Петля будущего

– Хорошо, – отвечаю я, пожимая ему руку.

Тайко улыбается и, позволив полотенцу упасть с руки, хлопает меня по спине.

– Нам не выжить, если не действовать сообща, – говорит он.

– Ты прав, это точно.

Тайко отступает назад и пристально смотрит на меня, на его лице появляется улыбка.

– Дело в том, что, – начинает он, – на самом деле мне плевать, выживу ли я, главное, чтобы не выжил ты.

Тайко идет ко мне, и его массивная фигура движется так, что все кругом расплывается на его фоне.

Что-то не так.

Меня охватывает паника, когда я чувствую что-то на моей коже – Тайко оставил там что-то вроде пластыря, когда хлопал меня по спине.

Я тянусь, закидывая руки за спину, но пластырь «Побега» не достать.

– Я не мог позволить, чтобы ты умер от холода, Лука. Ты должен умереть от моей руки, – голос Тайко звучит так, словно исходит отовсюду.

– Тайко, что ты наделал?

Я пытаюсь сосредоточиться на грозящей мне опасности, на Тайко, но взгляд мой улавливает маленькую царапинку на подлокотнике дивана из красной кожи, и она кажется мне такой забавной. Я представляю себе Тайко малышом, с пластиковым мечом в руках, бегающим по дому, убивающим воображаемых драконов. Фантазия такая четкая, что на мгновение я забываю, что взрослый Тайко стоит передо мной, намереваясь прикончить меня. Я смеюсь над абсурдностью всего этого.

– Знаешь, как долго я ждал этого момента? – каждое слово, вырывающееся из уст Тайко, видится мне фиолетовыми воздушными шариками, изогнутыми в форме букв. Я наблюдаю, как они взмывают в воздух и поднимаются над его головой.

«Сосредоточься, Лука, – говорю я себе. – Этот человек собирается убить тебя».

Но у меня не получается. Мое тело будто наполнено чем-то от пальцев ног до самой макушки. Я снова смеюсь, когда вижу, как Тайко достает нож из кармана. Я знаю, что это нож, знаю, что он намерен убить меня, но вижу лишь нечто, похожее на огурец.

– Знаешь, почему меня приговорили к смертной казни? – спрашивает Тайко, его лицо становится сначала фиолетовым, потом зеленым, желтым. – Я пытался сжечь дотла полицейский участок Маршалов за то, что они позволили моему брату погибнуть. Моя семья платила им по тридцать тысяч монет ежегодно за личную защиту, а они допустили, чтобы он умер. Думаю, часть меня хотела оказаться в одной тюрьме с тобой, Лука, потому что я знал, что когда-нибудь мне выпадет шанс заставить тебя заплатить за то, что ты сделал.

Мне удается на мгновение прояснить сознание, и я вижу выражение триумфа на лице Тайко и длинный острый клинок, медленно движущийся ко мне, пока его кончик не оказывается у моей шеи.

– Тайко, прошу, – удается вымолвить мне, и я снова впадаю в транс.

Я слышу музыку: оркестр исполняет какой-то торжественный концерт, а звук этот исходит от Тайко.

«Он воткнет этот нож в тебя в любую секунду. Возможно, он уже сделал это, а ты и не почувствовал».

Я хватаюсь за эту мысль. Я должен выжить, должен бежать.

Я толкаю Тайко изо всех сил и вижу, как он падает на диван, с лязгом роняя огурец – нет, нож! – на пол. Я бегу на кухню и, перепрыгивая через кухонный островок, устремляюсь к входной двери; открыв ее, выхожу на солнечный свет.

«Я сделал это, – думаю я. – Я сбежал!»

Я без особых усилий бегу через поле из высокой травы. Я чувствую себя живым, и солнце такое теплое.

«Солнце? – недоумеваю я. – Разве совсем недавно не шел снег?»

И вот я снова в гостиной. Тайко по-прежнему стоит передо мной, держа огурец у моего горла.

Все это лишь мое воображение; я вовсе не сбежал, даже не пошевельнулся.

– Дерьмо, – говорю я, и слышу свой голос низким, длинным и замедленным звуком.

– Чего же ты не умоляешь меня? – спрашивает Тайко, с такой ухмылкой на лице он похож на одного из этих Полоумных.

«Крысы в туннеле, деревня бездомных, река, – думаю я. – Ты пережил все это для того, чтобы умереть от рук Тайко Рота. Надо было оставить его гнить в тюремной камере».

Я не собираюсь умолять, как бы сильно ни был под кайфом, каким бы внушаемым ни был. Вместо этого я закрываю глаза. Если мне суждено умереть, то уж лучше я позволю себе увидеть фантазию, которая сохраняла мой рассудок в здравии все эти долгие дни и ночи в Аркане.

Я иду вдоль реки в прекрасный летний день. Шум воды настолько яркий и ясный, что, повернув голову, я не удивляюсь, увидев, как мимо лениво течет кристально чистая река. Я чувствую тонкую, мягкую траву между пальцами ног и приятное тепло солнца на плечах. Тут люди, десятки людей: семьи играют в игры, парочки намазывают крем на спину друг другу, девочки и мальчики плавают на мелководье, торговцы продают мороженое. Я чувствую, как мои пальцы переплетаются с чьими-то, опускаю взгляд, чтобы посмотреть, улыбаюсь.

Мне хочется остаться здесь. Я останусь здесь, с Рен.

Я смотрю в ее красивое лицо, но это не Рен, а Кина.

Конечно, это Кина. Именно так все и должно быть. Моя любовь к Рен вовсе не была любовью, теперь я это понял: это было лишь сочетанием моего невыносимого одиночества с ее безграничной добротой. Я ничего не знал о ней, кроме того, что она красива и мила; любовью там и не пахло.

Любовь состоит из куда более сложных вещей: невидимых струн, ненаписанных слов, из притяжения.


Неужели я влюблен в Кину?

Пока нет.

Но я мог бы влюбиться в нее, если бы у нас было больше времени, больше жизни. Я сделал первые шаги на карте, начерченной судьбой. Но та же судьба привела меня к другому исходу, к смерти.

Я испытываю какое-то чувство утраты, где-то далеко-далеко в подсознании, но чего мне действительно хочется, так это снова увидеть Кину, по-настоящему, а не в этом выдуманном мире, где все идеально; и я не собираюсь умереть от рук человека, давным-давно потерявшего рассудок.

Подумав о Тайко, я слышу его голос непонятно откуда. Поднимаю голову на звук и вижу его лицо, торжественно улыбающееся на фоне солнца.

– Ой, да заткнись ты, – говорю я ему. – Дай покайфовать.

Он исчезает, и снова становится солнечно.

– Пойдем, – зовет меня Кина.

И мы идем, взявшись за руки, вдоль берега реки. Я знаю, что это мое последнее путешествие, что в любой момент мой мир окунется во мрак и все будет кончено, но я не возражаю. Я не против. Я счастлив.



Быть мертвым не так уж плохо.

Здесь спокойно, мирно, не о чем беспокоиться, и удовлетворение наполняет до глубины души.

– Что он сказал? – спрашивает голос.

– Что-то вроде «быть мертвым не так уж и плохо»?

Я не знаю, чьи это голоса, но они меня не заботят. Я стою на открытой местности, куда ни глянь, всюду бесконечность, вокруг сплошной белый свет.

– Да он спятил, черт его дери, – снова слышится голос.

– Я знаю, каково ему.

– Вот черт, это точно… адское зло, зло, зло.

– Сними с него пластырь, может, это поможет ему быстрее прийти в себя.

Чьи это голоса? Ангелы? Боги? Я в раю? Сколько я уже тут, тысячи лет или пару минут?

– Малыш, никакой я не ангел, тебя конкретно накрыло, парень.

Такое ощущение, что эти ангелы отвечают на мои мысли.

– Ты говоришь вслух, парень. А еще полотенце развязалось и упало, у тебя причиндалы наружу.

Ничего не могу понять, что они говорят. Какие могут быть в раю полотенца?

– Боже милостивый, он правда считает, что умер.

Кажется, голоса принадлежат взрослым, может, даже пожилым.

– Прошу прощения! – говорит один из них. – Кого ты тут назвал пожилым?!

Все слишком запутанно; рай совсем не такой, каким я себе его представлял. Надо попытаться уснуть; может, проснувшись, я смогу разобраться в этих загробных шарадах.





* * *


Первым делом я понимаю, что я абсолютно голый.

Я открываю глаза – кругом темнота. Не помню, умер я или жив, убил меня Тайко или нет, была ли прогулка по берегу реки реальной; и те голоса, которые, как мне казалось, говорили со мной, были ли они реальными.

Я лежу под одеялом на удобной кровати. Голова раскалывается, в горле пересохло. Должно быть, я живой, а иначе было бы несправедливо мертвецом чувствовать себя так паршиво.

Мои глаза постепенно привыкают к тусклому свету от окна.

Я все еще в доме Тайко. Я сразу понимаю это по размеру комнаты – она просто огромная. Игровая установка виртуальной реальности занимает много места, но даже с ней в комнате гораздо больше свободного пространства, чем кому-либо может вообще понадобиться.

Кто-то оставил у подножия кровати аккуратно сложенный комплект одежды.