Палачи и герои

Он быстро определил цели для пулеметчиков и минометчиков. И те начали молотить. А автоматчики двигались вперед, охватывая опорный пункт и давя противника.

Вражескую пушку минометчики накрыли первым залпом. Она успела, правда, произвести два выстрела и легко ранить старшину Богатырева, но дальше заглохла. Потом упокоили один пулемет.

Бандиты устроились надежно. Прорыли сеть траншей, укрепления. Одно плохо для них – воевать они не умели совсем. После очередного минометного залпа стали выскакивать из окопов, бросаясь наутек, – большинство тут же и полегли. Оставшиеся усилили беспорядочный огонь.

Сколько же их здесь? – пытался прикинуть Иван. Сотни две-три, наверное. Больше, чем бойцов НКВД. А при наступлении перевес должен быть три к одному – этому еще на курсах молодого бойца учат. А война учит, что численный перевес – это не всегда главное. Куда важнее напор, умение, холодная голова и плотность огня.

Рота растягивалась, работала по огневым точкам. Бойцы НКВД укрывались от глаз противника в кустарнике. И все равно от укреплений противника их отделяло проклятое поле, которое нужно пройти или обойти.

Обход и методичное уничтожение – такое решение принял Иван и посвятил его реализации следующий час. Не спешить. Работать размеренно. Боеприпасов пока хватает, хотя и тают они быстро. Вон, минометчики высадили две трети боекомплекта. Но зато заглушили большинство пулеметных гнезд….

Наконец у бандитов окончательно сдали нервы. Теперь уже основная их часть ринулась из окопов и стала отходить. Их уничтожали прицельным огнем, как в тире.

События понеслись вскачь. Вот уже бойцы НКВД захватили первую линию окопов. Вот они двинулись дальше.

А бандиты бежали в панике, бросая оружие, не обращая внимания на то, что рядом падают их товарищи. Уйти, скрыться – остальное не важно. Паника на войне смертельна.

Опытным взглядом Иван увидел, что одна группа бандеровцев отходит умело, используя естественные укрытия, экономно отвечая огнем. Судя по всему, это были командиры, которые не потеряли голову.

– Так, Русанов, Хотько, организовать преследование на правом фланге отходящих бандитов.

Два отделения сорвались с места и поползли, прыгая в укрытия, пытаясь настичь врагов. Но не удалось – по ним заработал пулемет. Бандеровские командиры оставили прикрывать свой отход последний целый пулеметный расчет. И пулеметчик работал умело. Ранил двоих бойцов НКВД, остальных прижал к земле.

По пулеметчику заработал миномет. Но вражина все продолжал строчить. Однако его брали в клещи, и жить ему оставалось недолго.

Неожиданно из пулеметного окопа выскочил бандеровец и замахал белой тряпкой:

– Сдаемся!

Рявкнул пулемет. И «миротворец» рухнул от пули своих же. Да, эти сдаваться не собираются.

Вскоре минометчики довершили дело, и проклятый пулемет заглох.

Квадратный усатый украинец лежал в окопе, так и сжимая в руках развороченный немецкий МГ-42. Он был ранен, контужен, но чудом жив.

– Ничего, москали… Много я вас сегодня порубал.

– Никого не убил, – успокоил склонившийся над ним Иван. – Но поползать заставил.

– Зато он ушел…

– Кто?

– Дантист. Безпека, – пулеметчик закашлялся.

«Дантист» – как обожгло Ивана. А не тот ли это бандит, чей отряд казнил дядю Вислава? И ведь был, мразь, на расстоянии выстрела. Теперь вся надежда, что этот паук не пройдет через оцепление и его раздавит подкованный сапог НКВД.

– Ты так ему верен? – спросил Иван.

– Да сам бы его… Но Анютка. Онежка… Дети. Теперь он их не убьет.

Рота дочистила укрепления. Выстроила пленных – их оказалась пара десятков человек. В сопровождении пятерых бойцов они отправились к месту концентрации пленных. А рота двинулась дальше. Ей предстояло еще немало работы…

Только через неделю безмерно утомленный бесконечными прочесываниями и боестолкновениями, бессонными ночами Иван вернулся в город, где квартировал батальон. Войска НКВД сделали то, что, казалось, сделать невозможно, – очистили этот сволочной лес.

Днем позже офицерам зачитали секретную директиву, в которой подводились итоги боев:

«В период с 21 по 27 апреля 1944 года проведена операция по ликвидации оуновских банд в Кременецких лесах (Тернопольская область), являвшихся местом наибольшего сосредоточения бандитов и новой базой южной группы УПА. В операции в составе частей войск НКВД участвовали 15 легких танков. Всего имели место 26 боевых столкновений, в результате которых убито бандитов – 2018, захвачено живыми – 1570.

Захвачено: самолет У-2, пушек – 7, станковых пулеметов – 5, ручных пулеметов – 42, минометов – 15, противотанковых ружей – 6, другое стрелковое оружие, боеприпасы и гранаты, немецкая рация – 1, телефонных коммутаторов – 2, лошадей – 129, повозок – 120. Обнаружены типография с бумагой, продовольственные и вещевые склады, откуда извлечено: сахара – 35 мешков, ржи – 56 тонн, полушубков – 270, стеганых курток – 75, брюк стеганых – 105. Подорвано два склада с немецкими снарядами и минами. Наши потери при проведении операции: убитыми –11, ранеными – 46 человек».





Глава 31




Дантист ушел чудом. Никто не думал, что враги зайдут с той стороны – через дремучие леса и болота. Но они пришли.

А хваленая УПА с ее непобедимым галицийским духом и таким же непобедимым самомнением показала, что как войсковая единица она абсолютно неспособна противостоять в открытом бою обученным и опытным сталинским опричникам. Не то чтобы это было открытие для Дантиста – нечто подобное он и ожидал. Трудно в лесах подготовить боеспособную армию из необразованных, забитых селян, да еще при отсутствии профессионального офицерского состава. Но все равно это досадно.


Ущерб был огромен. В Кременецких лесах убита и попала в плен чуть ли не половина бойцов группировки. Хорошо, что остальным удалось просочиться через боевые порядки войск НКВД и раствориться в селеньях и зеленеющих лесах, зарыться в схроны, попрятаться на дальних заимках. Некоторые просто двинули через линию фронта, подальше от проклятых Советов.

Теперь казаков предстояло собирать снова, да еще убеждать, что они вполне способны воевать с красными, если приложить ум и сноровку. Деморализация на войне порой хуже, чем смерть. Деморализованный солдат распространяет вокруг себя ядовитые миазмы разложения, которые поражают других.

Дантист едва не погиб, переходя линию фронта. Но все-таки пробрался в еще удерживаемую гитлеровцами Львовскую область.

На совещании Львовского краевого провода ОУН и командования УПА он доложил подробности кременецкой катастрофы и высказал свое мнение:

– Все наши войска и опорные пункты не стоят ничего. Я видел, как их взламывают. И не думаю, что что-то изменится к лучшему.

– Что предлагаете? – осведомился военный советник Львовского провода, уже в годах, похожий больше на бухгалтера, чем на бывшего офицера армии Петлюры, коим он являлся.

– То, что надо было делать с самого начала. Действовать небольшими группами. Организовывать схроны. Не дожидаться, пока всю УПА перемелют сталинскими жерновами. Делать ставку на террор.

– Это уже не война. Вы предлагаете нам стать партизанами? – осведомился заместитель командующего армией.

– Подполье и диверсии – единственный шанс серьезно навредить большевикам.

Между тем войска НКВД продолжали наносить болезненные удары по Организации. Убит командир Ярко, шестьдесят его бойцов, еще около двух сотен попали в плен – это те люди, которые провожали Дантиста на самолете По-2 в Кременецкие леса. Огромные потери понесла группа УПА «Север» – почти восемьсот казаков убитыми и триста в плену. Группа «Восток» потеряла тысячу человек, убиты полковник Эней, командиры куреней Кватеренко и Балабан.

После таких потерь точка зрения Дантиста об отказе от действий большими соединениями хотя бы стала рассматриваться. Но УПА пока еще хотела воевать. Несмотря на поражения.

А между тем Красная армия с каждым днем приближалась к Львову. Немецкие связники требовали от ОУН-УПА качественно усилить диверсионную и разведывательную работу, раздавая за это щедрые обещания.

Дантисту становилось дурно от одной только мысли, что историческая столица Галиции вновь будет в руках красных. Этого он не простит немцам никогда. Потому что в мире непростительно только одно – это слабость. А вермахт слабел на глазах…





Глава 32




Бойцы роты постепенно становились настоящими волкодавами. Они уже умели брать след в лесных массивах. Пара сержантов – из охотников Сибири, просто читали лес, как открытую книгу. И рота была на особом счету. Ее активно стали задействовать в рейдовых мероприятиях.

Рейд – это когда уходишь на неделю в леса, в места возможного сосредоточения противника. Ведешь разведку, берешь в плен связников или заблудившихся бандитов, уничтожаешь подразделения противника, при его превосходстве выводишь по выданной тебе рации на них усиленные отряды войск НКВД.

Все выходы у Ивана были результативными. Удавалось действовать малой кровью. Потери были сведены к минимуму. При прямых боестолкновениях его бойцы всегда крошили бандеровцев в капусту даже при их численном превосходстве.

Почему так получалось? Дело не только в боевом опыте и дисциплине. В лесу боевые столкновения происходят внезапно и скоротечно в условиях ограниченной видимости, на расстоянии сто-двести метров. Нет времени на прицеливание. Выигрывает бой тот, кто превосходит в плотности огня и прижимает противника к земле. А у войск НКВД на вооружении было вдоволь автоматов и пулеметов, так что перевес в огневом контакте всегда был на их стороне.

Из очередного рейда бойцы роты вернулись усталые, но довольные. Удалось выйти на логово банды, двадцать человек отправить на тот свет и взять трех пленных.

Подразделения бригады располагались в казармах, где раньше квартировались польские стрелковые части, потом советские танкисты, а затем полк вспомогательных войск вермахта. Немцы при отходе не успели здесь по своей традиции все сжечь и взорвать, так что теперь военнослужащие первой роты могли с комфортом отдохнуть в казарме, смыть в баньке пыль и грязь лесов.

Иван сдал автомат в оружейку и прошел в тесную комнату канцелярии роты. Устало упал на табуретку. Он надеялся, что после рейда дадут несколько дней на то, чтобы люди пришли в себя. И решил пока не нагружать подчиненных учебой и другими заботами. Нельзя постоянно испытывать людей на прочность. Кто-то становится крепче, кто-то может сломаться. Но завтра обязательно нужно провести политинформацию. Разъяснить новые события в стране и, главное, рассказать о ходе войны. Тут ему есть чем порадовать. Скоро немцев вышибут с территории Украины. Над советскими войсками витал дух победы, от чего расправлялись плечи и будущее виделось светлым. Не то что в сорок первом, когда порой возникали шальные мысли – такую махину, как вермахт, не остановить.

Неожиданно для себя Иван задремал. Минут через десять его разбудил вестовой:

– Вас вызывают в штаб полка.

– Я даже не привел себя в порядок, – сказал Иван, не успевший побриться, сменить обмундирование. Выглядел он лесным человеком, приобретя внешнюю схожесть с теми, на кого охотился. Для рейда это нормально, но не для визита к начальству. Очень не хотелось позориться.

– Вас просят срочно, товарищ капитан.

Иван кивнул. Капитанские звезды он получил недавно и никак не мог привыкнуть к такому обращению.

Когда он вошел в кабинет командира полка, повторилась уже не раз пройденная сцена – не ждали! За дощатым столом командира развалился, расстегнув ворот гимнастерки, не кто иной, как старый знакомый Сергей Рубан с полковничьими погонами на плечах.

– Иван, ну ты заматерел, – оценил полковник. – Давно не виделись.

– Я-то вас давно не видел. А вот вы меня, не знаю, – хмыкнул Иван.

– Ну, если только издалека, – улыбнулся в ответ Рубан.

В голове Ивана щелкнуло – все встало на свои места. Он понял, кому обязан переводом в войска НКВД. Рубан давно имел на него свои виды, хотя разговоров о негласном сотрудничестве не заводил. Ну, сейчас все окончательно прояснится.

В кабинете был еще один человек, скромно сидевший в углу и молчавший. Он был в очках и напомнил Ивану его учителя химии – такого же скромного, безобидного с посеребренными сединой жидкими волосами. Правда, с безобидностью Иван погорячился. Взор у человека был колкий, да и на плечах лежали погоны подполковника госбезопасности.

– Грамотно сработал на последней операции, – похвалил Рубан.

Как оказалось, он сейчас начальник СМЕРШа бригады. И уже получил первоначальный отчет об операции.