Пепельный рассвет

– Не браконьерским способом, а самым что ни на есть честным образом добытые мною в Проклятых Пустошах части тел искаженных тварей, – уточнил тот.

– Не в Пустошах, а в землях моего баронства, – прищурившись, произнес Дим, холодно глядя на собеседника.

– Вашего баронства… – протянул незнакомец, ничуть не отреагировав на изрядно потяжелевшую атмосферу. – А баронство по имперским законам, если память мне не изменяет, есть освященный феод, владение, подтвержденное духами-хранителями. Ваши земли освящены, барон?

– А я тебе говорил, что больше пары раз твоя идея с браконьерством не пройдет, – неожиданно обратившись к Гилду, коротко хохотнул Дим.

Мажордом скривился.

– Да кто бы знал, – буркнул он.

– Ну, как видишь, кое-кто знает, – похлопав вассала по плечу, проговорил Гренадер и вновь повернулся к недавнему гостю его дома. – А теперь поговорим серьезно, господин хороший. Кто вы, откуда и зачем искали встречи со мной?

– Мм? – На миг в глазах незнакомца мелькнуло удивление, но тут же пропало. – Вижу, баронская корона не отдавила вам мозги, господин Дим. Соображаете вы по-прежнему быстро.

– И… – прищурившись, перебил его Гренадер. – Что понадобилось от меня Церкви на этот раз?

– Ц-ц, поспешил с выводами. Оба поспешили, – вздохнул его собеседник и пояснил, заметив, что Дим уже начал раздражаться: – Я не имею отношения к Церкви, равно как и к любой другой организации или государству. Кто я? На данный момент бездомный свободный ходок. Откуда? Из Проклятых Пустошей. И встречи с вами я не искал. Пока не искал. Сегодняшнее столкновение с вашими людьми было случайностью, не больше. Хотя и удачной, не могу не отметить.

– Кончай морочить нам головы, ты… – не выдержав, зарычал Гилд, уже начиная подниматься из-за стола, но был остановлен сюзереном, с силой надавившим ладонью на плечо гиганта, тем самым вынудив его грузно осесть на лавку.

– Вот что с людьми власть делает, а был такой покладистый слуга, – покачал головой невозмутимый незнакомец.

– Та-ак. – Дим потер ладонью лоб. – Я вижу, нормальная беседа у нас с вами не получается, сударь.

– Отчего же? – развел руками тот. – Хорошо же общаемся… а, да! Прошу прощения, забылся! Не желаете составить мне компанию за ужином? Повар Биггена просто замечательно готовит! Никогда не ел ничего подобного… в этой жизни, во всяком случае.

– Чем же вы питались, если готовка обычного корчмаря кажется вам такой великолепной? – старательно сдерживая эмоции, спросил Дим.

– Не поверите, коллега, в основном мясом искаженных тварей. Тех же гумпов, бредней, черных кабанов… да и то, лишь в последний год, а до того и вовсе, можно сказать, на голодном пайке сидел, – со вздохом пожаловался незнакомец, одновременно разливая вино из кувшина по кружкам, только что принесенным служанкой. Та хотела было сама обслужить гостей, но постоялец отправил ее прочь одним увесистым хлопком по упругой заднице. Девица тихонько взвигнула и исчезла из виду. – Ну да что мы все обо мне? Как поживает ваша Дарина, сударь Гилд? Ждете ли пополнения в семье или уже можете похвастать наследниками? Молчите? Что ж… А вы, коллега? Помнится, у вас был жаркий роман с некоей баронессой. Не сочтите за вмешательство в вашу личную жизнь, но… имел ли он продолжение? Или…

– Мессир, я его сейчас… – тихим, совершенно равнодушным тоном сообщил Гилд.

– Понял-понял, прошу прощения за непозволительное любопытство, – подняв руки вверх ладонями к собеседникам, тут же протараторил незнакомец. – Ну… хоть о самочувствии уважаемого Вурма-то я могу спросить? Почти два года с ним не виделся же!

– Может, и о самочувствии отца Тона поинтересуетесь? – еле удержав взбешенного вассала от исполнения данного только что обещания, проговорил Дим.

– Вот что-что, а здоровье этого мозгоклюя меня совершенно не волнует, – фыркнул тот, но, заметив, как вытянулись лица барона и его мажордома, тихо вздохнул. – Ладно, шутка затянулась. Признаю.

Миг, и на стол перед Димом опустился небольшой кошелек, открыв который, тот застыл, словно пыльным мешком ударенный. Мир вокруг крутанулся и поплыл, размываясь. И только содержимое матерчатого кошеля Дим по-прежнему видел отчетливо, до последней царапины на стекле флакона до боли знакомой формы и блика на серебряной цепочке, обмотавшей матово-белую карту размером в пол-ладони. С трудом оторвав взгляд от содержимого мешочка, бывший свободный ходок медленно перевел его на сидящего напротив незнакомца.

– Как-как, говорите, ваше имя? – хриплым голосом, от которого даже Гилд удивленно дернулся, спросил он.

– Без понятия, сосед, веришь? Я его так до сих пор не вспомнил, – с веселой усмешкой ответил тот.

– У тебя всегда была дырявая голова, – расплываясь в ответной, хоть и слегка кривоватой улыбке, откликнулся Дим, неверие в глазах которого постепенно сменялось каким-то диким восторгом.

– Но-но, это была не моя голова, если помнишь! Так что все претензии к носителю! – развел руками его собеседник и, заметив, что барон поднимается с лавки, встал следом.

Обогнув стол, Дим остановился в шаге от собеседника, замер на миг и, вдруг взревев раненым медведем, облапил незнакомца так, что тот невольно крякнул от боли в сдавленных ребрах.

– Живой! Мерзавец доставучий! Живой! – не прекращая хлопать бедолагу по спине ладонью, почти неслышно прохрипел барон, тихо настолько, что лишь изумленный поведением сюзерена Гилд смог расслышать эти слова. Как и ответ незнакомца.

– Я ж тебе говорил, не торопись на тот свет, глядишь, еще на этом свидимся, – отозвался тот.

– Но, черт возьми! Как?! – отстранившись от него, воскликнул Дим, не обращая никакого внимания на любопытные взгляды некоторых посетителей, привлеченных возней у углового столика. Впрочем, стоило одному из охранников барона демонстративно щелкнуть эфесом фальшиона, как неуместное любопытство тут же иссякло.

– Элементарно, Ватсон, – подталкивая Дима к лавке, рассмеялся его собеседник. – Но это заведение явно не место для моего рассказа, не находишь?

– Точно, сосед, – непонятно высказался сюзерен, приземляясь за стол, но Гилда его слова все-таки успокоили. Что за сосед, какой-такой сосед, не важно, главное, что барон его знает, и знает хорошо. Значит, можно расслабиться… хотя кулак так и чешется пересчитать зубы этому выдумщику!

Тьма! А ведь теперь, похоже, действительно придется меха возвращать! Пятьдесят шесть штук отлично выделанных шкурок гумпов, да это ж… это ж не меньше тысячи ста монет получится! Золотых монет! У-у! Разоритель!

Узнал все же. Пусть и с помощью ключа и флакона из-под «черной благодати», но ведь узнал! Честно говоря, я и сам не предполагал, что буду настолько рад видеть своего бывшего носителя. Но вот ведь… действительно обрадовался. Причем настолько, что чуть не согласился на немедленный переезд в его городское владение с продолжением банкета уже там. Вроде как без лишних ушей, среди своих. Хотя какого банкета?! Пьянка это была бы. Натуральная пьянка до полной отключки. Что я, своего носителя не знаю? Да у него же на лбу было написано желание нажраться… сразу после того, как задаст всю ту тысячу вопросов, что бегущей строкой писалась на том же лбу. И все ко мне. Не-не-не… у меня на окончание этого вечера совсем другие планы. Обещал же отомстить? Обещал! А обещания надо держать.

Впрочем, это не помешало нам досидеть здесь до самого закрытия. Правда, пришлось Диму вместо выслушивания моей истории, рассказывать свою. О получении баронства, вроде как за своевременное донесение об осаде Горного ниеманцами, а на деле – за историю с Граммоном, в которой сам Дим, как я и предполагал, оказался натуральным червячком на крючке, наживкой то бишь. О строительстве города-форта на месте легионерского лагеря и о том, как с помощью ушлого Гилда удалось всего за полгода построить собственный каменный дом-владение. Об открытии конторы по приемке тех же гумповых шкурок и бодании с приезжими торговцами за свою монополию. О наборе людей для будущей стройки замка на Гумповой реке и о создании собственного баронского копья. О невозможности вырваться из Горного на сколько-нибудь долгий срок, так что даже до Ленбурга не доехать, и о недавнем визите Томвара, с которым они все это время заочно бодались за строителей и поставщиков материалов. Бедолаге-то, оказывается, от щедрот императора и Великого магистра ордена отвалилось целое ландкомандорство в награду… новенькое, с иголочки, одноименное с городом Горным, то есть, по сути, кусок каменистой пустоши, на которой еще нужно построить резиденцию ордена.

Но все когда-нибудь заканчивается, подошли к концу и наши посиделки. Бигген собрался закрывать заведение и уже фактически выгнал всех гостей, кроме единственного местного барона, само собой. Ну а как же, ему ли, кабатчику, указывать титулованному дворянину на дверь?! А ведь хочется, по глазам видно. М-да, это все же не Ленбург. Там любой кабатчик двери своего владения запирает, не спрашивая посетителей, какая у них корона в гербе и сколько земли в наделе. Сказал «баста», и потянулись гости на выход. Ну да ничего. Будет у него еще время осознать, чем свободный город от доменного отличается. Тем более приграничный!

Я толкнул в плечо Гилда и, указав ему на тихо посапывающего Дима, кивнул в сторону входной двери, у которой тут же нарисовался хозяин заведения. И как заметил-то?

В четыре руки растолкав утомившегося барона, мы все же подняли его на ноги, и свита потащила сюзерена до дому, лишь на минуту задержавшись в дверях корчмы, пока Дим заплетающимся языком требовал с меня обещание завтра явиться в его городской дом. Обещал, конечно.


Все! Ушли. Лия, где ты есть, радость моя?!





Часть вторая

Хочешь быть сильным – бегай




Глава 1




М-да, радость от беспроблемного визита в храм и пьянка с Димом явно не пошли мне на пользу. Или в этом виновато разыгравшееся либидо? Впрочем, одно другого не исключает. Будь иначе, и я бы вряд ли додумался оставлять озорную девицу в своей постели на всю ночь. С моим то и дело норовящим исчезнуть в темноте телом… о-очень мудрый поступок, конечно. Нет, я не опасался исчезнуть из виду своей любовницы прямо во время процесса, так сказать, но вот позже… Хорошо еще, что вымотавшаяся во время нашего «марафона» Лия уснула беспробудным сном и не могла видеть выкрутасов подарка «черной благодати». Да и до рассвета оставалось всего полчаса, так что мне не пришлось долго бороться со сном, чтоб уже наверняка избежать такого конфуза. Но, с другой стороны… по сравнению с тем, как я провел ночь, это все такие мелочи!

Проснулся я, едва почувствовав, как аппетитное тело Лии выскользнуло из моих объятий. Приоткрыв один глаз, я проследил за тем, как девица осторожно, можно сказать, скованно двигаясь, скрылась за дверью ванной комнаты, и невольно ухмыльнулся. Мне все же удалось сдержать обещание, данное самому себе после позавчерашнего «банного приключения». Конечно, служанка Биггена может воспользоваться продукцией здешних зельеваров, чтоб вернуть походке привычную плавность, но… кто сказал, что это была наша единственная ночь? Ха…

Да, меня накрывает. Я это понимаю, осознаю, но ничего поделать с этим не… хочу. И точка. Имею я право вволю насладиться всем спектром ощущений, что дарует собственное физическое тело? Вот и буду иметь и наслаждаться. В меру всей своей испорченности. И плевать мне на мнение всяческих ханжей, ни дня, ни минуты не бывших в моей шкуре, а потому не способных оценить всю ущербность существования в разуме молодого и отнюдь не благочестивого юнца, знающего по именам всех девок Веселого квартала Ленбурга! Про год с лишним жизни отшельником в подземном склепе я и вовсе молчу. Хотя… тогда все же было полегче, чем в бестелесном состоянии. Эх!

Приведя себя в порядок, Лия немного покрутилась по комнате, но, так и не решившись меня разбудить, вскоре исчезла. На удивление бесшумно, надо заметить. Дождавшись, пока девушка выйдет за дверь, я с наслаждением потянулся и, с трудом избавившись от ленивого желания поваляться в постели, поднялся. Зарядка и контрастный душ выбили из головы остатки лени и сонной одури, и уже через полчаса я сидел за своим столом в обеденном зале корчмы, в ожидании позднего завтрака, тихо мурлыкая под нос прилипчивый мотивчик, услышанный вчера на рынке. И ждать мне пришлось недолго. Жаренная на сале глазунья из пяти яиц, пара огромных ломтей еще теплого, чуть кисловатого на вкус хлеба и небольшой кувшин молока успешно избавили от голода, проснувшегося едва ли не раньше меня. Расплатившись за завтрак, я поднялся из-за стола и, послав воздушный поцелуй выглянувшей из подсобки Лие, направился к выходу. Время за полдень, и Дим, наверняка, уже ждет моего визита.

Холодный ветер хлестанул по лицу, едва я вышел за порог. Близость гор определенно дает о себе знать в этом городке. Не сказать, что ощущение было приятным, но пока для меня оно было всего лишь еще одним подтверждением того, что я жив, а потому не вызвало ничего, кроме улыбки. Впрочем, уже через несколько минут неспешной прогулки по улочкам Горного, я все же вынужден был признать, что пробирающий до костей холод и жаркие объятия женщины дают ощущения совершенно разного порядка и полярности, и, поежившись, все же извлек из заплечника короткую куртку, сшитую мной из шкурок гумпов. Надев ее прямо поверх колета, я сразу почувствовал, что согреваюсь, и, с облегчением вздохнув, продолжил свой путь по извилистым улицам Горного. Вот же люди… ну, казалось бы, строите вы НОВЫЙ город, имеете возможность заранее определить его планировку, расчертить кварталы и улицы… Так зачем же плодить вот такие вот вихляющие из стороны в сторону проулки? Что, трудно заранее определить участки под застройку и проследить за тем, как жители возводят на них свои дома? И ладно бы эти загогулины образовывались из-за временных построек, так ведь некоторые ушлые горожане умудрились поставить постоянные дома точно на том же месте, где недавно стояли их же снесенные халупы-времянки. И хоть бы кто из городских чинуш почесался! Не понимаю.

Так, чертыхаясь, я пробирался через незнакомый мне район города, лежавший, если верить моему внутреннему компасу, аккурат между заведением Биггена и домом Дима. И закономерно нарвался. Ну да, с первого взгляда было понятно, что это место отнюдь не является культурным центром Горного, но чего я точно не ожидал, так это оказаться в местном аналоге столичных Больших Трущоб, какими их запомнил мой бывший носитель. Да и откуда бы взяться такой клоаке в фактически новорожденном городке? А вот поди ж ты!

Ну и конечно, где трущобы, там и их обитатели. И нет, я говорю вовсе не о бедняках, которым, в общем-то, в Горном пока просто неоткуда взяться, а об иных любителях запутанных и темных закоулков.

От летящего в затылок болта с глиняным шаром вместо жала я увернулся на одних рефлексах. Уж очень звук спущенной тетивы напомнил один из элементов тренировки, которые когда-то устраивал старый Вурм своему внуку. А вот от влетевшего в бок ножа, я защититься уже не успел. Но с этой задачей неплохо справилась куртка. Мех гумпов тем и ценен, что пробить его можно лишь арбалетным болтом или тяжелым рубящим ударом. Нож же отлетел от спружинившего меха и зазвенел по мостовой. Перекат.

Рванувшиеся в мою сторону противники словно сами влетели под удары фальшиона. Жалеть нападавших я не стал. Первый удар пришелся в горло метателя ножей, и тот рухнул наземь в двух шагах от меня. Второй, смазливый белобрысый паренек, сжимающий в руке какое-то странное короткое копье, оказался чуть шустрее, но не умнее. Он шарахнулся в ту же сторону, куда после удара понесло инерцией мой клинок, и, не сумев толком воспользоваться своим оружием, буквально напоролся на длинный рассекающий удар, вспоровший ему бок. Отпустить рукоять, чуть довернуть тело – и перехваченный другой рукой тяжелый фальшион, мгновенно меняя направление движения, вонзается под лопатку уже падающего противника. Копье выпало из его руки и покатилось по дороге, жалобно звеня несуразно длинным наконечником о камни. Два-ноль, но бой еще не окончен. Где-то рядом затаился еще один боец. Я его не вижу, не слышу, но чую. Это словно слабый, тонкий, но вполне ощутимый аромат, в котором смешались угасающий азарт, нервный тремор и капелька страха.

Замерев на месте, кручу головой, стараясь разглядеть среди «лесов» строящихся домов и остатков разломанных лачуг, хотя бы намек на присутствие того самого третьего… арбалетчика – ловца живой дичи. Ветер взметывает пыль с мостовой и доносит до меня тихий скрип плохо смазанного натяжного механизма. Удачно.

Резкий шаг в сторону, под навес небольшого деревянного балкона, нависающего над улицей, и еще один назад. Вовремя! На этот раз противник не стремится взять меня живьем, о чем прямо свидетельствует болт, вонзившийся в деревянную балку по самое основание бронебойного игольчатого жала. Оказавшись в начале извилистого переулка, под прикрытием угла дома, я оглядываюсь по сторонам и, не заметив вокруг лишних глаз, ныряю в тень. Ее здесь вполне достаточно, чтобы укрыть меня от взгляда охотника.

Поторопился мерзавец. Выдал себя поспешным выстрелом. Цепляясь за удобные балки фахверка, я взлетел вверх по стене дома и, оказавшись на крыше, огромными прыжками помчался вперед. Перепрыгнуть через узкую улицу для меня нынешнего не проблема, хотя в прошлой жизни я бы так точно не смог. Еще один прыжок, скользнуть вниз по крутому скату крыши двухэтажного домика… и вот я уже стою перед ошалевшим от такого сюрприза противником. Фальшион тяжело обрушивается на арбалет, и искусно выделанная, явно недешевая машинка разлетается на куски. Охотник тянется за ножом. Медленно, слишком медленно! Удар «корзиной» эфеса отправляет неудачника в забытье. Надеюсь, я не перестарался… Хм, дышит. Хорошо.

Почему я не отправил его вслед за подельниками? Потому что если подумать, происшедшее здесь мало походило на попытку ограбления. Нет, поначалу-то действия нападавших вполне соответствовали работе хорошо подготовленных бандитов. Оглушающий болт из арбалета вырубает жертву, после чего ее быстро потрошат на предмет ценностей и оставляют в ближайшей куче строительного мусора… просто, быстро, и без «мокрухи». Но вот следующие их поступки напрочь выпадают из этой канвы. Вместо того чтобы повторить попытку оглушения или просто оставить в покое жертву, оказавшуюся слишком хорошо подготовленной, они ринулись в прямую атаку, причем явно норовили отправить меня на тот свет. Об этом говорит и бросок ножа, и атака копьем, и следующий выстрел арбалетчика. Глупость же! Причем несуразная, а я не люблю несуразностей. Они у меня вызывают подспудное недоверие и будят мирно спящую паранойю, которая требует немедленно разобраться в происходящем, чтоб не огрести проблем в будущем. А я могу разобраться в данном случае? Самый очевидный вариант – допрос уцелевшего нападавшего.

А вот теперь вопрос. Один из, если быть точным. Как с ним поступить сейчас? Тащить через полгорода к Диму в контору? Не вариант. Здесь, в этом гадючнике, может быть, никто и не обратит внимания на мою ношу, но стоит сунуться в нормальные кварталы, как первый же патруль меня и примет. Значит, нужно допросить его не сходя с места, благо на этой недостроенно-заброшенной улице лишних ушей и глаз в помине нет. Хорошее место для нападения выбрали охотнички.

Найти среди полуразрушенных и недостроенных зданий укромный уголок, стащить туда трупы и беспамятное тело выжившего арбалетчика, труда не составило. А вот с допросом… с основательным допросом пришлось чуть-чуть повременить, ограничившись лишь короткой беседой-знакомством с кое-как приведенным в сознание горе-стрелком. Большего в его состоянии я просто не смог добиться. Отключается, мерзавец, в самый неподходящий момент. Переборщил я с ударом. Пришлось переигрывыть план, тщательно связывать неудачливого охотника и, обобрав его самого и тела подельников, мчаться к дому Дима с надеждой, что у того найдется телега, в которую можно будет погрузить арбалетчика и так доставить его в один из разрекламированных Гилдом подвалов для обстоятельной беседы, когда незадачливый охотник все же очухается.

И ведь почти получилось. По крайней мере, телегу и возчика, которым вызвался быть все тот же вездесущий Гилд, бывший носитель выделил мне без всяких вопросов. Но когда мы добрались до места, где я оставил тела бандитов и оглушенного языка… там нас ждал грандиозный облом. Вместо двух трупов мы теперь имели целых три. Я поначалу даже подумал, что кто-то добил языка, но никаких ран на его теле, кроме солидного кровоподтека, оставленного эфесом моего фальшиона, ни я, ни Гилд не обнаружили.

– Скопытился, – констатировал Димов мажордом, после чего окинул взглядом тела и, сноровисто срезав мои путы с трупа, забросил кожаные обрезки куда-то в кучу мусора. – Все, здесь нам делать нечего, сударь. Возвращаемся?

– Может, стоит вызвать стражу? – нехотя спросил я, на что Гилд только рукой махнул.

– Смысл? Хотите неделю в камере провести, пока вас мессир в суде на поруки не возьмет? Не стоит, право слово, сударь. Не стоит.

– А тела? – мотнул я головой, указывая на трупы.

– А что тела? – пожал плечами мажордом. – Их не сегодня, так завтра отыщут местные, обчистят до нитки, да в ров скинут. И страже забот никаких, и крысы голодными не останутся. Так что, поехали, сударь?

– Да, наверное, – вздохнул я и, бросив последний взгляд на своих бывших противников, полез в телегу. Рядом почти тут же оказался Гилд и, схватив вожжи, несильно хлестнул ими по крупу тяжеловоза. Огромные копыта ударили по камням мостовой и телега, дернувшись, со скрипом покатила вниз по улице.

– Вы, сударь, не печальтесь, – прогудел мажордом Дима, спустя несколько минут. – Вряд ли эти разбойнички рассказали бы что-то толковое. Да и не из профессиональных разбойников они, так, пустые людишки. По глупости да лени, от безденежья в грабители пошли.

– С чего ты взял, Гилд? – отвлекся я от размышлений.

– Так сами ж их видели! – пожал литыми плечами тот. – И одежка потрепанная, рванье почти, и снаряжение ну никак не городских трясунов[1]. Те все больше дубинки предпочитают, ну кинжалы на крайний случай, если смертоубийство замышляют. А тут… посох-копье? В городе? Глупость несусветная. Да и арбалет – инструмент совсем не для той работы. Ходоки это бывшие, сударь, к гадалке не ходите. Точно говорю. Небось за легкими деньгами в приграничье подались, да силенок не рассчитали. Вот от безденежья на «тряску» и вышли.

– А может, наймиты? – протянул я. – Или свитские чьи-то?

– Да ну! Тоже скажете, сударь, – отмахнулся Гилд. – Наемники-то все по бандам. И опять же снаряжение у них свое, приметное. А от контракта до контракта «псы войны» только пьют да гуляют и в гниль не лезут, иначе следующего контракта не видать, как своих ушей. Ни один капитан такого ушлого молодца в свою банду не примет.

– Почему? – не понял я.

– Если капитан намников в свой отряд принимает трясунов или подорожных[2], его же банду к ним и приравняют. Тут уж не то что контракт военный не заключить, с пеньковым воротником[3] знакомство свести недолго. Имперским дознавателям только дай возможность наемничьим бандам на хвост наступить, – с готовностью отозвался бывший «мул». – Свитские же… неужто не видали, сударь, как дворяне своих людей содержат? Пусть недорого, но опрятно. Иначе урон чести и достоинству сюзерена будет, натурально.