Пасть. Трилогия

Опанасенко? дружелюбно спросил мужичонку Мастер и улыбнулся. Степан Тарасович?

Обращение по имени-отчеству не рассеяло тревогу во взгляде мужичка.

Н-ну сказал он неприязненно. Руки сжимали ружье, указательный палец лежал на скобе, рядом со спусковым крючком. Хотя стволы на незваных гостей направлены не были, смотрели чуть в сторону.

Мастер улыбнулся еще шире. В следующее мгновение его кулак врезался в скулу охотника, а другая рука рванула стволы вертикалки. Опанасенко отлетел, шмякнувшись спиной о сосну, его оружие осталось у Мастера. Тот переломил двустволку, заглянул в патронники заряжена. Передал бойцу, сам шагнул к мужичку, не переставая улыбаться. Горе-браконьер сжался, прикрылся руками.

Но Мастер не ударил. Спросил неожиданное:

Расскажи-ка нам байку свою охотничью, Степан Тарасович. Про то, как ты русалку голую третьего дня в лесу повстречал

Опанасенко, убежденный, что погорел на незаконной охоте, изумленно хлопал глазами. Потом неуверенно хихикнул и скорчился, вцепившись руками в живот. Рот беззвучно хватал воздух.

Рассказывай, рассказывай, сказал Мастер по-прежнему спокойно, даже добродушно. Только не ври, все говори, как на самом деле было.

Глаза охотника метались, как клопы на внезапно вспыхнувшем диване.

Ну, это выпили на кордоне крепко сам не помню, что болтал

Высокий шнурованный ботинок ударил под ребра Опанасенко опрокинулся и торопливо заговорил лежа, не вставая:

Ну я ребятам рассказал не знаю, может померещилось солнцем голову напекло девку будто увидел, по лесу шла голая совсем, ну ни ниточки на ней идет как у себя дома, уверенно так меня не замечает ну я им, ребятам, значит, что русалка, мол пошутил

Бойкая поначалу речь Опанасенко замедлялась все больше и смолкла, когда Мастер неторопливым движением вытащил пистолет и навис над охотником.

Я ведь сказал: как на самом деле было.

Так ведь это что не соврешь за стаканом-то

Пистолетный ствол вломился ему в рот. Губы закровене-ли, два верхних зуба сломались.

В последний раз спрашиваю: как все было? прошипел Мастер, выдернув изо рта ствол, изгаженный слюной и кровью. Улыбка слетела с лица, глаза смотрели бешено.

Охотник говорил торопливо и шепеляво:

Мушик это был, мушик, никакая не дефка, про дефку я ребятам шофрал для приколу, тошно голый мушик по лешу шел, а до шилья-то ишрятно, шел штранно, как зафеденный, по шторонам не глядющи, и лышый, лышый шофшем был, ни фолошинки на нем не было

Показывай точно, где видел, Мастер вытащил из планшета крупномасштабную карту.

Указанное место казалось нереальным, но охотник, как его ни понуждали, твердил одно и то же. Похоже, даже перекинувшись, объект сохранил феноменальную скорость движения по пересеченной местности.

Больше из Степана Тарасовича Опанесенко было ничего не выжать Мастер сделал знак одному из своих подчиненных, до сего времени игравшему роль статиста без слов. Тот зашел сзади, замахнулся трофейным ружьем

Они ушли, а браконьер, в неудачный для себя час повстречавший шагавшего по лесу голого человека, остался лежать в кустарнике. Остекленевшие глаза смотрели в небо, по-прежнему с удивленным испугом.

Полученная информация позволила сделать неприятный вывод объект поисков вышел к Свири. К относительно людным местам. Жилья там, на заповедных берегах, не было, но суда мимо проходили. Мастер немедленно отправил вертолеты на их поиск и перехват. Отправил, чувствуя, что не успевает, что темп потерян. Что игра продолжится на другом поле

Не среди деревьев среди людей. И игроков станет больше Наверняка больше. Ладно, не привыкать.

Эскулап задумчиво листал лежащие на столе медицинские карточки Задумчивость, впрочем, содержимого документов не касалась. Эти бумаги вообще не имели отношения к делу все, кроме одной. Но Эскулап скрупулезно исполнял указание Генерала объект пока не должен быть персонифицирован.

Они с Деточкиным прикончили четырех тварей постепенной аргентизацией (оставшиеся в мозгу электроды медленно, но верно отравляли мутировавшие ткани ионами серебра, а компенсирующие процесс антидоты ликантропам не вводились). Прикончили и убедились повторить случайно достигнутый результат не удается. Оборотни умирали на разных стадиях ремиссии до конца обратной трансформации ре дожил ни один из них.

Эскулап дотошно проверил все записи в журналах, своими глазами наблюдал за работой лаборантов ничего. Лаборанты, кстати, в Логове были те еще весьма отличались от девчонок, работающих на городских площадках Лаборатории с сыворотками и образцами ткани, но не имеющих понятия, откуда те берутся Здешний контингент имел все мыслимые допуски, получал большие деньги и умел держать язык за зубами. И, как пришлось признать Эскулапу, версия с перепутавшей ампулы распустехой отпадала.

Значит, имел место некий неучтенный фактор, и Эскулап ломал голову: какой?

Возможных вариантов было не так уж много. Во-первых, могла подтвердиться теория, имеющая распространение среди малосведущих в науках граждан, теория о том, что любое животное само себе врач-ветеринар. И, в случае нужды, найдет себе в лесу или в поле природное лекарство, некую «целебную травку», до которой никакой Айболит не додумается Идейка гнилая Эскулап знал, что на воле серьезно больные животные умирают чаще, чем их собратья, пользуемые ветеринарами. Но и полностью скидывать со счетов такую возможность нельзя.

Во-вторых, именно этот конкретный объект мог иметь генетические или физиологические особенности, сделавшие ремиссию не смертельной.

У Эскулапа были крепкие нервы. На лице ничего не дрогнуло он отложил очередную карточку ту самую, единственно нужную, и открыл другую, взятую для отвода глаз. Но внутри мелодично звякнул колокольчик: оно! То самое, что он пропустил, дотошно изучая результаты исследований и анализов. Страница с анкетными данными. А точнее место рождения объекта.

Красноярской край, город Канск

Эскулапу не было нужды подходить к висящей на стене карте. Он и так прекрасно помнил: в семидесяти километрах от Канска находилась деревушка Нефедовка. Именно в ней руководимая Эскулапом экспедиция тридцать лет назад раскопала позабытую, заброшенную могилу, расположенную снаружи кладбищенской ограды и не имевшую никаких опознавательных знаков. В могиле обнаружился на удивление сохранившийся за долгие десятилетия труп человека, человеком на деле только выглядевшего Персонажа легенд-страшилок, рассказываемых долгими зимними вечерами, под завывание ветра в заснеженных вершинах елей. Ликантропа.

Откуда, из захоронения, и появился на свет вирус далекий предок штамма-57 Штамма, превращавшего человека в крайне опасную, почти неуязвимую, смертоносную тварь.

Совпадение? Или

В любом случае след нуждался в тщательной проработке. Тем более что иных зацепок Эскулап не нашел.

Глава 9


Человек, названный Иваном, шел по городу быстро, уверенно, так же, как двигался недавно по лесу.

Джинсы, одолженные у Пети Гольцова, оказались малы и безбожно давили в талии. Кроссовки, ранее принадлежавшие мотористу Зворыкину, наоборот, болтались на ногах свободно. В кармане лежали два червонца, оставшиеся после оплаты электрички и метро.

План действий у него был смутный.

Все уговоры капитана Дергачева вернуться на буксире в исходную точку своей одиссеи, на Свирь Иван отверг, почти не объясняя причин. Он и сам понимал, что выглядели эти причины не слишком основательными обрывки снов и видений наяву, да смутное ощущение, что все разгадки он найдет там, в городе.

Найдет Но с чего начать?

Единственное, что пришло в голову Ивану, попробовать отыскать здание, к которому он так уверенно, словно к хорошо известному, подъезжал во сне. Легко сказать найти Тот пятиэтажный серый особняк он помнил отчетливо, в мельчайших подробностях. Но можно долго плутать среди тысяч и тысяч домов огромного города в поисках нужного даже если допустить, что он не был исключительно плодом воображения.

Некоторую помощь оказал Гольцов, знавший Петербург лучше, чем прочие члены экипажа буксира. Петя подробно выспросил об отличительных приметах домов, стоявших вдоль пути Ивана в том странном сне. Зацепка в видении нашлась единственная угловой дом с остроконечной стилизованной башенкой.

Может, делу смог бы помочь подробный фотоальбом с видами города, но такового на буксире не оказалось. Гольцов, поразмыслив, назвал семь улиц Петербурга, где помнил подобные дома с башенками. На четырёх улицах Иван побывал не то. Оставались еще три.

Что делать, если и там окажутся пустышки, он не представлял. Как, собственно, не представлял и дальнейших действий в том случае, если найдет искомое. Навязчиво выспрашивать обитателей: не вспомнят ли они часом, кто он такой? Тогда история имеет все шансы завершиться в психушке, как то и предрекал капитан.

Впрочем, все могло завершиться и раньше достаточно было милицейскому патрулю заинтересоваться документами Ивана. Вернее их отсутствием

Но человек, не знавший настоящего своего имени, не задумывался о таких вариантах точно так же, как недавно не думал о том, что лесной ручей может привести его не к людям, а в непроходимую лесную глушь.

Он просто верил все у него получится.

Исток прозрачной лесной речки, вытекавшей из озера, оказался непроходимым русло плотно перекрывал завал из упавших в воду деревьев.

Каяки группе туристов (точнее выдававших себя за таковых) пришлось обносить на руках, по берегу, продираясь сквозь густые заросли тальника.

Ну прямо джунгли, прохрипел «ботаник». Мачете бы сюда, Миша

Мачете нет, откликнулся Миша, несший корму каяка. Есть нож из комплекта выживания. Та еще бандура Достать?

«Ботаник» не ответил, тараня гибкое сплетение ветвей. Миша, которого изредка называли прозвищем Медвежатник, любил подкалывать начальство подобным образом маскируя насмешку услужливой готовностью исполнить любое, пусть самое идиотское, распоряжение.

Вторую лодку тащили женщины, в группе скидок слабому полу не делалось (да и назвать «слабыми» двух входящих в нее девушек язык не поворачивался).

Кусты редели и вскоре «ботаник» с Мишей с треском выломились из зеленого плена, поставили каяк на жесткую осоку прибрежной луговинки. Под ногами хлюпало.

Приплыли констатировал Миша и без того очевидное. Невысокий, тонкий в кости, пожалуй, даже казавшийся тщедушным (тем, кто не видел без одежды), он, тем не менее, отличался редкой выносливостью. Однако за весло взялся если не считать лодочные станции в парках культуры и отдыха первый раз в жизни. И несколько дней гребли против течения особо приятных впечатлений ему не доставили.

Перед ними было озеро. Неширокое, протяженное, изогнувшееся хищным ятаганом по крайней мере, именно такая ассоциация возникла в тот момент у «ботаника».

Женщины, хоть и шли проторенной дорогой, застряли-таки пришлось возвращаться и помогать. Последними выбрались на простор Стас с Петрусем, и вся группа собралась на низком, топком берегу.

Безлюдное местечко, сказал «ботаник», изучая в бинокль озеро. Даже не знал, что есть такие углы в Лен-области

Действительно, никаких следов жизни на берегах не наблюдалось почти везде лес подступал к воде вплотную, как будто хотел задавить, затянуть зеркальную гладь сплошной зеленой пеленой. Вода не сдавалась, подмывала растущие на самом урезе деревья и одни из них, рухнув кронами в озеро, еще продолжали безнадежно цепляться корнями за берег; другие медленно дрейфовали по ветру, прибиваемые то к одному берегу, то к другому, чтобы в конце концов оказаться подхваченными течением вытекающей из озера речки и пополнить затор, преградивший путь псевдо-туристам.

Ну и где тут их берлога? скептически поинтересовался Миша.

Вон там, за полуостровом, отсюда не видно, показал рукой «ботаник». Километров шесть по прямой.

И что? Вертушкой нас сюда было не забросить? спросила Оленька. Невысокая, миловидная, домашняя, она не любила всевозможную лесную романтику с ее стертыми в кровь ногами, сырыми рассветами, кровожадными комарами и подгоревшей на костре пищей. Не любила, поскольку вдоволь хлебнула пресловутой р-романтики. Не в турпоходах на двух необъявленных войнах.

Вот-вот, поддержала идею Надежда. Подогнали бы звено «крокодилов», потом «сарай»[1] с ротой спецуры и разобрались бы с этими алхимиками по полной программе. Быстро и конкретно.

Надежда профессиональный снайпер и спец по рукопашному бою вообще любила все проблемы решать без сантиментов, быстро и конкретно.

Тут, девушки, вам не солнечный Кавказ все-таки, сказал Миша. Если б можно было вертолеты послать, наверное бы уж послали

«Ботаник» в миру известный как майор Лисовский промолчал. Он единственный из группы знал, что вертолет с разведгруппой уже вылетал сюда, на затерянный в лесах и непонятно с какой целью восстановленный объект. Вылетел и не вернулся.

Иван остановился. Сомнений не было. Он нашел. Та самая улица, тот самый угловой, на пересечении с проспектом, дом старинной постройки, мрачно-коричневого цвета, с остроконечной стилизованной башенкой. Чуть дальше стоит здание из его сна Иван пока не видел его, но знал точно.

Спешить он не стал. Перешел на противоположную сторону улицы, пошел медленно, вглядываясь в фасады. Они казались смутно знакомыми, узнаваемыми причем узнавание это всплывало в тот неуловимый момент, когда взгляд падал на вывески или подъезды. Что окажется, к примеру, за углом, Иван заранее сказать не мог.

Вот и он серый дом, пять этажей, два выходящих на улицу подъезда и арка, ведущая во внутренний двор. Иван остановился, изучая вывески и рекламные щиты обосновавшихся в доме контор. Его цель в одной из них? Или в жилых квартирах? Он терзал свою память, пытаясь вытащить ответ Бесполезно. Ничего не всплывало.

Секунды складывались в минуты он стоял. Надежда оказалась тщетной. Память молчала. Озарение, на которое он интуитивно рассчитывал, не пришло. Надо идти в здание и тупо, одно за одним, обходить все помещения. Может, внутри что-то все же вспомнится. Или кто-то вспомнит его. Вариант не особо оптимистичный, но иных не было.

Выполнить задуманное он не успел.

Из серого здания выскочила молодая женщина. Не вышла именно выскочила. Перебежала улицу, воспользовавшись крохотным разрывом в сплошном потоке машин. Кто-то из водителей раздраженно надавил на клаксон она не обратила внимания.