Перед пробуждением

Она мчалась домой. Спидер несся по пустыне, девушка выжимала из него максимальную скорость, а в спину ее подгонял все усиливающийся ветер. Одной рукой она выпростала из-под пояса петлю своего длинного шарфа и обмотала рот и нос. До чего не хватает сейчас защитных очков, в который раз подумала Рей. Она нашла как-то одни, но пришлось сменять их у Ункара за два пайка. Едва хватило на день, чтобы в животе не бурчало от голода. Нечестная вышла сделка, она и сама это знала, но очень уж есть хотелось. Как ни крути, с находкой пришлось бы расстаться. Да мало ли этих очков, еще отыщутся, сказала она себе тогда.

Это случилось почти три месяца назад.

Буря нагнала ее у самого шагохода. Ветер налетал сильными порывами, так что спидер ощутимо потряхивало, и Рей с трудом удерживала свой транспорт в равновесии. Когда она плавно затормозила и соскочила со спидера, песок уже начинал угрожающе вихриться вокруг. Рей впихнула спидер в укрытие между двух сломанных согнутых ног исполинской машины. Буря надрывалась все громче, становясь оглушительной, ветер визгливо завывал почти без перерыва, и песок жутко, отчаянно скреб по обшивке шагохода. Где-то наверху громыхнуло, и Рей даже вздрогнула от неожи­данности. Она опасливо посмотрела на небо: последние лучи солнца исчезли в яростном вихре пыльных облаков. Сухая молния вскинулась дугой и на мгновение озарила небо. Рей зажмурилась, но вспышка пробилась и через сомкнутые веки. Кожа зудела от жгучего песка, ветер так и норовил оторвать ее от земли — цепляясь за поручни, Рей с трудом пробиралась к входу в свое убежище. Она еле-еле сумела приоткрыть самодельную дверь на расстояние достаточное, чтобы протиснуться внутрь. И, оказавшись внутри, тут же ее захлопнула.

Секунду-другую Рей стояла в кромешной тьме, пытаясь отдышаться и прислушиваясь, как Р’ииа неистовствует снаружи. В укрытии было тише, но шум все равно пробивался через бронированный корпус шагохода. Рей потянулась в темноту, пошарила там, нащупала одну из своих ламп и нажала на выключатель. Лампочка неуверенно мигнула и зажглась ровным теплым светом.

Рей вздохнула, стянула сапоги и вытряхнула из них песок. Потом она вытряхнула песок из одеж­ды. Затем из волос. Когда она закончила, перед ней высилась солидная горка, кусок пустыни Джакку. Рей словно сбросила десять кило.

В небесах снова загрохотало, и металлический корпус содрогнулся. Обломки и детали, собранные для обмена, подпрыгнули. Один из старых шлемов свалился с самодельного крючка. Жилищем Рей служил отсек, где размещались солдаты. То есть они там размещались, пока эта махина была на ходу и стояла вертикально. Все, что сошло бы для обмена, из этого шагохода уже давно уволокли, так что теперь отсек больше напоминал захламленную мастерскую. Пару лет назад Рей выторговала генератор и теперь могла зажигать свет, когда пожелает. Это нужно было ей, в основном чтобы работать на верстаке — она там вечно что-то разбирала, собирала и переделывала поврежденные, но еще на что-то годные находки.

Ункар всегда платил больше за то, что еще работало.

Через тонкую щелочку в корпусе пробилась вспышка — снова ударила сухая молния. Рей заткнула дырку одеялом, которое выудила из кучи на полу, и закрепила затычку тремя магнитами. Ценные вещицы; попались ей когда-то в разбитом вдребезги гироскопическим стабилизаторе. Рей подошла к тайнику, скрытому за боковой стенкой, отвинтила пластину и достала одну из трех бутылок с водой. Она отпила чуть-чуть — только чтобы смыть вкус пустыни. Скривившись, прогло­тила воду, аккуратно завинтила крышку и так же аккуратно водворила бутылку на место, в тайник за съемной панелью.

Усевшись на кучу одеял на полу, девушка прислонилась затылком к стенке. Снаружи буря яростно колотилась о корпус шагохода.

Рей закрыла глаза и почувствовала, что она наконец-то одна — впервые за долгое-долгое время.



Кс’ас’Р’ииа бушевала три с половиной дня.

Рей прикончила одну бутылку воды и наполовину опустошила вторую. Давать волю жажде было никак нельзя, а то неизвестно еще, когда выберешься в Нииму. Еда закончилась уже на второй день. К тому времени, как буря улеглась, голова у Рей совсем раскалывалась и кружилась. Из-за этого передвигаться по маленькому жилищу приходилось очень медленно.

У Рей был простенький компьютер. Она его сама собрала из деталей, которые годами выискивала на нескольких подбитых истребителях. Даже откопала монитор со старого Y-истребителя БТЛ-А4 — хоть и треснутый, но в рабочем состоя­нии. Никаких передатчиков не сохранилось — так что передать и принять сигнал у нее бы не вышло. Но, сказать по правде, поговорить ей все равно было не с кем. Зато среди обломков грузовика серии «Зефра» ей попался тайник с инфочипами. Рей старательно исследовала каждый; и — вот удача! — на трех сохранились программы. К ее восторгу, среди них был симулятор полета.

С тех пор она летала. Все то время, когда не спала, не слушала бурю и не возилась с деталями на верстаке, она проводила в полете. Хорошая оказалась программа; по крайней мере, Рей она нравилась. Корабли там предлагались на любой вкус — выбирай что хочешь. Хоть атмосферное суденышко на репульсорах, хоть какой угодно истребитель, хоть целый выводок товарных грузовиков — все в твоем распоряжении. А еще можно было задать координаты места назначения — таких миров, в каких она в жизни не бывала, да и вообразить себе не могла. Сценарии тоже предполагались разные: скажем, скоростное прохождение, или полоса препятствий, или полет в условиях сбоя системы.

Сначала у Рей получалось из рук вон плохо. Она раз за разом терпела крушение через несколько секунд после запуска программы. Но других занятий у Рей не было, поэтому мало-помалу она училась. К тому же в девушке взыграло странное упрямство. Нельзя же допустить, чтобы ее так ­позорно обыгрывала машина. К тому же машина, которую она собрала собственными руками! В конечном счете Рей настолько поднаторела в полетах, что у симулятора почти не осталось по-настоя­щему сложных для нее фокусов. Она уже сама как могла нарочно изобретала мыслимые и немыс­ли­мые препятствия, чтобы проверить себя. Вход в плотные слои атмосферы на полной скорости при отказавшем двигателе? Да раз плюнуть. Мно­го­чис­ленные пробоины и глохнущий двигатель в от­кры­том космосе? Пара пустяков.

По крайней мере, это был способ скоротать время.



Наконец Рей решилась высунуться наружу. Целый час она боролась с дверью. Песка сверху нава­лило целую гору, да к тому же он успел слежаться. Так что поначалу с трудом давался каждый сантиметр. И с каждым сантиметром больше и больше пустыни вваливалось в дом. Справившись с дверью, Рей еще час потратила на уборку. Работа шла очень медленно. Стоило Рей наклониться и выпрямиться, как накатывало головокружение, приходилось делать перерыв и отдыхать, опершись рукой о стену. Из-за этого она и провозилась так долго.

Когда она выбралась за дверь, солнце уже палило нещадно. Спидер чудом пережил самый свирепый натиск бури. Рей почистила свой транспорт, проверила, не разрядился ли он, и запустила двигатель. К ее удивлению, тот завелся без запинки. Рей сходила в жилище за посохом и несколькими деталями с верстака, чтобы обменять у Ункара. Затем она заперла дверь, взобралась на спидер и отправилась в Нииму. Сильно гнать Рей не решалась: все-таки сегодня она была не в лучшей форме.

Городишко оставался полупустынным. Хотя, может статься, он и городишком называться не заслужил. Насчет этого Рей не могла сказать наверняка — сравнивать ей было не с чем. Кс’ас’Р’ииа изрядно порвала плотный тканевый навес над мойкой, и двое сторожей возились с починкой. Рей припарковала спидер между конторой Ункара и мойкой. По привычке она пересчитала корабли на небольшой посадочной площадке. Все те же три корабля, ничего не изменилось. Похоже, бурю они пережили без повреждений.

Изнывая от немилосердного зноя, Рей с трудом дотащилась до прилавка Ункара. Скупщик был уже на месте; выпученные глазки на заплывшей жиром физиономии так и таращились на Рей.

— Ты нынче первая, — сообщил Ункар.

Рей порылась в сумке, выудила оттуда три детали для обмена и положила их на прилавок.

— Сколько дашь за них?

Пухлая рука протянулась через окошко, пощупала каждую деталь по очереди и подтянула внутрь для более пристального изучения. Рей ждала, поглядывая по сторонам. Народ начал прибывать, все выползали наружу после бури. Пара-тройка мусорщиков шагали к мойке со свежей добычей — они явно уже успели поохотиться. Рей мысленно обругала себя: надо было тоже сперва отправиться на поиски. Буря ведь перелопатила все кладбище кораблей: кто знает, что она выкопала? А теперь-то Рей уже опоздала, все достанется сборщикам порасторопнее.

— Вот это у тебя что такое? — осведомился Ункар.

Рей глянула на деталь в его руке:

— Привод компенсатора ускорения, Куат-семь.

— Похоже на то. А эта штука, это что-то из запоминающего устройства?

— Ага.

Ункар довольно хрюкнул:

— А вот это славная вещица, помехоустойчивый регулятор для Z-7. Беру все. — Он разложил три пакетика рядом с деталями. — Даю три пайка, по одному за каждую.

— Да один только регулятор стоит трех пайков, Ункар.

— Я даю всего три, Рей. Соглашайся или проваливай.

Девушка поморщилась. От солнечного жара голова просто раскалывалась.

— Три пайка и две бутылки воды, — ответила Рей.




Она сидела в тени Ункаровой конторы и жевала паек — гадость из пакетика, которая звалась тут едой. Вдруг раздался шум двигателей. Рей вместе со всеми задрала голову, чтобы поглазеть на неспешно снижавшийся корабль. На посадочную площадку со свистом опустился легкий грузовик типа «Эрнон» — старый, похожий на коробку уродец. Рей, да и остальные видели этот корабль уже с десяток раз, так что все тут же потеряли к нему интерес и вернулись к насущным делам. Ункар спешил всучить товар постоянным клиентам, а те норовили скупить из-под полы побольше и желательно по дешевке.

В пакетике оставалось еще несколько капель мутной голубой жижицы, и Рей выдавила остатки прямо в рот. Вскочив на ноги, она двинулась к мойке. Теперь на мойке уже все места были заняты, и еще с полдесятка сборщиков хлама дожидались своей очереди. Рей швырнула пустой пакетик в мусорку и оглянулась на посадочную площадку. У корабля был спущен трап, и в проеме появился человек — тот самый, который через раз прибывал сюда на этом корабле. У подножия трапа он обернулся и заговорил с кем-то, кто оставался внутри. На трапе показались еще двое — девочка и женщина. А вот их Рей никогда раньше не видела и теперь, забыв обо всем, уставилась на новоприбывших.

Мужчина махнул рукой в сторону конторы ­Ункара и что-то сказал женщине и девочке. Девочка засунула руки в карманы и ссутулилась, а женщина, положив руку ей на голову, обратилась к мужчине. Тот наклонился к девочке, взял ее за плечи. Девочка, запрокинув голову, смотрела на него, а мужчина как будто что-то говорил и потом указал на корабль. Девочка развернулась и последовала за женщиной вверх по трапу. Обе скрылись из виду, а мужчина зашагал к конторе Ункара.

К спидеру Рей вернулась в задумчивости. Вот бы узнать, о чем говорили эти трое! Она резким толчком завела двигатель и направила спидер назад, в пустыню. Подсмотренная сценка все не шла у нее из головы.

Но сколько Рей ни размышляла, так и не смог­ла понять: что же такое она видела?



На хорошую находку сегодня рассчитывать не приходилось. Утро Рей бездарно прохлопала. Ее спидер подлетел к кладбищу кораблей только в середине дня. Все, что откопала буря, понятное дело, быстро растащили. По пути Рей попадались групп­ки мусорщиков, ковырявшихся в свежих обломках. Многие здесь предпочитали объединяться — якобы так больше успеешь перелопатить. А вот Рей работала сама по себе, всегда. Одной легче: меньше сложностей, меньше тревог. И ни от кого не зависишь.

Рей летела дальше. Легкодоступные залежи остались позади, местность становилась все более и более неровной. Слабость прошла, еда из паке­тика хоть ненадолго прогнала сосущий голод, и Рей наслаждалась полетом. Быстрее, мощнее — она упивалась напряженным дрожанием двигателя и скоростью. Этот спидер у Рей уже несколько лет, она сама его собрала. Она все сама собирала. Если ей и было чем гордиться, так только этим.

Кладбище кораблей — это не то чтобы огороженная территория. Это прямо-таки бескрайнее пространство. Бывает, едешь по нему, едешь — и ничего. А потом переваливаешь через гребень высокой дюны — и на тебе! Перед тобой целая свалка обломков. Буря не просто обнажила новые месторождения — она преобразила всю пустыню. Рей даже не догадывалась, насколько далеко забралась, пока не оказалась на Трескле и не увидела Шип. В пустыне не очень-то много мест, которые никогда не меняются; Трескл как раз из таких. Его всегда можно узнать по Шипу — торчащему из песка почти вертикально хребту какого-то кораб­ля основного класса. Уже никто и не помнил, чей это был корабль — республиканский, имперский или вообще из давних времен. Определить было невозможно, поскольку от корабля уцелел только киль да несколько перекрученных опор, все еще каким-то чудом державшихся на останках каркаса. Все остальное при ударе о землю уничтожил взрыв плазмы. От сильного жара песок раскалился так, что расплавился и превратился в черное стекло. С годами стекло крошилось, обломки становились все мельче, и наконец то, что однажды было стек­лом, стало снова напоминать песок. Если ехать или ступать по нему, раздается похрустывание и потрескивание, и эхо несется вдаль на многие километры.

От этого потрескивания и название — Трескл.

Возле Шипа Рей затормозила и, чуть приоткрыв лицо, глянула на солнце. До темноты еще пара часов, прикинула она, а до дома добираться почти столько же. Ночью температура резко падает, наступает холод — такой же невыносимый, как дневной зной. Рыскать по пустыне в темноте желающих немного, но и такие находятся. По большей части это хищники, которым тоже надо выживать, как и всем остальным обитателям Джакку. Ночью на охоту вылезают целые стаи грызоглодов, плото­ядных тварей, которые не прочь поживиться теп­лой кровью. Так что лучше бы обернуться до темноты.

Ладно, этот день она потеряла, но завтра поста­рается начать пораньше и отыграть упущенное. Рей заглушила двигатель, спрыгнула вниз и выплюнула песок изо рта. Пришлось наполовину опустошить одну из бутылок, что сегодня дал ей в уплату Ункар. Затолкав бутылку назад, в сумку, Рей окинула Шип задумчивым взглядом. Взобраться на него можно. Опасно, конечно, но ей по силам.

Вытянув из-за спины посох, Рей прислонила его к спидеру и зашагала к Шипу. Земля словно разламывалась под ее подошвами; стекло похрус­тывало и трескалось. Когда девушка приблизилась к основанию Шипа, тот жалобно скрипнул и сдвинулся, словно говоря ей: шла бы ты назад.

Металл раскалился за день и обжигал руки, пока она карабкалась вверх. Рей обернула ладони шарфом, но жар проникал и сквозь ткань. Зато опор для рук и ног оказалось больше, чем она надеялась, так что восхождение шло довольно быстро. Рей старалась не думать ни о том, что наверху, ни о том, что внизу, — просто искала опору и лезла все выше. Вот уже ветер треплет концы шарфа — значит, она совсем высоко. Пора остановиться. Рей уселась в подходящем разломе — не очень-то удобно, но жить можно. Да и как будто безопасно — по крайней мере, пока.

Отсюда открывался потрясающий вид. До земли добрая сотня метров, если не больше. Надо же, как лихо она вскарабкалась! Бросив взгляд туда, откуда она прибыла, Рей различила Нииму — если, конечно, это действительно была Ниима, сверкаю­щая и искаженная в жарком мареве. Между Шипом и городишком простиралось кладбище кораблей, его границу обозначал мертвый звездный разрушитель. Отсюда даже он выглядел крошечным. Рей извернулась, чтобы вытащить из сумки макробинокль. В нем работал только один объектив, так что, строго говоря, это был макромонокль. Но хоть половина действовала исправно, и на том спасибо. Рей поднесла бинокль к глазам и оглядела окрестности.

Вот на горизонте парочка тидо. Встроенный в бинокль дальномер показывает: до них километ­ров пятьдесят. Поклажетягов они ведут в поводу, значит долгий поиск на сегодня завершен и тидо направляются домой. А если повернуть бинокль левее... Вид открывается совсем неинтересный. Ничего нового, разве что несколько привычных остовов исчезли, поглощенные пустыней.

И тут что-то словно кольнуло в глаз, какая-то вспышка на долю секунды — то ли металл, то ли стекло. Рей повернула бинокль, чувствуя, как серд­це забилось чаще. Сейчас она аккуратно поведет макробиноклем назад, разглядывая все, что уже успела осмотреть, в обратном порядке. И хоть ей не терпится, спешить ни в коем случае нельзя. Вес­ти бинокль нужно медленно-медленно, собрав волю в кулак. Солнце садится, и неизвестно, что мог выхватить из тени его луч. Тут вопрос точного места и времени, все решают минуты, даже секунды. Сейчас солнце спустится ниже, и то, что оно озарило внезапной вспышкой, канет во мрак навек.

Но Рей нашла то, что искала, — яркая искра на обнаженном металле. Она подкрутила бинокль, присмотрелась внимательнее. И едва не свалилась с Шипа.

Это был корабль.

Рей опустила бинокль и глянула на солнце. Если спуститься прямо сейчас, она вернется домой засветло. Или все же рвануть к кораблю? Возле него она тоже будет засветло. Но тогда в шагоход до темноты ей уже не успеть: в пустыне станет холодно и мрачно со всеми вытекающими последствиями. Оставить находку до завтра, проснуться пораньше и сразу помчаться туда — тоже вариант. Но вдруг она не сумеет отыскать то место? Или кто-то еще обнаружит этот корабль?

Два последних довода оказались самыми вес­кими. Она может не найти корабль. Что, если его отыщет кто-то другой? Рей приняла решение.

Она затолкала бинокль в сумку и приступила к долгому спуску.



Это оказался старый «Гтрок-690» — небольшой легкий грузовик. В симуляторе полета был такой, только модель более поздняя — 720. Рей летала и разбивалась на нем тысячу раз. Солнце уже коснулось горизонта; все вокруг купалось в золотистом сиянии, и корабль казался сверкающей драгоценностью. Он и был драгоценностью, самым большим на свете чудом. И чудо было не в том, что до сих пор его никто не нашел и не обчистил. И даже не в том, что он лежал почти на поверхности. Чудо было в том, что корабль уцелел.

Нет, повреждения, конечно, были, и немало. Это Рей заметила уже издали, как только соскочила со спидера и замерла, всматриваясь в свою находку. Телеметрическую тарелку срубило напрочь; несколько секций носового иллюминатора в рубке разбились вдребезги — при крушении, наверное; две секции уцелели, но потрескались. Вдоль корпуса слева от Рей — по правому борту, мысленно произнесла она, — метра на два тянулся огромный пролом, из которого торчали заржавленные, расплавленные провода и здоровенный кусок оборванного кабеля. Кто бы ни был в рубке на момент падения, вероятно, он выполнил полный посадочный цикл. Там, где песок осыпался, Рей могла разглядеть, что посадочных опор как не бывало.

Но все равно: это же целый корабль, не куча обломков. И Рей нашла его — значит, теперь он принадлежит ей. Странное что-то творится с лицом — будто щеки слегка покалывает. Рей подошла поближе, и взгляд ее случайно упал на собственное отражение в остатках носового иллюминатора. Вся перемазанная, но это неудивительно. Удивительно другое — она улыбается. Рей попыталась перестать, но странное покалывание в щеках не исчезло. Она сдалась и снова заулыбалась.

Ункар отвалит за это... Рей попробовала сосчитать в уме, сколько Ункар может дать за такую находку. Сотню пайков? Пять сотен? Ей этого хватит на год. А она получит воду и разные нужные штуки: инструменты получше, а может, даже и блас­тер! Уж он-то защитит ее надежнее, чем этот посох. И это только за сам корпус, а ведь наверняка внут­ри тоже есть что-то ценное!

От грузовика по песку медленно расползались тени. Свет уходит. Рей рывком затолкала спидер в укромное местечко под рубкой — та торчала над песком под углом градусов в двадцать — и отключила питание. Надо влезть на склон этой дюны — рассмотреть корабль повнимательнее, пока светло. Он накренился на левый борт — то ли из-за бури, то ли так вышло при крушении, — и гигантская дюна уже наползала на корпус слева. Пройдет день-другой, или ветер налетит, и корабль будет погребен под песком.

Рей карабкалась на гребень дюны, и песок осы­пáлся из-под ее ног. С разбегу она сиганула вниз и приземлилась на верхней части корпуса. Обшивка, все еще хранившая дневной жар, оказалась раскаленной, — выпрямляясь, Рей шипела от боли. Прожигало даже сквозь подошвы. Корабль выдержал ее прыжок. Он не качнулся и не дрогнул, пока она пробиралась к рубке. Вот выбитая секция иллюминатора, как раз чтобы проскользнуть внутрь. Рей заглянула в рубку: сквозь выбитый иллюмина­тор внутрь намело кучу песка. Сгодится в качестве трапа. Рей опустилась на четвереньки, стисну­ла зубы — уж очень горячо! — и поползла. Оказавшись внутри, она перекатилась на спину и попрос­ту съехала вниз.

Рей вписалась прямехонько между двумя пилотскими креслами. Внутри оказалось намного прохладнее и как-то необычно тихо. Шум пустыни никогда не смолкал, разве что становился ино­гда чуть приглушенным. А здесь его вообще не было слышно. Прямо перед носом у Рей торчали в разные стороны искривленные дверные панели. А за полуоткрытым дверным проемом был только непроглядный мрак.

Поднимаясь на ноги, Рей поскользнулась на песке и ухватилась за спинку кресла. Что-то свалилось с подголовника и стукнуло о металл. Глаза все еще никак не могли привыкнуть к сумраку, и Рей не сразу сообразила, что это она уронила. А когда сообразила, снова невольно заулыбалась.

Рей подняла упавшие очки и стряхнула с линз песок. Она внимательно рассматривала их, вертя в руках. На очках не было ни царапинки. Рей повесила очки на шею и вытащила карманный фонарик.

Что ж, настало время изучить найденную драгоценность.



Больше всего Рей опасалась наткнуться на тело или, хуже того, несколько тел — останки злосчастного экипажа. Ведь кто-то же должен был много лет назад посадить корабль, запустить посадочный цикл. Скорее всего, это последнее, что успел сделать в жизни пилот. Так что Рей двигалась осторожно. И вовсе не потому, что она такая брезгливая, — просто кому понравится неожиданно наткнуться на мертвеца.

Но никаких тел не обнаружилось, и объяснение этому быстро нашлось: обе спасательные капсулы отсутствовали. Наверное, посадочный цикл запустил автопилот, догадалась Рей. Пытался спас­ти корабль.

«Гтрок» — небольшой корабль, особенно для грузовика. Модель 720, более знакомая Рей, была рассчитана на двоих членов экипажа, восьмерых пассажиров и 135 метрических тонн груза. Модель 690 уступала ей по всем параметрам: один член экипажа, трое пассажиров, шестьдесят метрических тонн груза.