Пасть. Трилогия

Дядька умер тем же летом уехал в Москву в командировку, был здоров и полон планов а вернулся в запаянном гробу с маленьким стеклянным окошечком. И оказалось, что именно он, муж старшей из сестёр немного смешной мужик с вечно растрёпанными белыми кудрями, рано и полностью поседевшими, и был главной пружиной, на которой держалось в доме всё. И без которой всё медленно начало разрушаться и приходить в упадок.

Дому не хватало мужской руки Олег по малолетству был не в счёт, а его отец, которого усиленно приглашали взять в свои руки осиротевшее совместное хозяйство, приехал осенью того же года, имел долгий вечерний разговор на кухне с женой и её сёстрами (Олег был бесцеремонно отправлен наверх, в комнату, считавшуюся «его»), переночевал, утром уехал с каменно-мрачным лицом и с тех пор появлялся в Александровской считанные разы до самой своей смерти, получил несчастные шесть соток в полутора сотнях вёрст от Питера, упорно строил своё хозяйство, куда тёткам Олега хода не было

Две другие сестры замуж так и не сходили, может быть, во многом из-за кое-каких неприглядных свойств характера и дом-корабль с четырьмя грызущимися у штурвала капитаншами медленно шёл ко дну

Олег ушёл достаточно далеко от пожарища там зарево размазалось огромным пятном в тёмном, затянутом тучами небе, крики не смолкали, но пожарных сирен он пока не слышал, да и не помогут пожарные

Накануне соседи по Тополиной привезли огромную кучу дров, загромоздившую всю улицу, клятвенно обещали возмущённым автовладельцам расколоть и убрать в ближайшее время, не успели и к гибнущему дому пожарным не проехать.

Олег безошибочно выбрал день «Д», недаром долго готовился: белые июньские ночи никак не годились; позже хозяева бдительно стерегли сады, огороды и картофельные делянки; и лишь когда небогатый дождями тёплый октябрь плавно переходил в ноябрь, пришло время для дела.

Может, он подождал бы несколько дней, полнолуние было на подходе, под прожектором полной луны проводить операцию никак не хотелось но синоптики пообещали резкое ухудшение погоды, со снегом в конце недели, и заверяли, что густые тучи в ближайшее время ни за что не развеются. Скользить тёмной тенью по белому снегу чистое самоубийство, за версту видно, да тут ещё нежданно повезло с этими дровами и Олег начал методично выполнять план «Оборотень».

На пересекающую речку дорогу, под свет фонарей, он не стал выходить, прошёл под мостом, осторожно ступая здесь имели обыкновение швырять под откос всевозможный хлам, ненужное старьё свернуть ногу, можно, было моментом

Но всё обошлось, благополучно вышел из посёлка, дальше домов по Кузьминке не было, справа вплотную к речке подступал старинный Александровский парк, слева, на небольшом отдалении, металлическая, с колючей проволокой поверху, ограда учхоза.

Можно было остановиться и перевести дух пожар остался далеко позади, криков и шума не слышно, но слабый отблеск на ночном небе показывает, что веселье на Тополиной продолжается

Он присел на траву, убрал тозовку в рюкзак, аккуратно опять замотав в тряпки, больше не понадобится. Если что он мирный турист, заплутавший в темноте и пропустивший последний автобус.

Стянул бахилы, в которых мирные туристы обычно не щеголяют, аккуратно свернул и сунул в пакет к драным перчаткам им и кое-чему ещё суждено сгореть в глубокой сухой яме, заранее выбранной на маршруте, огня из которой никто не увидит.

Эмоций никаких не было: ни торжества от удачного дела, ни запоздалого страха Правда, Олега бил сильный озноб но это добрался холод ночи, которого до сих пор он не чувствовал, хотя специально оделся легко чтобы не взмокнуть от немалых нагрузок, долгой ходьбы и бега. И сейчас, когда пришлось остановиться, стало ясно, что в нетолстом комбезе, надетом на рубашку, двигаться надо безостановочно.

Он вспомнил про фляжку, достал, сделал три долгих глотка теперь можно Ох как он напьётся следующей ночью, когда всё закончится

Глава IV

Вся неуверенность Руслана мгновенно куда-то делась, исчезла, испарилась затормозил плавно, чтоб не сбить Осе наводку луча, и тут же уверенно выдернул пистолет из пружинного зажима валить тварь должен был напарник, а он подстраховывать и при необходимости добить.

Смотри, во-он там залёг Жирный сказал Оса тем же негромким напряжённым голосом.

Кто жирный? спросил Руслан, начиная понимать, что тревога ложная.

Да заяц же! Подстрелим?

Ну тебя не за зайцами ездим. Да и не отпишемся потом за за спецпатроны. Руслан медленно отходил от всплеска адреналина в крови.

Ерунда, уверенно сказал Оса, переламывая вертикалку. Я на такой случай пару обычных захватил.

Чем снаряжены спецпатроны, Осе знать не полагалось. Но он ещё неделю назад разобрал один и внимательно исследовал содержимое. А собрав обратно, прихватил из заряда одну странного вида картечину. В ювелирном его догадку подтвердили маленький шарик был действительно изготовлен из серебра. Не слишком чистого, почти технического, но серебра. Факт этот наводил на интересные размышления.

Говорят, что подстреленный заяц кричит жалобным, чуть ли не человеческим голосом. Но тот, что в несчастливый для себя час подвернулся под луч прожектора Осе, оказался каким-то нетипичным не издав ни звука, сделал большой прыжок в сторону, крутнулся по траве и неподвижно вытянулся. Оса вновь переломил ружьё, вернул на место спецпатроны и открыл дверцу «нивы».

Подстрахуй, пойду подберу

Руслан, держа снятый с предохранителя пистолет в опущенной руке, застыл у крыла машины, тревожно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

Почему-то сейчас вероятность повстречаться с тварью казалась ему куда выше, чем каких-то десять минут назад. Ночь выглядела не такой, как из тёплой кабины, подступила, окружила, обволокла обманчиво тихая, обманчиво спокойная. И опасная, смертельно опасная. Где-то в этой ночи кралась на мягких лапах косматая и безжалостная смерть медленно, как останавливающийся шарик рулетки чей номер выпадет сегодня?

Оса приближался к жертве своих охотничьих инстинктов медленно, осторожно, держа двустволку наготове и внимательно поглядывая по сторонам. И даже далеко обошёл высокую поросль бурьяна, явно опасаясь внезапной атаки. Руслан, знавший, с какой скоростью атакует оборотень, усмехнулся его предосторожности.

Но всё обошлось, Оса вернулся целым и невредимым, высоко подняв за длинные уши незадачливого обитателя полей. Когда он грузил трофей в багажник «нивы», рассуждая о плюсах и минусах различных способов кулинарной обработки зайчатины, Руслан коснулся его рукава:

Смотри!

Слева от дороги, километрах в двух, а то и в трёх от них точнее ночью и не определить, поднималось к тёмному горизонту зарево, отсюда небольшое, не опасное, даже какое-то манящее как далёкий костёр в степи, заставляющий запоздалого путника быстрее переставлять усталые ноги. Две минуты назад зарева не было.

В Александровской, уверенно сказал Оса. Деревянный дом

Он не сомневался приходилось видеть, как горят в ночи дома из разных материалов. И поджигать приходилось.

Может, подъехать? предложил Оса, не то рассуждая сам с собой, не то спрашивая у Руслана и сам не зная, почему его туда тянет.

Незачем светиться, и искать там нечего. Наш объект к пожарам отношения не имеет

Руслан ошибался. Порыскать в районе пожарища им очень даже стоило.

Второй этап агонии дома наступил ещё восемь лет спустя, когда из наполненных приключениями странствий заявилась кузина Олега по его мнению, весьма умная и талантливая сучка.

Приключения были в основном амурного плана, и вернулась она в изрядно ощипанном виде потеряв мужа, жильё и безвозвратно порушив карьеру международной переводчицы. Герой одного из романов был женат на партаппаратчице, оказавшейся на редкость склочной бабой, и чеки «Берёзки» остались кузине-вертихвостке сладким напоминанием о накрывшейся загранице.

Но шустрая потаскушка хорошо владела искусством приземляться на четыре давки лихо прописалась с малолетним сыном в квартире, где жили две её и Олега тётки.


Повторилась старая история про зайца, лису и лубяную избушку как-то незаметно две старушки оказались в Александровской сначала на лето, затем и навсегда. Тут выяснилось, что идеальный летний дом для круглогодичного жилья не подходит не больно сладко бегать в мороз в дощатую уборную и за водой на колонку. И печь, чтобы поддерживать мало-мальски пригодную для обитания температуру, жрала дрова в неимоверных количествах.

Олег помогал чем мог: постоянно возился с дровами, перекрыл прохудившуюся крышу времянки, хотя бывал здесь всё реже, занятый на фазенде отца, к тому же характер тётушек с годами не улучшался, всё чаще слышались намёки, что дом принадлежит не ему и даже не его матери. Особенно выкладываться не стоило, тем более что завидущая кузина, похоже, положила глаз и на загородную недвижимость

Но тут она маленько просчиталась упорные пенсионерки мёрзли и голодали (как раз шизофрения перестройки закончилась свистопляской цен), но умирать и оставлять наследство не собирались и в конце концов обменяли дом на трёхкомнатную квартиру в отдалённом райцентре области. Сильно продешевили цены на дома в пригородной зоне росли как на дрожжах

Для Олега расставание с домом было ударом, но помешать он ничем не мог только-только бывший инженер пристроился на хорошее место в частном бизнесе, особых денег заработать не успел

Но и распроститься с Александровской был не в силах снял времянку-развалюху через две улицы, перетащил барахло и поклялся выкупить дом при первой возможности А любую клятву проще дать, чем выполнить

Дальше маршрут отступления лежал через парк, хотя эту его дикую и запущенную окраину правильнее было назвать лесом: после войны привели в порядок прилегающую к Пушкинскому дворцу-музею часть Александровского парка а здесь до сих пор лежащие в руинах дворцы и павильоны помаленьку заросли деревьями и кустарниками, не предусмотренными два с половиной века назад архитекторами и планировщиками.

Олег знал эти заросли как свои пять пальцев и должен был пройти, сбивая след, по ним чуть больше километра к тому месту, где был надёжно спрятан велосипед, игравший большую роль в планах этой ночи.

Двухколёсную машину он купил на том же рынке в Автово, продавцом был ханыга самого неблагонадёжного вида, запросивший удивительно дёшево. Олег подумал: не иначе как недавно угнал от подъезда или магазина и спешит быстрее сбыть с рук, но не придал значения. Велосипед нужен был на одну ночь, так же как камуфляж, ботинки и шапочка-чеченка

Он прошёл больше половины лесного пути, подсвечивая дорогу короткими вспышками фонарика никаких неожиданностей, уверенно пересекал полянки, лавировал между деревьями, обходил заросли кустарника или проскальзывал сквозь них знакомыми лазами.

А в душе начинали уже петь победные фанфары, как ни одёргивал себя, как ни говорил, что не всё ещё закончено. Но ведь смог, ведь сумел, не супермен и не спецназовец, обычный, никогда не служивший в армии и не имевший дела с криминалом инженер всё сам, своей головой, разработал план, сумел сделать такое дело и сделать чисто, не оставив никаких ведущих к нему следов, ну просто нинд-зя, вервольф, ночной оборотень

Внутри всё ликовало, когда Олег поднырнул в незаметный со стороны проход в гряде кустов на вид они стояли сплошной стеной, но снизу шёл пещерообразный лаз, через который можно было проскочить, низко пригнувшись.

И тут судьба-злодейка в очередной раз показала, как опасно радоваться до полного окончания дела

Мысль о поджоге, поначалу несерьёзная, пришла Олегу в голову больше года назад, когда он окончательно понял всех накопленных за пять лет сбережений едва хватит на покупку небольшого участка в Александровской. Если продать отцовские шесть соток участка с фундаментом.

Всякое бывало за эти пять лет: работал начальником отдела в процветающей фирме, получал неплохие деньги; захотел большего, затеял левые комбинации был вышвырнут на улицу с немалым повешенным на плечи долгом; основал свою крохотную фирмочку, начавшую путь в бизнесе не со стартового капитала и даже не с полного нуля с изрядных стартовых долгов, финал был закономерен после годичного бултыхания фирма ушла на дно; отработал год наёмным коммерческим директором (к тому времени стал неплохим специалистом в торговле медицинскими товарами) в другой конторе, где труба была пониже и дым пожиже, ушёл сам, скопив кое-какой капиталец, понял, что уже не может работать под хозяином; опять начал своё дело с учётом всех прошлых ошибок вроде пошло хорошо, но тут грянул августовский дефолт

Сейчас в фирме работали три человека, включая его самого (сам себе и владелец, и директор, и менеджер, и агент по продажам, и курьер-экспедитор), дела шли ни шатко ни валко на сносную жизнь хватало, хватало и на детей от первого брака, но давнишняя мечта выкупить дом оставалась мечтой.

Жена подзуживала: покупай здесь участок, на отцовскую фазенду слишком далеко ездить, за несколько лет вполне осилим строительство Но ему был нужен именно этот дом, и никакой другой. На худой конец, именно этот участок на котором был знаком каждый кустик и каждое деревце будило воспоминания

А дом стоял на прежнем месте, как издёвка над прошлым от снимаемой Олегом халупы была отлично видна его крыша, и жили в нём чужие и незнакомые люди, которых он помаленьку начал ненавидеть

Расчёт был прост если эти (иначе он их и не именовал) окажутся в преддверии зимы без крыши над головой особо чиниться не станут, возьмут за обгорелый фундамент деньги или, как запасной вариант, обменяют руины на две комнаты Олеговой жены в коммуналке на Суворовском.

А уж восстановить он сумеет, хоть сейчас может нарисовать по памяти каждую досочку

Моральные аспекты Олега не волновали. Он имеет больше прав на дом, чем эти, и точка. Это у него, а не у них украдена доля дедовского наследства Волновало другое ну как кто свяжет явившегося на свежее пепелище покупателя (а затягивать нельзя перекупят) с очевидным поджогом? Тут нужен был филигранный план и железное алиби

Он такое алиби рассчитал и подготовил

Глава V

Олег ничего не понял странный клацающий звук, резкая боль в щиколотке, ногу что-то с хрустом стиснуло он не удержал крик, рванулся вперёд и тут же рухнул лицом в заросли полыни, не успев выставить вперёд руки и смягчить падение, царапая кожу лба и щёк о сухие ломкие стебли.

Торопливо перевернулся на бок, попытался подтянуть ногу ничего не вышло, она подвинулась чуть-чуть с металлическим звяканьем, оставаясь в болезненно-цепком плену. Он зашарил руками вокруг, почти сразу натолкнулся на фонарик, нажал кнопку и через секунду сообразил, что попал в капкан. В самом прямом смысле слова

Пожалуй, первым чувством было возмущение: кто, какой идиот додумался ставить капканы в парке? И, главное, на кого? Звери крупнее зайца даже на эту дикую окраину не забредали

Тут же сверкнула паническая мысль: ловушка приготовлена именно для него, кто-то обнаружил и расшифровал все его приготовления и вот так заблокировал возможные пути отхода Но вокруг было тихо, никто радостно не ломился через подлесок к стреноженной дичи, не светили фонари и не перекликались возбуждённо услышавшие падение и крик охотники.

К чёрту, не надо нагнетать панику это обычная хулиганская шутка ну, допустим, не совсем обычная надо быстрее освободиться от проклятой железки, а про идиота-шутника можно будет подумать на досуге

Он подполз к капкану боком, как краб, отталкиваясь от земли руками толстая железная цепь уходила от ловушки в сторону она и не позволила Олегу инстинктивно подтянуть зажатую ногу.

Как хорошо, что он не обул вопреки первоначальному Намерению кроссовки и не пожалел денег на высокие ботинки армейского образца. Мощные дуги капкана (ладно хоть без зубцов) стиснули, сплюснули голенище, но толстая кожа смягчила удар а в кроссовках незащищённая кость наверняка бы сломалась.

Боль от резкого удара постепенно затихала, хотя постоянное давление было неприятным ступня помаленьку начала неметь. Олег попытался раздвинуть дуги и освободить ногу холодная сталь не сдвинулась ни на миллиметр.

Включил фонарик, внимательно осмотрел капкан и понял, что грубой силой захваты никак не развести в стороны. По бокам капкана стояли две здоровенные пластинчатые пружины, круглые отверстия на их концах скользили по расширяющимся к середине дугам достаточно сдавить до конца обе пружины, и захват раскроется сам собой.

Следующие пять минут были наполнены вознёй, негромким клацаньем железа и приглушёнными матерками.

Наконец обессилевший, но не освободившийся Олег растянулся на холодной земле и достал из кармана сигаретную пачку до сих пор он так ни разу и не закурил. Зажигалка прыгала в дрожащих исцарапанных пальцах, сорванный ноготь саднил, а досада на дурацкую помеху постепенно сменялась крепнущим чувством тревоги.

Ему банально не хватало рук чтобы освободиться, надо было сжать обе пружины одновременно. А даже правой, более сильной рукой он мог отжать вырывающиеся из пальцев пластины не более чем наполовину. Двумя руками, может быть, он и добился бы успеха но вторую пружину сдавить тогда нечем.

Докурив сигарету до фильтра, Олег опробовал новый способ: осторожно встал, балансируя на одной ноге, выровнял на земле капкан, ухватился двумя руками за одну пружину и наступил свободной ногой на другую, пытаясь сжать её всей тяжестью тела.

Приглушённый крик боли, шум падения Он поднялся на четвереньки с бессильным рычанием, перевернулся и сел на землю лицом к проклятой железине. Всё было бесполезно подошва не имела упора снизу, и вся масса тела прикладывалась к двум точкам к дугам, начинавшим давить с утроенной силой

Надо было искать другой выход.