Пепельный рассвет

Хорошо быть бароном. Сидишь, потягиваешь себе чаек, а вокруг слуги суетятся, приказы выполняя. И плевать, что уже далеко за полночь. А еще лучше быть местным бароном. То есть единственным титулованным владетелем на ближайшую пару сотен километров вокруг. Тут не то что слуги… получаса не прошло с того момента, как мы с Димом устроились в гостиной, переваривая полученную с незадачливого вора информацию, как Гилд доложил о приходе главы городской стражи. А следом за ним, с интервалом в несколько минут, пожаловал сначала имперский дознаватель, затем предстоятель городского храма, и последним в зал ввалился командор здешнего ландкомандорства Томарского ордена, Томвар Горный, в полном боевом облачении и даже со шлемом под мышкой. Он бы еще на скакуне в гостиную въехал!

Честно говоря, в такой компании я чувствовал себя совершенно неуютно. И не потому, что опасался, будто кто-то из них ткнет в меня пальцем с возгласом: «Темная тварь!» Вовсе нет. Как показал визит в храм, такого исхода мне бояться не приходится. Дело в другом. Все присутствующие в комнате, за исключением церковника, – дворяне. Да и предстоятель Горного Дома по статусу все же не последний служка, хотя и до князей церкви недотягивает. Тем не менее для всех присутствующих, он – равный, в отличие от одного вольного ходока с непредсказуемым прошлым. Это я про себя, если что. И черт бы с ней, с этой разницей в статусе, плевать я на нее хотел. Проблема в том, что в этой компании я даже по делу ничего не мог предложить. По делу, которое искренне считал своим! Меня просто не стали бы слушать, да, собственно, и не слушали. На единственный заданный мною вопрос я не получил ответа ни от одного из присутствующих, почти демонстративно отнесшихся к гостю хозяина дома как к пустому месту. А сделанное мною краткое уточнение к рассказу Дима о событиях прошедшего дня привело лишь к недовольно предупреждающему взгляду с его стороны. После такого афронта я окончательно убедился в том, что рассказывать сидящим за столом людям о том, что кое-как поведал мне дух-хранитель в корчме Биггена, не стоит. Детская обида? Не только. Приглашенные Димом господа весьма отчетливо продемонстрировали свое отношение ко мне. И я ни на секунду не сомневаюсь, что после моего рассказа об общении с хранителем чужого владения эти же самые господа с превеликим удовольствием присоседят одного мутного ходока к тем людям, облаву на которых они сейчас планируют. А что? Больше голов – больше награда. Если же облава не удастся, то умение общаться с чужими духами-хранителями наверняка сделает меня самого козлом отпущения. Сдадут ведь начальству, подарочной ленточкой перевязав, только чтоб свои головы после провала сохранить, и никакой барон Гумп не поможет. В общем, промолчал я… решил сберечь свою шкуру, ну и да, обиделся на них, не без того.

И да, я прекрасно понимаю, что для гостей Дима я не более чем обычный ходок, которому в присутствии столь видных особ предписано молчать в тряпочку и не отсвечивать. Но черти бы драли обычаи и правила, которые сами эти господа соблюдать не собираются! Я тоже гость в доме барона, официально принятый, между прочим, и если уж судить строго, то демонстративный игнор со стороны прибывшей компании прежде всего роняет тень на репутацию самого Дима. Вроде как: «Пусть этот новоиспеченный барон считает, что поднял тебя до нашего уровня, но мы-то зна-аем…»

Я бы, наверное, даже мог поверить, что Дим просто не понял этой демонстрации, если бы мое собственное понимание разыгрываемой гостями пантомимы не было «наследием» памяти моего бывшего носителя. Вурм многому учил своего внука, и подчас преподаваемые ему науки напрочь выбивались из списка дисциплин, кои любой ходок должен освоить в совершенстве. Так было и с этикетом… муторная наука, особенно если учесть, что старик учил не просто правильно кланяться и держать вилку, но распознавать во всех этих расшаркиваниях и экивоках все вкладываемые в них смыслы. И учил на совесть, как делал все, за что брался. Посему я ни на миг не сомневаюсь, что посыл гостей до моего бывшего носителя дошел так же быстро, как и до меня. И реакция Дима совсем не порадовала. Точнее, ее отсутствие. По сути это значило, что он проглотил безмолвное «фи» новоприбывших… и отказался поддержать своего гостя. Меня то есть.

Впрочем, пусть это останется на совести самого барона и его высокого собрания. Молча слушать прожекты и планы этой компании мне уже просто осточертело. Тем более что, судя по некоторым репликам, делать что-то прямо сейчас они явно не собираются, и мне это совершенно не нравится. Ну точно, пошли обсуждения по второму кругу!

– Барон, вы уверены в этих сведениях? – Поджарый, словно гончая, глава стражи вперился в хозяина дома тяжелым взглядом.

– Абсолютно, – кивнул Дим.

– А не мог этот ваш воришка себя оболгать? – ровным, безэмоциональным тоном, напомнившим мне Рауша на допросе, спросил дознаватель. – Все же опрос с применением силы – вещь неоднозначная, а?

– Не мог, заверяю вас сударь Пилам, – мотнув головой, откликнулся барон и резко, неприятно усмехнулся. – Господа, может, хватит ходить вокруг да около? Я понимаю, вам трудно поверить, что в нашем молодом городе могла появиться подобная зараза, но уверяю, вор не лгал.

– И все же… – пряча руки в рукавах дзимарры, самым мирным тоном произнес священник. – Похищение людей – это очень серьезное обвинение, господин барон.

– Знаете, святой отец, если бы вор на допросе брал на себя вину за все кражи и грабежи, совершенные в Горном со дня его основания, я бы, пожалуй, согласился с мнением господина дознавателя. Но признание в похищении людей? Да Раушу пришлось бы превратить его в кусок окровавленного мяса, чтобы добиться ТАКОГО самооговора! Тем не менее, если желаете, можете наведаться в подземелья и взглянуть на пленника своими глазами. Он жив, почти здоров, если не считать пары синяков и одного перелома, и вполне адекватен.

– И будучи во вменяемом состоянии, он признался в якшании с порождениями Тьмы? – фыркнул глава стражи. – Бред!

– Вы невнимательно слушали, должно быть? – холодно бросил Дим. – Мы взяли этого вора, чтобы допросить его о судьбе одного-единственного человека, представляющего определенный интерес для моего гостя. И лишь в ходе самой беседы случайно – подчеркиваю, случайно – выяснилось, что банда этого идиота промышляет не только охотой на удачливых ходоков, но и торговлей людьми. А кто в нашей благословенной империи интересуется подобным товаром? Только темные. Разве я в чем-то не прав?

– Ваш гость определенно везучий человек, господин барон, – недовольно проворчал дознаватель, – только появился в Горном и сразу вляпался в такую кучу дерьма, какую до него в городе и не находил никто.

– Сударь Мид определенно везучий ходок, – согласился Дим, посмотрев в мою сторону аккурат в тот момент, когда я, добравшись до выхода из комнаты, коснулся ладонью дверной ручки. И весьма выразительный взгляд бывшего носителя все же вынудил меня притормозить. – И именно поэтому он пришел в город не с пустыми руками, а с солидной добычей, выручка за которую и послужила предметом интереса для моего пленника и его подельников. Сколько ты выручил за выход, Мид?

– Если считать плату за шкуры гумпов, до сих пор, кстати говоря, не отданную мне твоим мажордомом, получится тысяча восемьсот золотых… с хвостиком, – пожав плечами, ответил я.

Гости Дима переглянулись.

– Тьма! По-моему, я занимаюсь не тем делом, – ошеломленно протянул глава стражи под смешок Томвара.

Ну да, уж кто-кто, а молчаливый командор прекрасно знает, какими суммами оперируют ходоки. Не зря же он в свое время так активно расспрашивал Дима о быте вольных охотников на темных тварей.

– А я склоняюсь к мысли, что члены городского совета даром едят свой хлеб, – куда-то в сторону сообщил дознаватель. – Они же постоянно ноют об остсутствии денег, и это при том, что один только налог на добычу ходоков мог бы удвоить ежемесячные поступления в казну.

– Ходоки платят налог с чистого дохода, сударь Пилам. А он не так велик, как вам кажется, – произнес Дим, вступаясь за бывших коллег. – К вашему сведению, лишь один недельный выход в Пустоши при правильной подготовке обходится в добрую сотню золотых, и то если не считать стоимости соответствующей одежды, оружия и информации. Только расходники. К тому же далеко не каждый выход приносит настоящий доход. Кому-то не везет с искомыми травами или тварями, кто-то теряет в сражении с искаженными броню… так что не все так радужно. В случае Мида да, охота была удачной. Но, боюсь, если бы не наше с ним знакомство, доход от этого выхода у него был бы куда меньше. На тысячу сто двадцать золотых, если быть точным. Именно в эту сумму уважаемый Гилд оценил добытые и выделанные им шкуры гумпов, которые я согласился выкупить у сударя Мида по старой дружбе, так сказать.

– А-а… понимаю, – дознаватель кивнул. – До меня доходили слухи, что ваша милость крайне недоброжелательно относится к людям, промышляющим в его землях.

– Именно так, – согласился Дим. – И не вы один слышали что-то подобное. Но с Мидом нас связывает старое товарищество, к тому же он просто не знал, что охотится на моих землях. Именно поэтому я решил выкупить у него трофеи с Гумповой реки. Представьте, какова была радость подельников ныне сидящего в подземелье вора, когда осведомитель сообщил им, что ходок, притащивший в город целый мешок шкур бесхвостых выдр, не просто не лишился своей добычи, но вовсю гуляет в компании с бароном, который, вообще-то, и должен был эту самую добычу у него отобрать?

– Ну, по крайней мере, это объясняет поспешность их действий, – задумчиво произнес Томвар, пожалуй впервые с момента сбора этой компании решивший открыть рот.

– Вор так и сказал, – кивнул Дим. – Их компания решила, что уж своего друга-собутыльника я точно не стал бы записывать в браконьеры и, скорее всего, честно расплатился за добытые шкуры. На эту выручку они и позарились. А заодно, если удача им будет благоволить, решили и самого Мида продать. Не свезло…

– Об этом моменте разговор у нас еще будет особый, – зыркнул в мою сторону глава стражи, явно недовольный тем, что в его городе некто ушлый прибил аж трех человек разом. Пусть те и были конченой швалью. В ответ я лишь пожал плечами. Сейчас угрожающий тон стражника меня вообще не волновал. И без того беспокойства хватало.

– Как только решите вопрос с похищенными, я к вашим услугам, господин центурий, – растянув губы в улыбке, ответил я.

Глава стражи зло прищурился.

– Судари мои, мы слишком отклонились от основной темы нашей беседы, – поспешил вставить свои два медяка церковник. – И не надо так смотреть на господина Реданерга, Альвис! Он прав, вопрос смерти трех канувших во тьму грешников можно обсудить позже. Сейчас же нам нужно решить проблему пробравшихся в город темных. И чем быстрее, тем лучше.

– Предполагаете, это так просто, святой отец? Неделя-другая, и стража притащит колдунов к ступеням храма, так, по-вашему? – огрызнулся стражник.

– Неделя?! – Сухощавый священник неожиданно выпрямился, словно кол проглотил, и ожег центурия гневным взглядом. – Да вы оптимист, господин Альвис! Сутки. У нас есть сутки, максимум! В противном случае эти испражнения Тьмы прознают о случившемся и сбегут или затаятся так, что их будет просто не найти. Но если вы думаете, что это худшая из бед, то я вас разочарую. Потому как в случае такого исхода в город прибудет Трибунал. Найдет он колдунов или нет, но свою вечную епитимью за разгул черноты прямо в черте города мы с вами точно получим. Вместе со всем городским советом. И не надо так усмехаться, сударь Пилам. Если считаете, что сюрко с императорским гербом защитит вас от гнева Церкви, спешу развеять столь опасное заблуждение. В клетке повозки, везущей грешников на покаяние, вы будете сидеть рядом со мной и центурием… если, конечно, император в великодушии своем не решит заменить вам вечную епитимью на бессрочную каторгу в каменоломнях Ледянника.

– Не горячитесь, брат мой, – тихо проронил Томвар, отчего священника передернуло. Зато заткнулся обличитель визгливый. Ну да, он же не из клира пресвитера Меча, ему такое… формально верное обращение от рыцаря, пусть даже и целого командора Томарского ордена, все равно что генерал-майора майором обозвать. Невместно ж! – Все мы прекрасно понимаем, с чем имеем дело и какие последствия могут нас ждать в случае провала. Вопрос в одном: что делать, чтобы этого самого провала не допустить? Иными словами, судари, давайте-ка обсудим конкретные шаги по поиску и отлову колдунов…

Вот тут я чуть не взвыл. Но справился с собой, лишь скрипнув зубами… и отвесил присутствующим неглубокий поклон.

– Боюсь, здесь моя помощь не пригодится. Вряд ли обычный ходок сможет подсказать что-то дельное. – Я постарался, чтобы в моем голосе было как можно больше дружелюбия и как можно меньше сарказма. – Посему откланяюсь. Всего хорошего, судари… святой отец.

И, не дожидаясь возможного оклика Дима, слинял из гостиной. Сил моих больше нет. Не хотят понять, что действовать нужно срочно, – не надо. Справлюсь сам. Ночь и тень мне в помощь!

Для человека без знакомств и связей отыскать в спящем ночном городке посыльного, готового ломиться в дом добропорядочного обывателя, поднимая на ноги всех его домочадцев и соседей, – задача практически нереальная. И не надо вспоминать люмпенов и маргиналов трущобного квартала! Там и днем-то потенциального работодателя скорее прирежут, чем ему удастся найти человека, согласного заработать пару серебряных монет честным трудом. Вот за эту самую пару монет и прирежут.

Пришлось придумывать маскировку и лезть на рожон самому. А это риск… как бы я ни рядился в одежды одного из убитых мной бандитов, шанс на то, что мою рожу узнают, оставался весьма велик. Пришлось поглубже натянуть капюшон и немного поиграть с тенями, скрывая лицо. И ведь получилось! По крайней мере, глянув в небольшое зеркало, что висело в выделенной мне Димом комнате, рассмотреть черты собственного лица я так и не сумел. Игра теней, что тут еще скажешь!


Порадовавшись этому почти спонтанному изобретению, я схватил рейдерский посох и, открыв окно, выскользнул через него на удобный, довольно широкий карниз, опоясывающий внутренний двор на уровне третьего этажа. М-да, спасибо прорезавшемуся таланту акробата, потому как кажется мне, что в прошлой жизни я бы на такой шаг ни за что не решился. Впрочем, я и людей тогда вот так вот лихо не резал… по-моему. Но это, скорее всего, уже «наследство» Дима.

Я тряхнул головой, избавляясь от несвоевременных мыслей, окинул взглядом скупо освещенный парой алхимических фонарей двор и, позволив своему телу раствориться в темноте, скользнул по карнизу. Вперед, к приключениям, чтоб их пустым ведром да коромыслом!

Бег по улицам Горного запомнился мне чередой смазанных картинок. Мелькающие мимо смутно белеющие в темноте пятна свежеоштукатуренных стен домов, темные провалы узких безлюдных переулков, яркие пятна редких фонарей на широких «приличных» улицах и еще более редкие силуэты гостей Веселого квартала… ну и тех, кто вышел на ночной промысел. Эмиссары трущоб в деле, так сказать.

Но отвлекаться на них я не стал. Во-первых, не мое дело, а во-вторых, в воздухе уже тянет предрассветной свежестью, а значит, времени у меня осталось не так чтобы много. Нет, если бы я наткнулся на трясунов за работой, то не поленился бы помочь их жертве, но повезло. Им или мне, это уже другой вопрос.

В общем, до места назначения я добрался без особых приключений и довольно скоро. Перемахнул через ограду и, обежав нужное мне здание вокруг, изо всех сил затарабанил в неприметную, но прочную дверь черного входа. Минута, и в окне второго этажа мелькнул свет лампы, метнулся из стороны в сторону, осветил уже другое окно, а еще через минуту я услышал, как загрохотал дверной засов.

– Ну? – раздался хриплый со сна голос хозяина дома, доверчиво распахнувшего дверь во всю ширь.

– Господин! Скорее одевайтесь и бежим. Нас ждут в известном вам доме. Это срочно! – протараторил я, изображая сипение сбитого от быстрого бега дыхания.

– С ума сошел?! – взрыкнул было хозяин дома, но осекся и, опасливо оглянувшись куда-то в темноту коридора за своей спиной, зашипел яростным шепотом: – Какое «бежим», когда до рассвета еще не меньше часа?! Твои хозяева совсем оборзели?! Я им что, мальчик на побегушках?

– Они мне такие же хозяева, как тебе, отрыжка Тьмы! – тем же злым шепотом отозвался я. – Не хочешь идти – не надо. Потом не жалуйся, когда Трибунал за яйца подвесит!

– Как-кой Трибунал?! – дал петуха мой собеседник, и от него явственно повеяло страхом.

– Тот самый, который будет тебя судить, – фыркнул я, все так же не повышая голоса. – Глава стражи явился к барону, вместе с ним имперская ищейка, командор томарцев и… священник Горного Дома. Стража уже поднята по тревоге и вот-вот начнет облаву, а железнобокие к утру возьмут город в кольцо, чтоб отлавливать бегущих крыс.

– А-а… а я здесь при чем? – почти проблеял здоровяк, позвякивая лампой.

– А ты думаешь, с кого они начнут?! – произнес я, пристукнув пятой посоха о дубовую ступеньку лестницы.

– И что делать? – От страха толстяк, кажется, совсем потерял голову.

– Идти со мной. Получишь блокаду на разум, и ни одна тварь ничего из твоей тупой башки не вытащит! – рявкнул я. – Хоть пусть всем клиром литургию служат!

– Ты… ты как со мной разговариваешь?! – явно поняв, что теряет лицо, попытался хорохориться мой собеседник.

– Как с трусливой скотиной, о которой кто-то решил проявить заботу, – фыркнул я в ответ и договорил все тем же дурацким полушепотом, разбавив его нотками злой зависти: – В отличие от некоторых, которые «еще могут пригодиться в дальнейшей работе», мне придется сматывать удочки немедленно. Причем такими путями, каких я даже тебе, мешок сала, не пожелал бы! Давай! Чего встал?! Бегом!

Мужик вздрогнул, помотал башкой и припустил по коридору так, что только обтянутые белыми портками ляжки засверкали да просторная ночная рубаха надулась эдаким парусом. М-да, я уже говорил, что местная мода меня убивает? Так вот, здешнего варианта пижам и нижнего белья это тоже касается. В первую очередь я бы даже сказал.

Страх неплохо повлиял на скорость сборов моего собеседника. Не прошло и пяти минут, как, закутавшись чуть ли не по самые брови в темный плащ, надвинув на глаза широкополую шляпу, он вывалился из дома, с грохотом захлопнул калитку в воротах и вышел на улицу, оказавшись аккурат под потухшим фонарем. Да-да… здесь, оказывается, тоже водятся люди, обожающие воровать лампочки… точнее, алхимические лампы. Но я ж ее обязательно верну! Вот поговорю с дядечкой без присмотра духа-хранителя его владения и сразу же верну. Честное слово.

Удар! И кряжистый толстяк оседает наземь, чтобы прийти в себя спустя всего каких-то четверть часа в знакомых мне по недавним приключениям развалинах какой-то времянки в трущобах. Тел моих вчерашних противников там, кстати говоря, уже и не наблюдается.

– Ну, здравствуй еще раз, уважаемый Бигген. Поговорим о делах твоих скорбных? – развеяв маскировку и скинув с плеч плащ незадачливого нападавшего, протянул я, глядя в соловеющие глаза пленника.





Глава 6




Корчмарь моргнул, приходя в себя, и, сфокусировав на мне взгляд, неожиданно громко икнул.

– Ч-что вам надо? Где я? – Бигген попытался шевельнуться, и петля на его шее ожидаемо затянулась, отчего пленник захрипел. Но дергаться перестал.

– Давай ты не будешь играть в идиота, – предложил я, усаживаясь на обломок балки в метре от спеленатого по рукам и ногам трактирщика. – И просто честно ответишь на мой вопрос. Итак, где Лия?

– Я… я не понимаю, о чем вы, – после недолгой паузы произнес Бигген.

– Говорю же, оставь маску дурачка для Трибунала, – покачал я головой. – Со мной этот фокус не прокатит. Трудно, знаешь ли, поверить в идиотизм человека, придумавшего столь изящный план грабежа собственных постояльцев под прикрытием духа-хранителя владения.

– Я не пони… – Схлопотав каблуком сапога в челюсть, корчмарь осекся.

– Зря, – вздохнул я. – Что ж, давай я разъясню ситуацию, а ты тем временем подумаешь над моим вопросом и вспомнишь на него ответ. – Итак. Некоторое время назад в строящемся Горном появился немолодой уже, солидный отставной «мул», решивший открыть в новом городе не менее солидное заведение, где можно хорошо поесть и вдосталь отдохнуть между выходами в искаженные земли. Идеальная гостиница для ходоков. А уж тот факт, что легионер очень постарался сделать ее полноценным владением, еще больше поднял статус заведения как безопасного места. И ведь оно действительно было таковым. Дух-хранитель обеспечивал безупречную репутацию и давал вполне серьезную гарантию безопасности гостям. А привечаемые скидками стражники, чуть ли не ежевечерне ужинающие в обеденном зале этого солидного заведения, одним своим видом усмиряли излишне вспыльчивых гостей. И все было бы замечательно, если бы не одно «но». Часть постояльцев этой замечательной корчмы, в подавляющем большинстве своем являющихся новичками в Горном, порой… исчезают. Да, владелец заведения утверждает, что они, расплатившись за постой и забрав свои вещи, отправляются на очередной выход, ну а то, что этих ходоков потом никто нигде не видел, так… Пустоши – весьма опасное место. Верно? И может быть, такая идиллия продолжалась бы еще не один год, если бы в один прекрасный день на пороге этой корчмы не появился очередной ходок с удивительно богатой добычей. И пусть часть ее была представлена шкурками гумпов, которые, как известно каждому жителю города, местный барон обязательно изымет в свою казну, это было только в плюс. Ведь корчмарь таким образом без всяких расспросов и потерь времени опознал в госте новичка, никогда прежде не бывавшего в Горном. Осталась лишь самая малость: дождаться, пока ходок совершит все положенные представителю его братии ритуалы, а после подловить бедолагу в каком-нибудь переулке, чтоб не устраивать бойню в доме и не подставляться под гнев собственного духа-хранителя и… присвоить себе его имущество, тем самым враз отбив стоимость половины корчмы как минимум. Мне вот только одно интересно… почему ты не остановил своих подельников, когда увидал меня в компании того самого барона Гумпа? Жадность глаза застила, когда понял, что тот решил честно расплатиться за шкурки гумпов, или просто не успел?

– Бред! – тихо произнес Бигген, кажется ни разу даже не моргнувший за время моей речи, но изрядно сбледнувший с лица.

– Это могло бы звучать бредом, если бы последний из четверки твоих подельников не сидел сейчас в подвале городского владения означенного барона и не изливал душу внимательно слушающим его хозяину дома и его гостям. Да-да, ты правильно понял. Именно я вытащил тебя из корчмы, и клянусь: ни словом не врал, когда говорил, что в гости к его милости спешно прибыли глава стражи, имперский дознаватель, командор томарцев и предстоятель Горного Храма. – Я развел руками. – И в свете услышанного мною от недоумка, обживающего баронские подземелья, полагая, что Лию ты сдал туда же, куда сдавал всех ограбленных ходоков, я и задаю тебе так интересующий меня вопрос: кому ты отдавал живой товар?

– Понятия не имею, – с каким-то непонятным облегчением выдал Бигген и кивнул на рейдерский посох, по-прежнему лежащий в моей руке. – Это тебе нужно спрашивать у Некуса, я не знаю, куда он девал оглушенных. Я предлагал бросать их в Пустошах на волю Света, но он заявил, что это разбрасывание деньгами. И кому и куда он сбывал тех бедолаг, я не знаю!

– Соскочить хочешь? Понимаю, – кивнул я. – Доказать твое участие в исчезновении гостивших в корчме ходоков – задача нереальная, а отвечать за попытку моего ограбления это совсем не то, что гореть на костре за якшанье с темными. Ты же на это рассчитываешь? Зря. Видишь ли, я наверняка знаю, что свою служанку ты сдал темным лично. Сам. Не веришь? Очень-очень зря. У задней калитки в твое владение до сих пор чувствуются эманации твоего удовлетворения, ее страха и чьего-то предвкушения, от которого так и веет Тьмой. И мне одного этого достаточно, чтобы устроить тебе жаркий костер.

– Я чист перед Трибуналом и никогда не якшался с темными! – выплюнул Бигген, справившись с собой. Вот только в глазах корчмаря я явно прочел некоторое сомнение. Ну да, а как еще он мог отреагировать на мои слова об учуянных эманациях?