Парящая для дракона
Часть 51 из 78 Информация о книге
– Да. – Я покрутила кусочек фиянской рыбы кору на вилке и отправила в рот. Вкус оказался просто невероятным, не говоря уже о том, что этот кусочек просто таял на языке. – Мама очень их любила. Дораж внимательно на меня смотрел, и я подумала, почему бы и нет. О том же самом я хотела сегодня поговорить с Торном. – Она хотела стать соурской чемпионкой. Когда-то. – Я улыбнулась. – С трех лет на коньках, а в пятнадцать, перед выходом на мировую арену… травма. Даже не на выступлении, на тренировке. Ей оставалось несколько дней до чемпионата, у нее уже были первые места, но травма оказалась слишком серьезной. И все. Она вынуждена была оставить спорт, долго приходила в себя. А потом решила, что хочет все изменить, и переехала в Ферверн, поступила в Хайрмаргский государственный. Там они познакомились с отцом. Она очень любила «Эрвилль де Олис», они с папой даже ходили на них. Вместе. Он рассказывал, что мама называла их своей ожившей мечтой. Надеюсь, она сможет мной гордиться. Этого я не сказала, просто улыбнулась. – Невероятная история, Лаура, – серьезно произнес Дораж. – Уверен, у тебя все получится. – Хотела бы и я так же быть в этом уверенной, – сказала со смешком. Чем ближе становился кастинг, тем сильнее меня начинало потряхивать. Самое сложное заключалось в том, что ни у Кори, ни у Эльды не было возможности полноценно отработать номер (совместить ледовый танец и воздушное шоу не позволяли возможности залов). Поэтому часть тренировки заключалась в том, что мы работали над техникой, а часть – я танцевала и просто мысленно поднималась на лентах (у Эльды) или мысленно взлетала в воздух надо льдом в танце (у Кори). По большому счету такие декорации, как у «Эрвилль де Олис», и такие возможности, как у них в шоу, мало где были реализуемы. Но на то они и «Эрвилль де Олис». – Разве есть повод для сомнений? У тебя? – Дораж всплеснул руками. – Мм… – только и сказала я. – Хочешь, приду тебя поддержать? Я моргнула. Такое предложение оказалось… слишком неожиданным, особенно учитывая, что он был первым, кто вообще это предложил. Да, на кастинг он со мной пойти не мог, разумеется, но проводить… – Это слишком, – сказала я. – Я… боюсь, что буду очень нервная и могу наговорить много глупостей. – О, ты даже не представляешь, сколько глупостей могу наговорить я. Когда нервный. – Он покачал головой и сделал большие глаза. Я не выдержала и рассмеялась. Как-то незаметно с кастинга разговор снова перешел на Доража, и, если честно, его умению рассказчика можно было только позавидовать. Десерт пошел на ура, и меня даже перестало потряхивать в ожидании предстоящего. – Спасибо за ужин, Лаура, – произнес он, когда мы наконец встали. А кто-то, не будем показывать пальцем, почти выкатилась из-за стола. – Вам спасибо! – воскликнула я. – Все было очень вкусно! – А я знаю, – без лишней застенчивости произнес он. – Доброй ночи! – Доброй ночи! Перед тем как подняться к себе, я заглянула к Верражу (если можно так выразиться). Ему оборудовали другую комнату: снежные драконята в принципе устойчивы к холодам, но до определенного возраста они согреваются от мамы, поэтому пока ему лучше будет в помещении. Об этом мне рассказал один из мергхандаров днем, когда я вернулась. Он же рассказал, что Верраж без особого энтузиазма, но ест, а вот пустить меня к нему отказались даже в сопровождении. – У меня приказ, ферна Хэдфенгер, – был четкий ответ. Я хотела поговорить об этом с Торном сегодня за ужином, но… Но. – Как он? – спросила, остановившись перед дверью. Можно было бы начать уговаривать, просить сделать ради меня исключение, но я очень хорошо помнила, чем закончилась для мергхандаров моя предыдущая ошибка, поэтому не стала даже пытаться. – Мы только вернулись с прогулки. Сейчас он спит. Я подумала и сняла укороченный приталенный пиджачок. – Положите это ему, – попросила я. – Приказу это не противоречит. Мергхандар кивнул, а я развернулась и быстрым шагом направилась к себе. Очень быстрым. Звонить Ландерстергу я буду уже завтра, после тренировок. Потому что, как сказал Дораж, на эмоциях можно наговорить очень много глупостей. Глава 23 – Лаура, соберись! – сердито командует Эльда. – Последние пятнадцать минут у меня ощущение, что музыка отдельно, а ты отдельно. У тебя сегодня финальная тренировка, если ты помнишь. Такое забудешь. Я останавливаюсь и подъезжаю к бортику. – Мне нужен перерыв. – Четвертый? Завтра так же будешь ныть на кастинге? – Сегодня я не на кастинге, – огрызаюсь я. – Это определенно радует. Потому что если бы ты так двигалась на кастинге, я бы тебе даже номер завершить не позволила. – Какое счастье, что тебя не будет в жюри! – Две минуты. Обменявшись «комплиментами», мы расходимся: Эльда кого-то набирает, а я надеваю защиту на лезвия и иду к скамейке, где стоит бутылка с водой. Говорить о том, что я не выспалась, не имеет смысла, это к делу не относится. Эльда всегда отвечает, что это мои проблемы, но это и правда исключительно мои проблемы. Я всю ночь ворочалась с боку на бок, задремала только под утро на пару часов. Если бы я хотя бы волновалась по поводу завтрашнего! Но нет, я думала исключительно о драконах. О том, какой набл старший, и о том, как мне попасть к младшему. В итоге додумалась до того, что если младшего от меня закрыли, значит, я заставляю его нервничать, следовательно, и делать мне в резиденции больше нечего. По-хорошему, радоваться бы, но я не радовалась. Потому что сначала вспоминалась мордашка Верража, а потом – морда Ландерстерга, когда он склонялся, чтобы меня поцеловать. Чтоб его драконы покусали! – Две минуты вышли. На лед, – командует Эльда как раз в тот момент, когда я закручиваю крышку и ставлю бутылку на скамейку. – Иду. Защита снова на покрытии, а я снова на льду. Мне нужно сосредоточиться, мне нужно оттанцевать этот номер, довести его до автоматизма, до такого уровня, чтобы импровизация заключалась только в расположении лент над катком. Я снова вливаюсь в танец, но даже сама чувствую – нет, не то что музыка отдельно, а я отдельно, а то, что я не ловлю то, что танцую. Такого со мной не было уже давно. Такого, когда я словно глохну и двигаюсь наугад. – Профессионально, – замечает Эльда, когда я останавливаюсь со вскинутыми руками. – Но без огонька. Если бы ты танцевала обязательную программу, я бы прямо сейчас тебя отпустила и сказала – отдыхай до завтра. Но завтра у тебя не спорт, дорогая. Завтра у тебя представление, от которого зависит вся твоя дальнейшая жизнь. – Звучит страшно. – Ты сама этого хотела. Что-то случилось? Завтра пойдет сиреневый снег: Эльда спрашивает у меня, что случилось! – Нет. Все в порядке. Она испытующе смотрит на меня, светлые глаза на миг сужаются. Но только на миг. – Тогда халтурить причины не вижу. Давай. Повтори все то же самое, что ты делала сейчас, только так, чтобы я это почувствовала. Легко сказать. Как можно сделать, чтобы она это почувствовала, если я сама ничего не чувствую? Ладно, ныть и правда не время. Вот завтра оттанцую, пройду кастинг, а потом буду неделю ныть по поводу того, что Ландерстергу… тьфу ты! Не буду я по поводу него ныть. Никогда! И с Верражем обязательно увижусь. Сегодня же! – Ого, глазки загорелись, – произносит Эльда. – Прогресс! К чему бы? – К тому, что была проведена небольшая внутренняя работа. Давай музыку. Музыка взрывается надо льдом первыми аккордами: вливаясь в нее, я вскидываю руки. Чтобы мгновением позже скользнуть в сторону. Холодное море – Холодный твой дом. И сердце твое скрыто Снегом и льдом. Холодные чувства – Холодная страсть. Она не позволит