Пир стервятников

— Это звезда нашего дома, — ответил Денио.

Его отец отдавал приказы, и матросы сновали по трем высоким мачтам, убавляя тяжелые пурпурные паруса. Два ряда гребцов внизу налегали на весла. Палуба накренилась — галеон «Дочь Титана» лег на правый борт и разворачивался.

Звезда дома. Арья стояла впереди, держась за позолоченную носовую фигуру — девушку с чашей фруктов в руках. На мгновение она позволила себе поверить, что там, на берегу, — ее родной дом.

Глупости. Дома у нее больше нет, родители и все братья убиты, кроме одного Джона Сноу на Стене. Именно к нему Арья хотела плыть — так она и сказала капитану, но его даже железная монетка не убедила. Не суждено ей, видно, попасть в те места, куда она направляется. Йорен обещал доставить ее в Винтерфелл, а что из этого вышло? Она оказалась в Харренхолле, а Йорен — в могиле. Потом она убежала из Харренхолла и отправилась в Риверран, но Лим, Энги и Том-Семерка взяли ее в плен и увезли в полый холм. Потом ее украл Пес и насильно повез в Близнецы. В конце концов Арья бросила его умирать у реки и поехала в Солеварни, надеясь купить себе место на корабле, идущем в Восточный Дозор, а вместо этого…

Хотя Браавос, в общем, не так уж и плох. Оттуда родом был Сирио, и Якен тоже может там оказаться. Железную монетку ей дал он, Якен. Он не был по-настоящему ее другом, таким, как Сирио, но какую пользу принесли ей друзья? Они не нужны ей, пока у нее есть Игла. Арья провела большим пальцем по гладкому эфесу меча, загадывая желание.

По правде говоря, она не знала толком, чего пожелать, как не знала и того, что сулит ей далекий свет. Капитан согласился взять ее на борт, но поговорить с ней ему было недосуг. Из матросов одни чурались ее, а другие делали ей подарки — серебряную вилку, перчатки без пальцев, обвисшую шерстяную шляпу с кожаными вставками. Кто-то показал ей, как вязать морские узлы, еще один угощал ее огненным вином из крохотных чашечек. Моряки, настроенные к ней дружелюбно, хлопали себя по груди и повторяли ей свои имена, пока она их не запоминала, а вот ее имени никто не спрашивал. Все называли ее Солинкой, потому что она села на корабль в Солеварнях, близ устья Трезубца. Что ж, имя как имя, не хуже других.

Последние ночные звезды погасли, кроме тех двух, что лежали прямо по курсу.

— Теперь их две.

— Глаза Титана, — сказал Денио. — Он нас видит.

Браавосский Титан. Старая Нэн рассказывала им про него в Винтерфелле. Это великан, большой, как гора. Когда Браавосу грозит беда, он оживает — глаза огнем загораются, каменные члены натужно скрипят. Он входит в море и топит вражеские корабли. «А кормят его браавосцы нежным розовым мясом маленьких девочек из знатных семей», — заканчивала Нэн, и глупышка Санса каждый раз взвизгивала. Но мейстер Лювин сказал им, что Титан — это просто статуя, а рассказы старой Нэн — просто сказки.

Теперь Винтерфелл сожжен, напомнила себе Арья. Мейстер Лювин с Нэн скорее всего мертвы, и Санса тоже. Нечего о них вспоминать. Все люди смертны — эти слова заставил ее выучить Якен Хгар, когда дал ей истертую железную монетку. Во время плавания она выучила и другие браавосские слова — «спасибо», «пожалуйста», «море», «звезда», «огненное вино». Но знать, что «все люди смертны», — самое главное. Почти вся команда «Дочери» с грехом пополам изъясняется на общем языке, знакомом им по отлучкам на берег в Староместе, Королевской Гавани и Девичьем Пруду, но только капитан и его сыновья знают его достаточно хорошо, чтобы разговаривать с Арьей. Денио, пухлый веселый мальчуган двенадцати лет, — самый младший. Почти все время он сидит в отцовской каюте и помогает старшему брату сводить счета.

— Надеюсь, ваш Титан не голодный, — сказала ему Арья.

— Голодный? — не понял Денио.

— Ничего, это я так. — Даже если Титан в самом деле ест розовое мясо маленьких девочек, Арья его не боится. Она тощая, не какой-нибудь лакомый кусочек, и ей скоро одиннадцать — почитай, взрослая девица. Притом Солинка не знатного рода. — Титан — ваш браавосский бог? — спросила она. — Или вы Семерым молитесь?

— В Браавосе чтут всех богов. — О родном городе капитанский сын любил поговорить не меньше, чем об отцовском корабле. — У твоих Семерых там есть септа, Заморская септа, но ходят туда только вестеросские моряки.

Семеро — не ее боги. Они были богами матери, но не помешали Фреям убить мать в Близнецах. Может быть, в Браавосе найдется и богороща с сердце-деревом? Денио должен знать, но Арья не хотела его спрашивать. Откуда девчонке из Солеварен знать о древних богах Севера? Они тоже умерли, старые боги, умерли вместе с отцом, матерью, Роббом, Браном и Риконом. Отец когда-то говорил: холодные ветры несут смерть одинокому волку, но стая живет. Только вышло наоборот. Арья, одинокий волчонок, жива, а всех прочих волков убили и сняли с них шкуру.

— Лунные Певцы указали нам дорогу сюда, чтобы валирийские драконы не могли нас найти, — продолжал Денио. — У них в городе самый большой храм. Мы чтим также Отца Вод, но его дом строится заново всякий раз, как он берет себе новую жену. Все остальные боги обитают на острове посреди города. Там ты найдешь и Многоликого тоже.

Глаза Титана теперь стали ярче и отстояли друг от друга подальше. Арья не знала, что это за Многоликий, но если он прислушивается к молитвам, то такой бог ей и нужен. Сир Григор, произнесла она про себя. Дансен, Рафф-Красавчик, сир Илин, сир Меррин, королева Серсея. Теперь их осталось только шестеро. Джоффри умер, Полливера убил Пес, Щекотуна и глупого прыщавого оруженосца она заколола сама. Мальчишка сам виноват — нечего было хватать ее за руку. Пес был при смерти, когда она бросила его на берегу Трезубца, — рана воспалилась, и лихорадка сжигала его. Надо было даровать ему последнюю милость, вонзив нож в его сердце.

— Гляди вон туда, Солинка! — Денио повернул ее немного вбок. — Видишь?

Нос корабля кроил тающий туман на серые лоскуты. «Дочь Титана» летела по зеленой воде на пурпурных крыльях. Над головой кричали морские птицы. Там, куда показывал Денио, вставала из моря гряда прибрежных утесов, поросших гвардейской сосной и черным ельником. Но в самой ее середине море проделало брешь, и там, прямо над водой, высился Титан с пылающими глазами и длинными зелеными волосами, развеваемыми ветром.

Он стоял, упершись широко расставленными ногами в берега пролива, развернув плечи над верхушками скал. Ноги из того же черного гранита, что и утесы, на бедрах защитный фартук из позеленевшей бронзы, панцирь тоже бронзовый, на голове полушлем. Волосы сделаны из крашеных конопляных веревок, в пещерах глаз горят большие костры. Левая рука охватывает бронзовыми пальцами вершину утеса, правая, воздетая в воздух, держит обломок меча.

Он ненамного больше статуи короля Бейелора в Королевской Гавани, подумала было Арья, но пока галеон приближался к черте прибоя, Титан все рос и рос. Отец Денио зычным голосом отдавал команды, люди на реях убирали паруса. Мы пройдем на веслах между его ногами, поняла Арья. Она уже видела амбразуры для лучников в его бронзовом панцире, пятна от птичьего помета на руках и плечах. Бейелор Благословенный ему и до колен не достанет. Он запросто мог бы перешагнуть через стену Винтерфелла.

Не успела она подумать об этом, Титан взревел.

Этот рев, вернее, скрежет, такой же могучий, как и он сам, заглушил даже голос капитана и грохот прибоя у скал. Тысяча птиц взмыла вверх разом, Арья сморщилась, а Денио засмеялся.

— Он предупреждает Арсенал о нашем приходе, вот и все, — прокричал он. — Не бойся.

— Я и не боюсь, — прокричала она в ответ. — Просто громко очень.

Волны и ветер, завладев «Дочерью Титана», гнали ее в узкий пролив. Гребцы мерно поднимали и опускали весла, вспенивая море. Тень Титана уже упала на них. На миг Арье показалось, что они сейчас разобьются о камни у него под ногами. Она жалась к Денио, соленая водяная пыль орошала лицо. Чтобы увидеть голову Титана, она запрокинула собственную. «Браавосцы кормят его нежным розовым мясом маленьких девочек из знатных семей», — снова вспомнилось ей, но она уже не маленькая, и стыдно ей бояться какого-то истукана.

Тем не менее она не отнимала руки от Иглы. В каменных ляжках тоже виднелись щели для лучников. «Воронье гнездо» на мачте их корабля прошло в добрых десяти футах ниже Титанова фартука, и она разглядела в щелях бледные лица, глядящие на них из-за железных решеток.

Еще немного, и Титан остался позади.

Тень ушла, утесы с обеих сторон расступились, ветер утих, и они оказались в большой лагуне. Впереди из воды, точно сжатый кулак, торчал новый утес, ощетиненный скорпионами, огнеметами и требюшетами.

— Браавосский Арсенал, — объявил Денио с такой гордостью, будто сам построил его. — Здесь могут за один день спустить на воду боевую галею.

Арья видела здесь дюжины галей, стоящих у причалов или на спусковых сходнях. Еще больше раскрашенных носов выглядывало из бесчисленных деревянных укрытий на каменном берегу. Будто гончие в своих конурах, поджарые, злобные и голодные, — только и ждут, когда зарубит охотничий рог. Она попыталась сосчитать их, но не сумела, а на берегу ей открывались все новые причалы и верфи.

Две галеи двинулись им навстречу. Они скользили по воде, как стрекозы, мелькая светлыми веслами. Капитан крикнул им что-то, два других капитана отозвались ему, но Арья не поняла ни слова. Загудел большой рог, и галеи прошли с обоих бортов «Дочери Титана» так близко, что стали слышны барабаны, стучащие у них внутри, — бом-бом-бом-бом, словно живые сердца.

Галеи вместе с Арсеналом отошли назад. Впереди расстилалась ширь горохово-зеленой воды, покрытая рябью, словно лист цветного стекла. Посреди этого простора на ста островах лежал собственно город, скопление куполов, башен, мостов, серый, золотой, красный.

Мейстер Лювин рассказывал им о Браавосе, но Арья почти все позабыла. Она видела издали, что город плоский, не то что Королевская Гавань на трех своих высоких холмах. Здесь единственными возвышенностями были дома, возведенные из кирпича, гранита, бронзы и мрамора. Арья не сразу поняла, чего еще недостает в этом городе: у него не было стен. Она сказала об этом Денио, но он только посмеялся в ответ.

— Стены у нас деревянные и выкрашены багровой краской. Это наши галеи — другие стены нам ни к чему.

Палуба заскрипела под тяжелыми шагами — к ним подошел отец Денио в длинном капитанском кафтане из красной шерсти. Торговый капитан Тернесио Терис не носил бакенбард. Коротко остриженные седые волосы обрамляли квадратное обветренное лицо. Арья часто видела, как он шутит с командой, но когда он хмурился, люди боялись его пуще шторма. Сейчас он был хмур.

— Наше путешествие подходит к концу, — сказал он Арье. — Мы идем в Таможенный порт, где к нам поднимутся служители Морского Начальника для осмотра трюмов. Они пробудут на борту полдня, как обычно, но тебе нет нужды дожидаться, когда они закончат. Собери свои вещи. Орко свезет тебя в шлюпке на берег.


На берег… Арья прикусила губу. Она переплыла Узкое море по собственной воле, но если бы капитан спросил, она призналась бы, что хочет остаться на корабле. Она слишком мала, чтобы управляться с веслом, но может научиться сплеснивать концы, брать рифы на парусах и прокладывать курс в море. Однажды она вместе с Денио залезла в «воронье гнездо», и ей ни капельки не было страшно, хотя палуба сверху казалась совсем крохотной. Она и считать умеет, и в каюте прибирать.

Но второй юнга на галеоне не нужен, и стоит только посмотреть на капитана, чтобы понять, как ему не терпится избавиться от нее.

— Хорошо, — послушно сказала Арья, хотя на берегу ее ждала полная неизвестность.

— Валар дохаэрис. — Капитан приложил два пальца ко лбу. — Прошу тебя не забывать Тернесио Териса и услугу, которую он тебе оказал.

— Хорошо, — тихо повторила Арья. Ветер дергал ее за плащ призрачными пальцами. Пора уходить.

Капитан велел собрать вещи, но ей особенно нечего собирать. Только то, что на ней, маленький кошелек с монетами, подарки матросов, кинжал на левом бедре да Игла на правом.

Шлюпку уже спустили, и Орко сидел на веслах. Он тоже капитанский сын, но старше Денио и не такой дружелюбный. А с Денио-то я так и не попрощалась, спохватилась она, уже спустившись в лодку. Нехорошо. Кто знает, увидимся ли мы когда-нибудь снова.

С каждым ударом весел «Дочь Титана» уходила назад, а город, наоборот, приближался. В гавани, справа от них, толпились грузные китобойные суда из Иббена, похожие на лебедей корабли с Летних островов и опять-таки столько галей, что сосчитать невозможно. А вот еще одна гавань, слева, за полузатопленной стрелкой, где из воды торчат одни только крыши домов. Арья никогда еще не видела столько высоких зданий в одном месте. В Королевской Гавани есть Красный Замок, Септа Бейелора и Драконье Логово, но в Браавосе наберется штук двадцать храмов, башен и дворцов — таких же больших и еще больше. Быть мне опять мышью, мрачно думала она, как в Харренхолле, пока я оттуда не убежала.

От статуи Титана город представлялся одним большим островом, но теперь стало видно, что он состоит из множества мелких островков, связанных гнутыми каменными мостами над бесчисленными каналами. За гаванью впритык стояли серые каменные дома. Арье они показались странными — в четыре или пять этажей, но очень узкие, с черепичными крышами вроде остроконечных шляп. Ни тростниковых, ни соломенных кровель, а деревянных срубов, таких как в Вестеросе, очень мало. И деревья здесь не растут, заметила вдруг она. Браавос весь из камня, серый город в зеленом море.

Орко повернул к северу от порта, в устье большого канала. Широкая зеленая дорога вела в самое сердце города. Лодка прошла под мостом, который украшали резные рыбы, крабы и осьминоги. Впереди показался второй, изукрашенный кружевными каменными лозами, а за ним третий, глядящий на них тысячью нарисованных глаз. В канал с обеих сторон впадали другие, более мелкие, а в те — совсем узенькие. Некоторые дома стояли прямо в воде, превращая каналы в подобие водяных коридоров. Мимо них сновали стройные лодки в виде морских змей, с раскрашенными головами и поднятыми хвостами. Гребцы, работающие не веслами, а шестами, стояли на корме в серых, коричневых и мшисто-зеленых плащах. Проплывали также огромные плоскодонные баржи, груженные ящиками и бочками, — там у каждого борта стояло по двадцать человек с шестами. Встречались и целые плавучие дома с цветными фонариками, бархатными занавесками и медными статуями. Вдали, над домами и каналами, уходила на юг серая каменная дорога, поддерживаемая мощными трехъярусными арками.

— Что это? — спросила Арья, показав на нее.

— Водовод, — ответил Орко. — По нему бежит пресная вода с материка через илистые отмели и солончаки. Хорошая пресная вода для фонтанов.

Оглянувшись, она увидела, что гавань и лагуна скрылись из глаз. На обоих берегах канала появились статуи — суровые каменные мужи в длинных бронзовых одеждах, сильно засиженные птицами. В руках они держали книги, кинжалы и молотки. Один поднимал ввысь золотую звезду, из опрокинутого каменного флакона в перстах другого лилась в канал бесконечная струйка воды.

— Это кто, боги? — спросила Арья.

— Морские Начальники. Остров Богов будет дальше. На правом берегу, через шесть мостов. Это вот — храм Лунных Певцов.

Арья еще в лагуне увидела эту белоснежную мраморную громаду, увенчанную посеребренным куполом. Вставленные в купол окна из молочного стекла изображали все фазы луны. Две мраморные девы у ворот, ростом с Морских Начальников, поддерживали перемычку в виде полумесяца.

Рядом стоял другой храм, из красного камня, напоминающий крепость. На его башне в чугунной жаровне двадцатифутовой ширины пылал огонь. По обе стороны бронзовых дверей тоже горели огни, но поменьше.

— Красные жрецы любят огонь, — сказал Орко. — Их бог — Владыка Света, красный Рглор.

Это Арья знала. Ей вспомнился Торос из Мира в разрозненных доспехах поверх одежд, до того вылинявших, что ему подобало называться скорее розовым жрецом, а не красным. Однако его поцелуй вернул жизнь лорду Берику. Глядя на проплывающий мимо храм Красного Бога, она думала, могут ли эти браавосские жрецы сотворить такое же чудо.

Следом возникло кирпичное, обросшее лишайником здание. С виду Арья приняла его за лабаз, но Орко сказал:

— Это Убежище, где поклоняются забытым богам. Вскоре ты услышишь, что его называют еще и Крольчатником. — Они проплыли через туннель под угрюмыми сводами Крольчатника и снова вышли на свет. Справа и слева показались новые храмы.

— Вот не знала, что на свете столько богов.

Орко в ответ проворчал что-то. За поворотом возник еще мост, а слева от него — скалистый пригорок, где стоял темно-серый храм без единого окна. Каменные ступени спускались от его дверей к маленькой крытой пристани.

Орко притабанил, и лодка торкнулась в каменные столбы причала. Придерживаясь за железное кольцо, он сказал:

— Здесь я тебя оставлю.

Пристань была сумрачная, ступени крутые. Черная заостренная крыша храма торчала вверх, как у домов на канале. Арья прикусила губу. Сирио приехал к ним на север из Браавоса. Может быть, он посещал этот храм, поднимался по этим ступеням. Арья взялась за кольцо и вылезла на причал.

— Мое имя ты знаешь, — сказал Орко из шлюпки.

— Да. Орко Терис.

— Валар дохаэрис. — Он оттолкнулся веслом и выплыл на середину канала. Арья смотрела, как он гребет в обратную сторону, пока лодка не скрылась в тени под мостом. Плеск весел затих, и ей послышался стук собственного сердца. Как будто она не здесь, а где-то еще… в Харренхолле с Джендри или в лесу у Трезубца с Псом. Не глупи, Солинка, сказала она себе. Я волк и ничего не боюсь. Хлопнув на счастье по рукояти Иглы, она зашагала наверх через две ступеньки — пусть все видят, что ее нелегко напугать.

Наверху ее ждали резные деревянные двери двенадцатифутовой вышины. Левая створка из чардрева, бледного как кость, правая — из блестящего черного дерева. Посередке вырезана полная луна — на светлой стороне черная, на черной — белая. При виде ее Арья почему-то вспомнила сердце-дерево в богороще Винтерфелла. Эти двери как будто следили за ней. Она толкнула их обеими руками в перчатках, но они не сдвинулись с места. Заперто.

— Откройтесь сейчас же, глупые, — сказала Арья. — Я приплыла из-за Узкого моря. — Она постучалась в дерево кулаком. — Так мне Якен велел. У меня есть железная монета. — Арья достала ее из кошелька на поясе и подняла вверх. — Видите? Валар моргулис.

Двери ничего не ответили ей, однако открылись.

Отворились внутрь, тихо, без прикосновения человеческих рук. Арья сделала шаг, за ним другой. Двери закрылись за ней, и она на миг ослепла. Игла сама собой оказалась в руке — она не помнила, как достала ее.

Несколько свечей у стен давали так мало света, что Арья не видела даже собственных ног. Ей слышался чей-то шепот, слишком тихий, чтобы разобрать слова, и чей-то плач. Чьи-то кожаные подошвы легко прошагали по камню, где-то открылась и снова закрылась дверь. И еще вода. Воду слышно.

Ее глаза постепенно привыкли к мраку. Изнутри храм казался гораздо просторнее, чем снаружи. Вестеросские септы все семистенные, с семью алтарями для семи богов, но здесь богов куда больше. Их изваяния, массивные и грозные, стояли вдоль стен. У ног мигали красные свечи, тусклые, как далекие звезды. Ближе всех была двенадцатифутовая мраморная женщина. Настоящие слезы падали из ее глаз в чашу, которую она держала в руках. Дальше мужчина с головой льва восседал на троне черного дерева. По обе стороны от дверей вздыбились два огромных коня из бронзы и чугуна. Арья различила еще чье-то большое каменное лицо, бледного младенца с мечом, косматого черного козла ростом с зубра, мужчину в капюшоне, опершегося на посох. Остальные фигуры скрывались во мраке. Между богами располагались темные ниши, в редкой из которых горела свеча.

Тихая, как тень, с мечом в руке, Арья шла между рядами каменных скамеек. Ноги говорили ей, что пол здесь каменный — не из полированного мрамора, как в Великой Септе Бейелора, а грубый, шероховатый. Кучка женщин, которых она миновала, шептались о чем-то. От тепла и духоты Арья зевнула. Свечи источали незнакомый ей аромат, но в глубине храма вдруг запахло снегом, сосновой хвоей и горячей мясной похлебкой. Эти славные запахи придали Арье храбрости, и она спрятала Иглу в ножны.

В самой середине она нашла воду, которую слышала, — чернильно-черный пруд десяти футов в поперечнике, освещенный теми же тускло-красными свечами. Сидящий на его берегу молодой человек в серебристом плаще тихо плакал. Он опустил руку в воду, и по пруду побежала алая рябь. Видя, как он обсасывает пальцы один за другим, Арья подумала, что он хочет пить, зачерпнула воды одной из стоящих тут же каменных чаш и подала ему. Юноша посмотрел на нее долгим взглядом и сказал: