Петля будущего

Недолго думая, я поворачиваюсь и снова размахиваю орудием. Попав ей по лицу, понимаю, что это книга в твердом переплете – «Властелин колец».

От удара Рен падает на пол, я бросаюсь к двери и захлопываю ее снаружи в тот момент, когда эта ненормальная версия моего друга кидается на меня. Дверь заперта, Рен остается в камере.

Я опираюсь свободной рукой о бедро, другой крепко сжимаю переключатель на детонаторе. Я откашливаюсь и выплевываю кровь на пол, пытаясь подавить тошноту.

Спустя мгновение события последних недель наваливаются на меня, и я издаю яростный вопль разочарования, растерянности и страха.

Я провожу свободной рукой по пропитанным потом волосам, заставляя себя дышать. Надо успокоиться. Я изучаю детонатор, но это просто массивная металлическая трубка с двумя лампочками на конце и со спусковым переключателем, который я прижимаю пальцем, и я не вижу никаких инструкций или подсказок относительно того, как это выключить.

«Рен умрет», – мелькает у меня в голове; я не в силах стереть из памяти картину ее отрезанной руки, падающей из люка и с хлюпающим звуком приземляющейся на пол моей камеры.

Я открываю люк.

– Рен, ты должна немедленно наложить себе жгут, иначе потеряешь слишком много крови, – говорю я хриплым голосом.

Она, кажется, не слышит меня; она шагает по камере от одной стены к другой, как одичавший зверь, все так же жутко улыбаясь и часто моргая.

– Рен! – пытаюсь я докричаться до нее.

На секунду она поднимает на меня глаза, бросается к двери и тянется к люку, будто верит, что сможет протиснуться через крошечное отверстие и прикончить меня.

Я закрываю люк прежде, чем она доберется до него. Я стою в коридоре, чувствуя себя беспомощным.

«Что бы ни случилось с Харви, то же самое случилось и с Рен», – размышляю я, но снова кусочки мозаики не сходятся: все в группе «А» потеряли рассудок после Отсрочки, но Рен и близко не было в Терминале.

Я должен найти с ней контакт, пока она не умерла от потери крови; но как помочь человеку, пытающемуся тебя убить при малейшем же приближении?

Сделав шаг назад, я прижимаюсь к противоположной стене коридора. И только теперь замечаю, что некоторые камеры открыты. Кажется, их выбирали хаотично – вот одна закрыта, следующая открыта, четыре камеры подряд закрыты, три открыты…

Я чувствую еще больший приток адреналина в кровь и страх, всепоглощающий страх: моя камера была не первой, куда пришла Рен.

Я смотрю на открытые двери и точно знаю, что увижу за ними. Я прижимаю детонатор к груди и пытаюсь осознать, что там, в камерах, лежат безжизненные тела моих товарищей. Рен удалось соединить это устройство с их сердцами, и она убила их. Она ходила от камеры к камере, останавливаясь в приступах безумия, и казнила беззащитных заключенных, а затем открывала двери, дабы убедиться, что завершила работу.

Чтобы удостовериться в этом, мне придется заходить в каждую камеру и лично видеть эту страшную расправу. Но глядя в кричащие мертвые глаза Фултона и на неестественное положение тела Алистера, распластавшегося на полу коридора, я понимаю, что не могу сделать этого сейчас, потому что, если мои предположения верны и все они мертвы, то после мне будет очень трудно найти в себе силы и желание спасти Рен.

Я смотрю на дверь соседней камеры справа: она закрыта. В груди поднимается волна облегчения и радости при мысли, что моя соседка еще жива.

– Кина, – шепчу я и позволяю себе на мгновение улыбнуться.

Глубоко вздохнув, я приказываю себе: «Думай, Лука».

Я должен спасти Рен, долго она не протянет, если потеряет еще больше крови.

Нужно спешить за помощью, нужно выйти из Аркана и позвать кого-то. Я мчусь ко входу в Аркан, смотря только прямо перед собой, стараясь не заглядывать в открытые камеры. Я почти подбегаю к выходу, как вдруг что-то в моей голове приказывает мне остановиться. Я поднимаю глаза и читаю написанные желтым цветом крупные буквы:



ЗАКЛЮЧЕННЫЕ! ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ЭТОЙ ЛИНИИ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ПРИВЕДЕТ К ДЕТОНИРОВАНИЮ ИМПЛАНТА!



Сердце замирает в груди, когда я осознаю, что едва не переступил линию. Ругая себя за глупость, я иду к панели управления на стене. Поначалу я уверен, что деактивировать барьер просто невозможно, ведь мои отпечатки не сработают. Рен единственная, кто может это сделать, но добровольно она не приложит пальцы к экрану…

А ей и не придется.

Я бегу обратно к своей запертой камере что есть мочи.

Даже не обдумывая план, я распахиваю дверь, хватаю с пола отрезанную руку Рен и швыряю ее в коридор. Я могу действовать только одной рукой, поскольку из другой не выпускаю детонатор. Рен реагирует не так быстро, как могла бы, возможно, оттого, что уже потеряла много крови – кровь течет на пол, впитывается в матрас на моей кровати, – но все же Рен кидается на меня, и прежде чем я успеваю отпрянуть и запереть дверь, она царапает ногтями мое лицо.

Подняв ее руку с пола, я бегу к выходу из Аркана, туда, куда в первый день меня привез Мрачный поезд, и прикладываю безжизненный палец Рен к панели управления. На дисплее появляется текст:



Отключить: ДА/НЕТ.



Я нажимаю «да», появляется следующая опция:



Включить: ДА/НЕТ.




Я нажимаю «нет», бросаю руку Рен на пол и шагаю к двери.

Хоть я и знаю, что деактивировал барьер, но, переступая порог, я все равно закрываю глаза и задерживаю дыхание.

Ничего не происходит. Мое сердце не взорвалось, и я могу дышать.

Впереди платформа, откуда Мрачный поезд забирает нас и увозит на Отсрочку. Странно видеть это место пустующим, без поезда, но сейчас некогда об этом рассуждать. Я должен выбраться отсюда и найти помощь, но сначала надо остановить кровотечение, иначе Рен не протянет и часа.

«Где-то тут должна быть другая дверь, – думаю я, – служебный вход или кухня».

Наконец я вижу ее по другую сторону платформы – дверь, которая была бы скрыта за поездом, будь он здесь.

Я без колебаний спускаюсь на пути, переступаю через рельсы и бегу к двери. Слева от нее глазной сканер, но что бы ни находилось за ней, должно быть, это не требует особой безопасности, поскольку стоит мне осторожно толкнуть дверь, как она отворяется.

Внутри тускло светят пять или шесть старомодных лампочек – вероятно, они работают от резервного питания, но явно не на полную мощность. Возле небольшой раковины – кухонная стойка с кофе-машиной, посреди комнаты – стол с видеопроектором на 360 градусов, радио. В дальней стене – дверь с надписью «Технический персонал», и рядом еще одна с надписью «Аварийное оборудование».

Открыв вторую дверь, я обнаруживаю небольшую кладовую с дюжиной тюремных комбинезонов, двумя костюмами для охранников, на стене висят еще четыре сердечных детонатора, помимо них – пистолет с транквилизатором, аптечка и ультразвуковой пистолет старой модели.

Я сую транквилизатор в карман и вытаскиваю аптечку в комнату персонала. Покопавшись в ней, достаю жгут – он полностью электронный, так что мне нужно будет только вколоть Рен транквилизатор, обмотать тканевый жгут вокруг ее предплечья и нажать на кнопку, после чего он сам затянется достаточно туго, чтобы остановить потерю крови.

Я бегу обратно к своей камере, мною по-прежнему управляет паника, не позволяющая мне сломаться и сдаться.

Добежав, я бросаю жгут на пол и открываю люк в двери. Заглядывая внутрь, я ожидаю, что Рен бросится на меня в слепой ярости, но вместо этого вижу, как она сидит на кровати, ее лицо невероятно бледное, почти серое. Она совершенно неподвижна, за исключением моргающих глаз.

Я направляю на нее пистолет с транквилизатором сквозь люк, не обращая внимания на предостережение системы о проникновении. Рен поворачивается ко мне, все так же широко и безумно улыбаясь. Я нажимаю на курок, дротик попадает ей в плечо. Транквилизатор срабатывает примерно через пять секунд, и она падает на пол.

Бросив пистолет, я открываю дверь и захожу в камеру. Прикладываю жгут на то, что осталось от предплечья, чуть выше открытой раны, и нажимаю на кнопку. Ничего не происходит. Даже медицинское оборудование пострадало от перебоев электричества. Я хватаю маленький рычаг, напоминающий старомодный кран, и поворачиваю его несколько раз; кольцо жгута начинает сужаться вокруг розовой плоти, прижимая кровоточащее мясо к открытой кости до тех пор, пока полностью не сдавливает артерии, и кровь останавливается.

Я перемещаю невероятно тяжелое в бессознательном состоянии тело Рен с пола на кровать и отступаю на шаг, вытирая пот со лба.

Я смотрю, как она лежит, такая безжизненная. Вполне возможно, что она уже мертва: ее грудная клетка не поднимается и не опускается, пульс не прощупывается ни на шее, ни на запястье; но, впрочем, его и не было: в возрасте восемнадцати лет всем Совершенным сердце и легкие заменяют на более эффективный аппарат (его тестировали на бывших заключенных в тюрьмах Региона 7 и Региона 44 много лет назад).

Я становлюсь на колени возле кровати и прикладываю ухо к груди Рен; изнутри слышу непрестанный рокот АЛМ там, где когда-то было сердце. От этого звука по спине пробегает холодок; я знаю о преимуществах АЛМ: их повсюду рекламируют для Совершенных с помощью персонализированных Проекций-крикунов, распространяющих рекламу в самых зажиточных частях города, – но меня всегда поражало: ведь если твое сердце не бьется быстрее, когда ты напуган, нервничаешь или взволнован, не делает ли это тебя менее человечным?

Я наклоняюсь и приподнимаю веко на ее левом глазу; от попадания света зрачок расширяется. Придерживая веко той же рукой, которой сжимаю детонатор, другой я аккуратно вынимаю Линзу.

Используя затемненный экран как зеркало, я надеваю Линзу Рен на свой глаз, но не вижу главного меню, текста или какого-то иного способа деактивировать детонатор. Линза, должно быть, тоже вышла из строя вместе с остальным оборудованием.

– Проклятье! – бормочу я, рука начинает неметь, пальцы скользят по металлу. – Черт! – кричу я уже громче.

Достав Линзу, кладу ее на край раковины и выхожу в коридор, закрывая за собой дверь. Не в состоянии больше сдерживать эмоции, вызванные хаосом последних часов, я опускаюсь на колени и выкрикиваю череду нецензурной брани, после чего встаю и со всей силы ударяю рукой в стену.

Я заставляю себя остановиться после первого же удара – глупо будет сломать эту руку, в то время как другая сохраняет мне жизнь, сжимая детонатор.

«Не будь идиотом, – говорю я себе, – думай. Действовать нужно с умом».

Я дышу медленно, пытаясь успокоиться.

«Рен умирает, – мысленно излагаю я факты. – Жгут выиграет для нее какое-то время, но без надлежащей медицинской помощи она не продержится и дня».

Я понимаю, что мне нужно попасть на Мрачный поезд, выбраться отсюда и привести помощь. Я собираюсь было вернуться к платформе, но колеблюсь.

Кина останется в своей камере, паникуя и переживая, задаваясь вопросами, что же происходит, как терзался я сам.

Я иду к ее двери, отворяю люк.

Какое-то время она просто смотрит на меня широко открытыми темными глазами, сидя на кровати.

– Лука? – она произносит мое имя так, будто я призрак.

– Кина, кое-что произошло.

– Это я понимаю, – отвечает она, опуская ноги на пол и вставая с кровати. – Не хочешь уточнить?

– Произошло… нечто, – повторяю я, только сейчас осознавая, насколько измучен.

– Так, – кивает Кина, подходя ближе, – дыши глубже.

Я делаю, как она говорит, но воздух кажется каким-то ненасыщенным и неэффективным, словно не доходит до моих легких.

– Медленнее, – наставляет Кина, показывая, как нужно медленно и глубоко дышать: вдох через нос, выдох через рот. Я повторяю за ней, и постепенно голова перестает кружиться и ощущение, что я вот-вот свалюсь в обморок, отступает.

– А теперь, – снова просит Кина, – расскажи, что происходит?