Песок вечности

– Аня, – прозвучало над самым ухом, – вы в порядке?

– Что с Максом? – замирая от ужаса, спросила она вместо ответа.

Раздался глухой кашель, а затем кряхтенье, после чего хриплый голос произнес:

– Кто его знает, что с ним. Я его давно не видел.

Аня почувствовала, как тяжелая гора сваливается с ее сердца, но одновременно с этим ощутила раздражение.

– Боже мой, Макс, – сказала она, – нашел время для приколов! – и закашлялась.

– Так, все живы, – невозмутимо констатировал Серж. – Это уже огромное достижение, учитывая обстоятельства. Аня, я не получил ответа. Вы в порядке?

– По-моему, да. В смысле физически.

– Именно этот смысл я подразумеваю. Душевные раны будем лечить потом.

– Какое там «потом», Серж? О чем вы говорите?

– Я говорю о «потом», Аня. Возьмите себя в руки. Главное – мы живы, а это значит что?

– Что не все потеряно, – договорил Макс.

– Браво, молодой человек! – одобрил Серж. – А теперь сообщите мне, как у вас дела.

– Меня малость приложило, но не сильно.

– Что с тобой, Макс? – испуганно спросила Аня.

– Конкретизируйте, пожалуйста, – добавил Серж.

– Плечо задело чем-то. Болит.

– Сильно болит? – задал вопрос Серж.

– Средне. Не очень сильно.

– Двигать рукой можете?

– Могу, – ответил Макс после паузы, очевидно попробовав.

– Это причиняет боль?

– Есть немного.

– Правда немного?

– Правда.

– Хорошо. Нам сильно повезло. Аня, эрзац у вас?

Эрзацем условились называть действующую модель «Камня особой породы», изготовленную специалистами Сержа в какой-то жутко продвинутой лаборатории по описаниям Ани и Макса. Модель того самого пылающего неземного сияния. Разумеется, модель, хотя и такого качества, которое Аню просто потрясло, не могла соревноваться с подлинным Камнем Философа. Но на какое-то время она вполне могла ввести в заблуждение. Эрзац нужен был для подмены, которую они планировали произвести, чтобы обмануть врагов-конкурентов, и он находился у Ани, потому что именно она, и только она могла совершить подмену, ведь никто другой не мог взять Камень в руки.

Аня послушно проверила наличие модели у себя, ощупав рюкзачок пальцами сравнительно свободной правой руки. В рюкзачке у каждого из них теперь имелось все необходимое на все случаи жизни, кроме того, который произошел с ними сейчас. Как всегда.

– Я проверила, Серж, – ответила она, – эрзац на месте. Но не все ли равно теперь?

– Это почему?

– Вы еще спрашиваете?! Мы здесь замурованы намертво! Разве вы не видите?

– Что я должен видеть?

– То, что мы завалены. Не можем же мы сбросить эти каменные плиты, чтобы освободить себе выход!

– Не можем, вы полагаете? – переспросил Серж каким-то странным голосом, от которого у Ани почему-то мурашки пробежали по коже. – А мы попробуем.

Аню охватило предчувствие чего-то. Чего-то такого, что трудно было выразить словами. «Серж, – подумала она, – может творить удивительные вещи. Его возможности поразительны, это правда, но такое?»

– Макс, Аня, – начал Серж, – сейчас мы с Максом поменяемся местами и…

– Это невозможно, – перебил Макс.

– Это возможно, – твердо возразил Серж. – Медленно, очень медленно. Вот так. Совершенно верно! – приговаривал он. – И вы, Аня, тоже помогайте! Пусть каждый шажок составляет сантиметр или меньше, не важно! Терпение – вот что нам необходимо.


Ане показалось, что на это перемещение в невообразимой тесноте ушла уйма времени. Но Серж, взглянув на свои часы, не на ту любимую игрушку с алмазами, а обычные, с подсветкой, сообщил, что это заняло всего полчаса.

– Ничего, – сказал он. – Это не критично.

В конце концов он оказался прижатым непосредственно к большой каменной плите, которая в основном и блокировала их в нише. А за ней могло оказаться еще бог ведает сколько этих каменных глыб.

– Сейчас, – произнес наконец Серж, – может произойти что-нибудь не вполне обычное. Так вот, прошу без вопросов и без комментариев. Понятно? Молчание – знак согласия.

На некоторое время воцарилась тишина, а затем в течение каких-нибудь нескольких минут произошло то, что Аня, как она поняла, никогда не сможет забыть. И, несмотря ни на что, никогда не сможет до конца в это поверить.

Серж уперся ладонями в плиту. Как Аня это увидела в темноте? Темноты уже не было: от рук Сержа исходило бледное фиолетовое свечение. Поначалу. Но это длилось недолго. Внезапно из его пальцев и ладоней хлынуло уже яростное фиолетовое сияние. Послышался низкий, глухой, тягучий звук, как будто кто-то настраивал нижние регистры органа. А вслед за этим Аня ощутила вибрацию. Пол, скальная стена, она сама – все дрожало. Поначалу мелкой дрожью, а затем все более и более размашистой. Раздался скрежет, словно что-то с адским усилием смещалось относительно чего-то. Аня схватила Макса за локоть и вцепилась в него с такой силой, что наверняка делала ему больно, но он молчал, глядя на то же, что и она.

На их глазах узкая светлая полоска сверху начала расширяться, с каждым мгновением – все больше и больше. Громадная, чудовищно тяжелая известняковая плита поддавалась! Это было невероятно, но это было! Щель расширялась, а вместе с нею расширялись глаза Ани и Макса. Скрежет стал просто невыносимым. Плита явственно наклонялась, но не падала. Она словно колебалась в неопределенности.

Аня услышала, как Серж сквозь зубы проговорил:

– Ну, давай же!

И тогда, в момент наивысшей опасности и предельного напряжения, та удивительная сила, что таилась в нем, проявила себя наконец в полной мере. Из рук Сержа в плиту ударили ослепительные фиолетовые молнии. Плита резко качнулась, а затем со страшным, просто невообразимым грохотом повалилась наружу! А дальше, насколько Аня поняла, сработал «принцип домино». Плиты начали валиться друг на друга, соскальзывать друг с друга, запустив настоящую каменную лавину, которая с оглушительным рокотом прокатилась по недрам горы. Долго не замирающее эхо последовало за лавиной, и наконец все затихло. Только пыль еще висела в воздухе, медленно оседая.

Серж сел на пол и чужим, изможденным голосом произнес:

– Десять минут мне нужно отдохнуть. Затем будем искать путь в грот Ломбрив. У нас мало времени…

Макс взял Анину руку и осторожно отцепил ее от своего локтя, поморщившись при этом от боли. Только тогда Аня осознала, что вонзила ногти ему в руку и что ему, должно быть, было очень больно. Она ойкнула и прижала ладонь к губам.

– Прости, Максик, – прошептала она, – тебе очень больно? – и погладила пострадавшее место.

– Моей бедной правой руке вообще сегодня не везет – должно быть, не ее день, – пошутил Макс, оглаживая левой рукой правую чуть ниже плеча.

– Ой, да! – всполошилась Аня. – Как твое плечо?! Очень болит?

– Да нет, терпимо.

– Надо посмотреть, что там! Расстегнись.

– Да не нужно! И вообще некогда.

– Что значит «некогда»? Как ребенок, честное слово! Может, нужно перевязать?

– Будет вам шептаться, как заговорщики! – вмешался в эту перепалку Серж. – Макс, вы ведь понимаете, плечо нужно осмотреть. Не валяйте дурака!

– Хорошо, господин Дюмон. Но ведь вы сами сказали, что у нас мало времени!

– Ничего, несколько минут погоду не делают. Еще совсем недавно вы морально готовились остаться здесь навеки или нет? А теперь непременно желаете сэкономить пять минут?

Макс молча расстегнул куртку и позволил осмотреть плечо. Аня хотела было вставить какое-то замечание, но закашлялась в неимоверной пылище, так все еще и не осевшей до конца. Плечо, как оказалось, довольно прилично пострадало. Макс получил сильный ушиб, и начала образовываться обширная гематома. Пользуясь содержимым аптечки, а также несколькими рекомендациями Сержа, Аня обработала обезболивающей мазью поврежденное место, а затем, несмотря на вялое сопротивление Макса, и то место, где она вцепилась ему в руку ногтями, оставив глубокие ранки. При этом ей стало стыдно, и она покраснела. Серж тактично сделал вид, что этого не заметил.

– А теперь, – сказал он, как только Аня завершила манипуляции с Максом, – пошли! Быстро!

Быстро, конечно, не получилось. Коридор был завален каменными глыбами, кусками бывшего потолка и стен, и проход был основательно забаррикадирован. Так что приходилось беспрерывно карабкаться по нагромождениям известняковых плит, порой с трудом протискиваясь между ними или пробираясь между плитами и новым потолком. Это сильно утомляло, а главное – замедляло продвижение. А время шло.

Аня, Серж и Макс не двинулись вперед по «красному» коридору, так как тот был дальше наглухо завален, а вернулись к развилке – той самой, на которой Аня с Максом свернули не туда во время своего первого визита. Маленький карстовый «зальчик» был сейчас весь загроможден каменными глыбами, так что непонятно было, где что. Но Серж сориентировался моментально и повел их по одному из коридоров, отходивших от развилки. В этом коридоре было гораздо свободнее, так как обвал, а затем и каменная лавина пронеслись в основном в перпендикулярном к нему направлении. Через несколько десятков метров Серж свернул в еще один коридор.

– Я помню схему наизусть, – пояснил он на ходу.

Вообще Серж был сейчас, вопреки обыкновению, крайне немногословен. Видно было, что он напряжен и чувствует себя не в своей тарелке. С лица его не сходило мрачное выражение. Поначалу Аня приписывала это переутомлению после того, что он совершил.

Но то, что сказал сам Серж, прервав наконец молчание, дало ей понять, что причина была в ином.

– Что, Аня? – вдруг заговорил он. – Размышляете о том, с чего я так мрачен? Полагаете, от усталости?

– Да, – ответила она, ничуть не удивленная тем, к чему уже успела привыкнуть – его способности читать мысли. – А что, причина в другом?

Серж какое-то время вновь шел молча, а затем произнес бесцветным голосом, без всякого выражения:

– Этот обвал был подстроен.

– Вы уверены?

– Уверен ли я? О да!

– Кто же это сделал? – спросил Макс. – Может, эти – из «Содружества Единомышленников»?