Лев повернулся к Крячко, и тот кивнул:

– У его супруги, которая умерла лет двадцать назад, были драгоценности. Причем не третьеразрядные, а очень дорогие. Надо попробовать обратиться к экспертам. Смогут они по фото оценить ее украшения?

– А вот еще фото, – показал пальцем Григорьев. – Это тоже жена Колотова, мне кажется. Обратите внимание, тут другие серьги, но блеск не оставляет сомнений.



Иногда очень полезно посидеть и подумать, глядя на привычный пейзаж. С одной стороны, комфортно, с другой стороны, ничто не отвлекает и не мешает думать о деле. Это как уютный домашний халат в отличие от вечернего костюма или даже фрака. Красиво, но чувствуешь себя как на витрине. Поэтому Гуров любил думать в кабинете, сидя на своем любимом диванчике, с которого видны крыши многоэтажек Большой Якиманки. Или пройтись старыми маршрутами, которыми хожено-перехожено.

Вот и сейчас, когда они разъехались из квартиры Колотова, каждый отправился отрабатывать свой вопрос. Крячко – к криминалистам, специалистам по ювелирным изделиям, Григорьев – к себе в МУР на Петровку, а Лев – к одному знакомому мастеру из ювелирного салона «Адамас». Марк Решетников был хорошим мастером и уже несколько лет работал в ювелирной мастерской при одном из салонов «Адамаса». В прошлом году Гуров с Марией даже заказывали у него серьги.

– А-а, здравствуйте, здравствуйте! – раздался в трубке голос Решетникова. – Уже иду.

Гуров повесил трубку внутреннего телефона и прошелся по холлу. Сегодня здесь было относительно тихо и безлюдно, и он посчитал это хорошим знаком. Высокий, привычно прямой Решетников вышел из дверей мастерской, нашел Гурова глазами и подошел к нему, протягивая руку. Лев помнил эту его манеру выпрямлять спину. Марк говорил, что при его работе, когда надо долгое время сидеть согнувшись, за осанкой лучше следить постоянно, иначе так и привыкнешь горбиться. А при его росте это выглядело бы совсем уж комично.

– Здравствуйте, Лев Иванович! Что, заказ новый эксклюзивный для супруги?

– Нет, Марк, – пожимая Решетникову руку, ответил Гуров. – Мне нужна ваша консультация, как одного из лучших специалистов Москвы.

– Ну уж… скажете, – заулыбался мастер, и по тому, как у него зарделись щеки, Лев понял, что попал в точку. Лесть была приятна ювелиру.

Решетников был неплохим человеком, хорошим мастером, но немного занудой. И, как часто водится у хороших специалистов, организатором он был скверным. Несколько раз пытался начать свое дело, но у него ничего не получалось. Не было в нем деловой жилки. Отсюда и желание постоянно рассказывать, как плохо обстоит дело в стране с малым бизнесом, его никто не поддерживает, не помогает начинающим талантам. Хотя ювелир соглашался, что как раз ему пытались помочь все, даже «Бизнес-инкубатор», созданный по инициативе руководства экономического сектора Московской мэрии.

– А что за консультация? – деловито спросил Решетников.

– Пойдем, кофе выпьем, – предложил Гуров, кивнув на стойку с кофемашиной.

Они уселись с чашками кофе у окна, и Лев стал показывать мастеру фотографии жены Колотова и жены Борисовского, на которых женщины были сняты в вечерних платьях и с драгоценностями. Марк рассматривал фотографии, одобрительно кивал головой.

– Вы можете сказать по фотографии, насколько дорогие украшения на этих женщинах? – задал вопрос Лев.

– По фотографии? – удивился Решетников. – Смотрятся красиво. Композиция удачная, камни подобраны грамотно. Но только как я могу сказать, что там использовано, белое золото или платина? И камни тоже… Это могут быть полудрагоценные или вообще поделочные камни.


– Ну а блеск вам ничего не говорит? Ведь не все камни дают такой отраженный блеск. Особенно в хорошо освещенном помещении.

– К вашему сведению, Лев Иванович, настоящий бриллиант сияет прекрасно и при ярком свете, и в полумраке. Но здесь что можно сказать. И хрустальное стекло, и фианит, и кристаллы Сваровски – они ведь чем хороши, для чего их производят? Чтобы заменить бриллианты, потому что внешне они очень похожи.

Разочарованный Гуров пытался менять направление вопросов, пробовал заставить ювелира думать образно, но Решетников то ли не мог разглядеть в этих камнях что-то, то ли просто не хотел, боясь ответственности или не желая утруждаться. Наконец Лев понял, что больше не узнает ничего полезного, и, допив кофе, поблагодарил Решетникова и вышел на улицу. Поймав такси, он отправился к себе на Житную в управление, но потом решил пройтись немного, подумать и попросил высадить его на Ордынке. Когда Лев пересек Большую Полянку, позвонил Крячко.

– Ничего толкового, Лева, – недовольным голосом заговорил Стас. – Я и так с нашими спецами, и эдак. Талдычат свое: ты нам камни покажи, тогда мы тебе весь расклад дадим, а гадать по фотографии, что там за стекляшки, мы не будем. Беда просто, какие все стали умные. Я и без них, когда в руках держать буду, сам пойму, где настоящий брюлик, а где подделка. Вот так-то. А у тебя как с твоим консультантом?

– Примерно так же. Много красивых слов об изделиях вообще и полное нежелание уточнить, дорогое изделие или нет. Тоже не взялся подтвердить, даже предположить, какого уровня украшения на женщинах. Остается нам с тобой надеяться только на свое чутье. Думаю, что состояние фотографий такое, что нам их не увеличить без дальнейшей потери качества. Бесполезно.

– Раз ты предлагаешь брать за основу нашу интуицию и опыт, то я обеими руками голосую за то, что украшения на дамах очень дорогие.

– Подожди голосовать. Вернусь в управление, и мы с тобой обсудим. Хорошо бы еще Петр был на месте. Узнай там, далеко он? Надо свидетелей искать, кто помнит эти украшения.

Спрятав телефон в карман, Гуров двинулся в сторону управления, прикидывая на ходу дальнейший план работы по делу о гибели пенсионеров. Как он ни старался убеждать себя, но до конца твердо и уверенно заявить даже самому себе, что Колотова, Бурунова и Борисовского убили, не смог. Да, косвенных подтверждений, как обычно, много, но ни одного реального и твердого факта в руках не было. Что докладывать Орлову? Догадки, предположения? И это за столько дней работы, когда им с Крячко дан полный карт-бланш, когда в их распоряжении все силы МУРа и других московских территориальных подразделений уголовного розыска! А если не найдется ни одного толкового свидетеля, который скажет: да, видел, стоял рядом, руками трогал, бриллианты на женах были настоящими, «зуб даю»? Тогда и косвенно не докажешь, что у кого-то был мотив. А ведь была шкатулка, и коллекция Борисовского была. Даже одна эта коллекция историка уже не дешевая.

Размышляя, Гуров неторопливо шел по тротуару, стараясь держаться в тени, под кронами деревьев, когда его внимание привлекла стройная молодая женщина с длинными светлыми волосами в стильном дорогом костюме. На ступенях итальянского ресторанчика она прощалась с мужчиной в светлом костюме и женщиной в строгом платье-футляре. Да и сама церемония прощания как-то наводила на мысль о закончившемся совместном деловом обеде. Уже позже, когда все это произошло, сыщик понял, что же на самом деле привлекло его внимание. Прыщавый невысокий парень в дверном проеме, который замер в неестественной позе. Он не смотрел на мужчину и двух женщин на ступенях, но что-то в нем было от напряжения гепарда, готового к стремительному броску за добычей.

Гуров всю жизнь проработал в уголовном розыске, глаз у него был наметан на уровне подсознания. Он мог безошибочно определить карманника в автобусе, мелкого воришку, который прицеливается обокрасть уснувшего пьяного человека на лавке. И уж тем более он мог сразу определить приглядывающего жертву «дергуна». Скорее всего, именно этого парня Гуров и выделил среди людей впереди. Тот наверняка наблюдал за входящими в ресторан людьми, понял, кто и как приехал и что эта молодая женщина будет уезжать одна.

Так и получилось. Пара двинулась к своей машине на парковке, светловолосая молодая женщина с сумочкой на плече направилась к такси. Машина с шашечками на борту только что остановилась на краю проезжей части. И тут за спиной Гурова заработал мотоциклетный мотор. Дальнейшее он уже мог предсказать с точностью до секунды и метра. Сейчас мотоцикл проедет мимо женщины, «дергун» подбежит, сорвет с ее плеча сумочку, вскочит на заднее сиденье мотоцикла, преступники тут же скроются через узкие проезды между домами, и их не догнать даже на машине. Номеров на мотоцикле не будет. Он, скорее всего, вообще числится в угоне.

Но все пошло не так, как планировали преступники. Когда прыщавый парень попытался схватиться за ремешок сумочки, женщина неожиданно обернулась, удивленно раскрыла свои большие глаза и мгновенно отступила в сторону. То ли она все поняла, то ли у нее от природы была великолепная реакция, но «дергун» в самый последний момент промахнулся, и его рука вместо ремешка сумочки схватила воздух. Этого мига хватило Гурову для того, чтобы оказаться на узком тротуаре прямо перед мотоциклом. Тот вильнул пару раз, пытаясь не потерять скорость и объехать неожиданное препятствие. А может, парень испугался того, что их пасет полиция, и все происходящее – это элементарная подстава, и их вот-вот возьмут с поличным.

Оттолкнувшись ногой от бордюра, мотоциклист на обшарпанном байке перескочил газон, но Лев успел в последний момент схватить его за рукав кожаной куртки. Взревел мотоцикл, переднее колесо оторвалось от земли, и преступник вместе со своим мотоциклом полетели на землю. Гуров чудом не упал. Рывком его самого бросило на дерево, и он довольно чувствительно ударился о ствол плечом и коленом. Мотоциклист уже исчезал за соседним домом, «дергуна» и след простыл. На тротуаре остались только Гуров, потирающий ушибленное плечо, опрокинутый старый байк и молодая испуганная женщина. Лев носком ботинка нажал кнопку на руле мотоцикла, и тот, как будто захлебнувшись, перестал реветь.

– С вами все в порядке? – спросил он, подойдя к женщине.

– А что это было? – вопросом на вопрос ответила та.

Гуров обратил внимание, что в глазах незнакомки нет и намека на испуг, как ему показалось вначале. Взгляд ее умных глаз был мягким, оценивающим. Высокая, держит осанку, взгляд поставленный. Вон как изящно умеет опускать и поднимать ресницы. И в голосе столько достоинства. Сразу видно, что она из деловых кругов.

– Не бойтесь, – улыбнулся Лев, доставая из кармана удостоверение, и показал его незнакомке. – Вас пытались ограбить. А я из полиции.

– А я и не боюсь, – чуть улыбнулась женщина. – Не думала, что в центре Москвы на меня нападут грабители. Где-то вы недорабатываете, товарищ… полковник. Я угадала ваше звание?

– Так точно! Полковник Гуров, Лев Иванович. А вы?

– Калякина Екатерина Владимировна. Надеюсь, мне предъявлять документы не нужно?

– Видите ли, для того чтобы такое совершалось как можно реже, нам надо попытаться найти этих, – кивнул Лев на мотоцикл. – А для этого необходимо ваше заявление, иначе им все так и будет сходить с рук. Таких поймать очень трудно, и надо использовать каждый шанс. Так поможете нам? Я вас надолго не задержу.

– Ну, если надо… – Женщина глянула на дорогие наручные часы и согласно кивнула.

Достав телефон, Лев позвонил в дежурную часть ГУВД. Буквально через минуту, пока он еще сообщал по телефону обстоятельства дела, к ресторану подъехали два экипажа ДПС, а потом степенно подрулил черный «Форд» с гражданскими номерами. Один из подъехавших оперативников остался записывать данные пострадавшей, а оба экипажа и второй оперативник отправились осматривать дворы. Дежурная часть уже передавала ориентировку патрульным службам по факту попытки ограбления и приметы грабителей.

– Ну вот и все, Екатерина Владимировна, – сказал Гуров, когда они наконец остались одни. – Теперь, если вы понадобитесь для дачи показаний, с вами свяжутся через управление полиции в вашем родном городе. Вы же не москвичка, как я понял? Могу я проводить вас до метро или вызвать вам такси?

– Лучше такси, но скажите, товарищ полковник…

– Просто Лев Иванович, – поправил Гуров. – Не люблю, когда ко мне обращаются по званию.

– Скажите, Лев Иванович, а по каким признакам вы определяете москвичей и «немосквичей»? Одеваются сейчас все одинаково, просто у каждого свой уровень достатка. Кто в бутиках, а кто с рынка. Или мы ведем себя иначе?

– А знаете, трудно вот так сформулировать, – улыбнулся Лев. – Попробовать можно, но я к такой речи не готовился и боюсь, что мое изложение будет слишком длинным и в некотором роде сумбурным. А вот что точно выдает приезжих, так это говор. У вас он не московский. Вы… э-э, вероятно, с Волги!

– Блестяще! – восхитилась Екатерина. – Я из Саратова. А вы по говору о любом человеке можете…

– Ну нет, просто в Саратове я бывал в командировках и могу отличить говор, скажем, рязанца от говора саратовца. Так я вызову вам такси?

– Буду благодарна, – кивнула молодая женщина и достала из сумочки визитную карточку. – И за попытку моего спасения тоже. Вот вам моя визитка. Если будете в Саратове, позвоните. Буду рада ответить на вашу любезность своей гостеприимностью. По крайней мере, хороший ужин в интересном обществе я вам обещаю. Я знаю, каково это в чужом городе по вечерам. Одной идти куда-то не хочется, в номере сидеть тоже.

Гуров набрал номер службы такси, но кнопку вызова нажимать не стал, увидев надпись на визитной карточке: «Фамильная ювелирная мастерская Калякинъ». Медленно опустив руку с телефоном, он удивленно спросил:

– Вы ювелир?

– А почему вас это удивляет? – изумилась Екатерина. – Чем я не похожа на ювелира?

– Нет, не то чтобы не похожи, просто образ не вяжется. Ювелир, который корпеет над изделием, точит и шлифует камни, – это одно. А вы эффектная, обворожительная женщина… вы скорее похожи на фотомодель…

– Лев Иванович, – с укором заявила Екатерина, – не стоит углубляться в столь игривые эпитеты. Вам, суровому и умному полковнику, не идет этот тон. А что касается ваших подозрений, то моделью я не была. Все, что дано природой, то и есть. А мастерская – моего отца, собственно, он ювелир и основа всего нашего бизнеса, он корпеет над изделиями, как вы выразились. И мой брат там работает. А я занимаюсь продвижением, рынком, администрированием, бухгалтерией.

– Выходите на Москву, – понимающе кивнул Гуров, смущенный тем, что не удержался от комплиментов в адрес своей новой знакомой.