Отрицательный рейтинг

– У нас говорят: у хамелеона два глаза, – острозубо улыбнулся Ади. – Один смотрит в будущее, второй в прошлое.

– А как насчёт настоящего? – поинтересовался Санёк.

– А в настоящем ты убиваешь, – сообщил мадагаскарский игрок. – Или – тебя. Добро пожаловать в настоящее, белые братья!

И первым шагнул во врата.





Глава 25





Игровая зона «Остров Мадагаскар». Перевёртыш


– Ох!

Санёк удивился. Он привык, что, входя в Игру, оказывался на Свободной территории, обустроенной и безопасной.

Не сегодня. Босые ноги тут же утонули в горячем песке. Вокруг какие-то малопривлекательные колючие растения, а воздух такой сухой и жаркий, что сразу захотелось пить. И дополнительный антибонус: ни оружия, ни одежды. Всё пропало вплоть до труселей.

Их чернокожий спутник тоже пропал.

– Вот шлюха помоечная с чётко выраженной педонекрогомофильской ориентацией! – высказался в адрес Ади дедушка. То есть выразился он иначе, но на русский литературный смысл сказанного переводился именно так.

Дедушка тоже лишился костюма. И прочего.

Надо отметить, в голом виде дедушка выглядел совсем даже не дедушкой. Прям-таки атлетическое телосложение. Так что когда он излил душу и выпнул из песка каменюку с кулак величиной, Санёк немедленно отпрыгнул и заозирался в поисках оружия…

– Не меня бойся, – буркнул Головачёв. – Перевёртыш где-то здесь болтается. Поймал нас, проститут африканский, чтоб его черти в пекле мехом внутрь вывернули.

– Не понял.

– Что тут непонятного? – буркнул дедушка, подбирая ещё один камешек. – Заговорил нас перевёртыш. Уболтал и приволок сюда. Угадай, зачем?

– Мы ж вроде дуэлить прилетели? – осторожно предположил Санёк.

– Ага. С ним. На его Арене. По его правилам. Ну ты ладно, сопля зелёная, но я, коряга старая, я-то почему повёлся? – Дедушка мрачно уставился на Санька.

Понятно, вопрос был риторическим. И дедушка сам же на него ответил:

– Третий уровень, папа его помойная, подвергшаяся надругательствам шести вштыренных кобелей швабра. Придавил и заглотил. Как удав – бананом трижды трахнутых мартышек.

– Я не мартышка, – с достоинством возразил Санёк. – И меня он заколдовать не мог. У меня – вот! – он ткнул пальцем в ментальный сканер. – И тоже, кстати, третьего уровня.

– Да поровну, что там у тебя, – буркнул дедушка. – Видел он твой артефакт. И отлюбил его во всех позах. Вместе с тобой. И со мной, чтоб ему все африканские крокодилы…

Несмотря на, мягко говоря, невыигрышную ситуацию, Санёк не мог не восхититься. Дедушка ругался просто фантастически. Хоть записывай. Видимо, действительно переживал, потому что раньше за ним любви к подобным неформальным оборотам Санёк не замечал.

– Рот закрой и наверх поглядывай! – велел дедушка. – Мы с ним в одной фракции, но этой вылюбленной змеями гориллы поровну. Три против ста, что перевёртыш нас сожрёт, парень. Нет у нас против него шансов. Но не будь я (сложная словесная конструкция, описывающая межвидовое совокупление в тесном помещении) Владимир Головачёв, если хоть разок не врежу крепко по его курчавой проститутской башке! Контролируй верх, я сказал!

Санёк послушно запрокинул голову. Наверху переплетались колючие скрюченные ветки с редкими пучками зелени, возились белые пушистые зверушки с длинными хвостами. Вряд ли опасные. Но, возможно, съедобные…

– Это лемуры, – проворчал Головачёв. – Следи за ними. Гадский перевёртыш может брать их под контроль. И смотреть их глазами. Так что он нас видит.

Дедушка выругался ещё более витиевато, хотя казалось бы, куда уж.

Санёк же увидел палку. Сухую. Примерно метровой длины.

– Дай сюда! – потребовал Головачёв. Выковырял из песка мелкий острый осколок и одним ударом булыжника вогнал его в палку. Палка, не выдержав, разломилась пополам. Но, как оказалось, именно это дедушка и собирался сделать. И треснула палка не просто так, а образовав что-то вроде ужасно корявых деревянных ножей. Ловко!

– На! – Дедушка вручил деревяхи Саньку. – Перевёртыша, если достанешь, бей в глаза. В туловище бесполезно. У него регенерация бешеная. Что ты вообще можешь?

– В смысле?

– Что ты можешь, кроме как бегать и драться?

Санёк пожал плечами…


– Видеть проходы в другие зоны? – предположил он.

Дедушка скривился, будто червяка в яблоке надкусил.

– Не ты их видишь, а они тебя, – буркнул он. – Ты ж химера второго уровня!

Санёк пожал плечами:

– Я недавно второго уровня.

Голышом он чувствовал себя неуютно.

А вот дедушку обнажёнка напрягала не особо. И, надо отдать ему должное, мыслил он правильно. Сначала – оружие.

– Пространство держи! Уж это-то ты должен уметь, салабон!

Санёк перехватил палки, будто настоящие ножи, расфокусировал зрение…

Этого хватило. Чувства обострились. Картинка, звуки, запахи…

Дед метнул камень так быстро, что даже обострённым вниманием Санёк еле успел отследить бросок. А вот среагировать – нет. Не успел. Бы. Если бы камень летел в него.

Но досталось ни в чём не повинной обезьянособачке. Лемуру.

Шлепок попавшего в цель камня, а через пару секунд – шлепок упавшей на закаменевшую потрескавшуюся почву тушки.

Но за эти две секунды произошло немало.

Санёк уловил чей-то промельк в перепутанных колючих ветках. И этот кто-то был явно покрупнее лемура. Хотя прыгал не менее ловко, чем удирающие зверьки. И второй камень, который дедушка метнул уже в эту цель, всего лишь сломал пару веток.

Но сам бросок был хорош. Аж воздух загудел.

Впрочем, на попадание Головачёв, похоже, и не рассчитывал. Высказался многоуровнево в том смысле, что противоестественно порождённым индивидам нехорошо подглядывать за людьми, и, подобрав небольшой, но острый камешек, направился к сбитой зверушке.

Блин! Санёк видел, как дикари с золотоносной реки свежевали добычу кремнёвыми ножами. Дедушка со своим каменным огрызком продемонстрировал превосходство современного человека над первобытным. Вскрыл добыче горло, слил кровь и ободрал тушку в считаные минуты. А ещё через пятнадцать минут на земле лежало четыре куска шкуры, продырявленных в нужных местах и оснащённых ремешками – шнурками.

– Делай, как я! – велел дедушка. Поставил ногу на лоскут пушистой шкурки, и – опа! Первобытная обувка готова.

– Не спи! – прикрикнул он на Санька. – Засохнет – пропадёт!

Санёк поспешно «обулся». Выглядело не особо эстетично, хотя внутри ничего так. Мягко.

– Мездру потом обдерёшь, – сказал Головачёв. – Сейчас некогда.

Порылся во внутренностях ободранной тушки, вырвал печёнку, надрезал, разорвал на две части. Половину протянул Саньку.

– Я не голоден! – поспешно отказался тот.

– Жри, дурак! – рявкнул дедушка. – Это стимулятор адаптации!

Удивил.

Вкус у печёнки был омерзительный. Санёк, давясь, заглотил свой кусок, прислушался к организму… И не ощутил никаких изменений.

– За мной! – скомандовал дедушка и лихо припустил по иссушенной почве, ловко маневрируя между колючей флорой.

– Это мы куда? – поинтересовался Санёк, догнав Головачёва.

– Вода, – снизошёл до ответа дедушка. – У нас пара часов, чтобы её найти.

– А что будет через пару часов?

– Солнце поднимется. Станет жарко.

Ну да. Здесь, в Игре, раннее утро. И уже сейчас, скажем так, далеко не прохладно. А если здесь суточная температура меняется, как в пустыне, то к полудню будет за сорок. Будем надеяться, что загар защитит от ядрёного ультрафиолета.

Дедушка бежал на удивление проворно. Санёк, понятно, за ним поспевал. Но он молодой, тренированный… Хотя тут другое. Особое состояние. Когда не думаешь, куда ступаешь. Не думая, притормаживаешь, огибая сплошные заросли, автоматически наклоняешься, ныряя под ветку, перепрыгиваешь через препятствие… Будто у тебя не один ум, а два. Один бежит, другой думает. Нет, не два – три. Третий непрерывно сканирует окрестности. Видит лемура, выгрызающего зелёные листики, спрятанные между колючек, рой жужжащих насекомых, парящую птицу… Мастер войны называл это многопотоковым сознанием. Мастер оружия… Нет, Мёртвый Дед это никак не называл. Просто следил, чтобы Санёк всё делал правильно.

Ландшафт между тем изменился. Отдельные скалы и пригорки уже не были отдельными, собравшись в уходящий вверх каменный склон. Бежать в горку потруднее, зато колючая флора заметно поредела.

Головачёв обернулся.

– Чуешь? – спросил он.

– Что чую? – и, осознав, что именно уже давно поймали его ноздри, Санёк засмеялся: – Водой пахнет!