Почему мама часто матерится

– АААААААРРРРРГГГГГXXXXX! – завелась Джейн. – Только не надо со мной говорить как с маленькой. У тебя не получается быть юморной, ты жалко выглядишь, когда пытаешься говорить как я. У тебя это жалко получается, а вовсе не смешно. Это НЕЧЕСТНО, что ты не разрешаешь мне инстаграм. Я в классе единственная, у кого до сих пор нет аккаунта!

– Не правда, милая. У Софи тоже нет.

– Только потому, что ты промыла мозги Сэму и он тоже ей не разрешает, потому что думает теперь, что в инсте одни педофилы. На твоей совести две погубленные жизни. Надеюсь, что ты собой типа довольна теперь!

– Боже мой, скажите, пожалуйста, Джейн! Хватит преувеличивать. Фредди Доукинза тоже нет в инсте, и у Дэйзи Купер тоже его нет.

– Блин, блин, блин! Так вот на кого ты хочешь, чтобы я походила! У ФРЕДДИ ДОУКИНЗА вообще нет друзей и из него выйдет, скорее всего, серийный маньяк, никто не будет фолловить его инсту, потому что там будет одна дичь, типа трупов животных или еще какая мертвечина, а у Дэйзи Купер даже телевизора дома нет, потому что ее мама боится, что электронные девайсы типа поджаривают их мозги, и у Дэйзи вообще типа нет друзей, потому что она даже не слыхала, кто такая Зоелла, а еще ее мама покупает ей одежду в комиссионке, куда сдают вещи после смерти владельцев! ВОТ ЧЕГО ТЫ ДОБИВАЕШЬСЯ? БУДЕШЬ МНЕ ПОКУПАТЬ ОДЕЖДУ МЕРТВЫХ ЛЮДЕЙ В КОМИССИОНКЕ? А ЭТИ ЛЮДИ УМЕРЛИ ОТ РУК ФРЕДДИ ДОУКИНЗА! ТЫ МЕНЯ НЕНАВИДИШЬ! – визжала Джейн. Давно у нее не было припадков ярости, видимо накопилось и ее сейчас несло.

– Джейн, перестань истерить и ругаться.

– ЭТО ТЫ РУГАЕШЬСЯ! ТЫ ЛИЦЕМЕРКА! Тебя никогда не бывает дома. Ты держишь нас под замком, а сама бросила нас, чтобы делать себе карьеру, а мне не разрешаешь начать строить свою карьеру!

– Джейн, тебе одиннадцать лет. Нет нужды беспокоиться о карьере прямо сейчас. И что это за комиссионные магазины покойников, о которых ты заладила? – попыталась я перевести стрелки и переключить внимание с моего сквернословия и в целом плохого примера для подражания.

– Ты же знаешь, о чем я. Магазины покойников на центральной улице, ты всегда туда заходишь, чтобы купить б/у-шные книжки. И в этих магазинах странный запах, там куча вещей покойников и их DVD, кто вообще сейчас покупает и смотрит DVD?

– Ты про благотворительные лавки? – уточнила я.

– Да, магазины покойников!

– Ты ошибаешься, на самом деле все не так. Там можно купить хорошие вещи. Ну, по крайней мере, я так слышала. Целые легенды ходят о том, как кто-то откопал в такой лавке винтажную сумку Chanel, совсем как новую, за пятерку, но на самом деле я никогда не встречала там такого чуда, в основном только треш…

– Как будто после покойника?

– Типа того.

– Вот я и говорю, что это магазины покойников! А ты уходишь от темы и продолжаешь рушить мою жизнь!

– Послушай, Джейн, дорогая моя! – миролюбиво сказала я. – Даже если вдруг я когда-нибудь соглашусь на твой аккаунт в инстаграме, а я на это не соглашусь, – тем не менее я не собираюсь покупать тебе камеру за шестьсот фунтов, или дрон за восемьсот, и уж тем более новый ноутбук, потому что у тебя уже есть вполне себе приличный ноут, и никаких дорогущих программ для редактирования видео я не собираюсь приобретать. Потому что тебе только одиннадцать!

– Ты только и можешь, что портить мне жизнь! – завизжала Джейн. – Если бы я завела инстаграм тогда, когда только все начиналось, у меня бы уже была толпень из подписчиков, и GoPro дали бы мне все за бесплатно. Это твоя вина, что тебе приходится все мне покупать! У меня было бы много спонсоров, и они бы мне все давали за так, а я бы уже заколачивала бабки рекламой на ютубе на свое будущее. Там даже малышня зарабатывает миллионы фунтов обзорами игрушек. Но ты же ни в какую! Ты же у нас суетишься по поводу какой-то «безопасности в интернете» и рушишь мне мою жизнь! Ты просто не хочешь мне счастья и не хочешь, чтобы я стала ютубной мультимиллионершей, потому что ты меня типа не любишь!

– Ой, только не надо нести фигню! – заорала я на нее. – Вот кто из твоего класса, кому родители разрешили инстаграм и канал на ютубе, кто из них разбогател, потому что у них типа миллионы подписчиков и они прямо отбрыкиваются от спонсорских денег? Назови хоть одного, а?

– А я разве говорю, что это легко? – пошла в контрнаступление Джейн. – Все в моем классе придурки. Я бы все сделала по-другому. А как же Кики?

– Ой, да все так говорят, дорогуша, – пыталась я ее урезонить, – а удается только немногим везунчикам. А Кики этим балуется, потому что у нее есть муж, который оплачивает ипотеку и счета. Она даже и не знает, откуда деньги берутся.

– Но ведь кому-то все равно везет, и очень сильно. Почему бы не мне? Если бы ты только дала мне шанс. Но ты же против! ПОТОМУ ЧТО ТЕБЕ НАПЛЕВАТЬ НА МОЮ МЕЧТУ И НА МОЙ ПУТЬ!

Ох же ж бля, эти ебучие пути! Все у нас «в пути» сейчас. Люди больше не «делают вещи», они у нас отправляются «в путь», «в путешествие». Я виню в этом ТВ-шоу «Х-фактор». Оттуда пошла вся эта остохеревшая фигня про «путь», все эти бедные участники реалити-шоу, жалкие заблудшие души, не понимают, что их эксплуатируют, записывают их неудачные прослушивания, показывают на потеху публике, а они потом слезливо признаются, что все эти испытания были частью «сложного пути», «захватывающего приключения».

– Ради всего святого, Джейн, перестань паясничать.

– А теперь ты смеешься над моей мечтой, говоришь, что я паясничаю. А я знаю, что мне суждено прославиться на ютубе, я просто это знаю – и все!

– Ой, остановись, – не могла я больше сдерживаться. – Ничего смехотворнее в своей жизни не слышала. И чем же ты собралась там прославиться? Коробки будешь открывать? Киндер-сюрпризы? Лицо мазать косметикой? Губки надувать на камеру и шептать, что замутила со #спонсорами #колабу? Это не реальные цели! Этим нельзя заниматься бесконечно, и чем же потом будут заниматься все эти люди, если единственное, что у них получается, так это коробку открыть и губки утенком выпятить? Что случилось с твоими планами стать морским биологом, или археологом, или палеонтологом? С какого перепугу ты вдруг зациклилась на этой влоггерской херне, это ты головой стукнулась, когда с лестницы спускалась, и вместо того, чтобы под ноги себе смотреть, смотрела в камеру и комментировала, как надо с лестницы спускаться? Знаю, я говорила тебе, что ты можешь стать, кем захочешь, когда вырастешь, но я не имела в виду, что ты можешь стать какой-то пустышкой в интернете. Ну, хорошо. Если для тебя так важно завести профиль в соцсетях, давай пойдем на компромисс, хоть ты еще маленькая, но я разрешу тебе завести фейсбук, но ты должна пригласить меня и папу в друзья, чтобы мы могли присматривать за всякими ненадежными элементами, которые будут к тебе стучаться. Как тебе такое? Ммм? Что скажешь, милая?

Джейн уставилась на меня остолбенело, как будто я ей наклала в руки и попросила хлопнуть в ладоши.

– Фейсбук? – прошептала она. – ФЕЙСБУК! Блин, ты серьезно? Фейсбук – это прошлое. Это для старых пердунов. Типа тебя. Поверить не могу, что ты мне это предложила. Это просто жесть. Это жестокость по отношению к ребенку. Я позвоню на горячую линию. Ты представляешь, что обо мне люди скажут, когда узнают, что у меня есть Фейсбук? Зачем ты меня вообще родила на этот свет, если ты меня так ненавидишь?

На этих словах, она развернулась и вышла из комнаты, с силой хлопнув дверью за собой, отчего проснулся пес, он был очень недоволен, что его так беспардонно вывели из дремоты, и посмотрел на меня осуждающе.

– Вот только ты не начинай! – сказала я ему.

Слава богу, Джейн не стала ждать ответа на свой последний (надеюсь, риторический) вопрос, но, когда она так в лоб задает подобные вопросы, я честно не знаю, как на них отвечать. В принципе вопрос-то простой. Стоило ли всех моих трудов и усилий по воспитанию из моей дочери сильной, смелой, независимой воительницы, которая всегда идет до конца, чтобы потом все мои результаты обернулись против меня, и мы стали с ней биться по каждому пустяковому поводу? И вообще, какой в этом смысл? Все эти уроки феминизма, рассказы про суфражисток, из одежды только джинсы и худи (по чесноку, это было не столько идеологическим решением, сколько эстетическим, потому что все девчачьи юбочки и футболочки переливались всеми оттенками розового, но в розовом Джейн выглядела как глупый поросенок), чтобы потом она решила, как и каждый ребенок в этой стране, что ей суждено стать интернет-сенсацией и заколачивать миллионы, просто надувая губки в инстаграме или расхаживая туда-сюда на видео в ютубе. Разве ради этого пожертвовала своей жизнью суфражистка Эмили Дэвисон, когда бросилась под копыта королевского скакуна? Думала ли она, что у девочек в наше время не будет больших амбиций, чем открыть очередную коробку и нанести помаду на губы ровно? Ради этого?

Круговерть этих мыслей в моей голове прервала Джейн, когда опять заявилась в комнату.

– Если уж ты намерена портить мне жизнь и не разрешать следовать моей мечте, то хотя бы уши мне можно проколоть на Рождество? – потребовала она.

– Джейн, ну мы же об этом уже говорили. Я сказала, что когда тебе будет тринадцать лет, тогда ты сможешь проколоть себе уши.

– Но это же ПРОСТО МОИ УШИ! – заартачилась Джейн. – Почему нельзя проколоть их сейчас? Я всего лишь хочу проколоть себе уши. И все!

– А я думала, что ты хочешь получить технику на три с половиной тысячи фунтов, чтобы выставлять себя посмешищем в интернете, – напомнила я ей. Джейн смотрела на меня ненавидящим взором. Моя решимость стала давать трещину. У меня не было сил на еще одно противостояние характеров. Джейн поддала ярости своему взгляду.

– Так, ну ладно, предлагаю компромиссный вариант. Ты проколешь уши не на это Рождество, потому что бабушка будет причитать все время, что ты стала как все, но ты можешь сделать пирсинг ушей на свой двенадцатый день рождения, ладно? На год раньше. И только по одной сережке в каждое ухо. Вот так!

– Спасибо, мамочка, – вдруг совершено нормальным голосом сказала Джейн и поскакала по своим делам с таким довольным видом, что мне показалось, что меня провели, и весь этот развод на Youtube/GoPro был ею затеян, чтобы я сломалась и пошла на уступки в том, что ей на самом деле было от меня надо. По правде говоря, не так уж это отличается от того времени, когда отец пообещал мне купить бальное платье на университетский вечер и мы поехали с ним в Лондон по магазинам. Мы пошли сразу в универмаг Selfridges, где я тут же увидела мое идеальное платье, но отец посмотрел на ценник, ему стало плохо, и он наотрез отказался платить кучу денег, как он выразился, за куцую юбчонку, и тогда я стала примерять на себя все подряд платья во всех магазинах, что были на Оксфорд-стрит, до тех пор, пока отец не сдался и не согласился заплатить сколько потребуется, реально сколько надо, но только бы его отпустили домой, где он мог бы забыть про этот ужас с платьями за джином с тоником, поэтому мы просто пошли обратно в Selfridges и купили то самое первое платье. Так что, полагаю, Джейн честно отыграла свою партию.


Но только сейчас я понимаю отца, которому тогда непременно требовалось выпить джина. Быть родителем – это тяжкий труд, и когда у вас младенец, который не дает вам выспаться, – это просто цветочки по сравнению с тем, что вас ждет потом. Я-то все надеялась, что в какой-то момент станет легче, все изменится к лучшему, но не тут-то было. Проблемы меняются и все, но никогда не становится легче. Как говорится, маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки. И у вас смешанные чувства, иногда вы готовы выбросить своих бесценных деточек в окошко (или просто отрицать их наличие, как я на работе), но с другой стороны, вы порвете на части любого, кто осмелится допустить, что ваши ангелочки не такие уж идеальные, не говоря уж о том, чтобы причинить вред вашем херувимчикам. Хоть они и исчадья ада, но они ваши исчадья вашего ада, и вообще лучше их свет не видывал, и вы их так сильно любите, что, кажется, сердце просто не выдержит столько любви и лопнет. Автор «Довольного ребенка» Джина Форд нигде в своей книге не писала, как справляться с таким дуализмом.





Пятница, 16 декабря


Давно мы, Ханна, Сэм, Кэти и я, не собирались вместе, чтобы выпить, уж сколько раз я думала всех собрать и накатить, как в старые добрые времена, но все никак руки не доходили, а ведь скоро Рождество, и если не сейчас, то уже в январе, но тогда все будут без денег, в посленовогодней депрессии, на диете / на сушке / или и то и другое вместе, поэтому сегодня, после зубодробительно громкого и выматывающе долгого школьного рождественского концерта (это мне в наказание за вранье на работе, что я у дантиста, такое фальшивое мимо нот исполнение сравнилось бы с болью от зудящей бормашины) я решила – была, не была, загнала в угол игровой площадки Сэма и Кэти и выдала: «Айда пить сегодня вечером!»

Они оба в шоке уставились на меня.

– Сегодня вечером? – тусклым эхом повторили они.

– Ага, сегодня вечером! – не отступала я от них.

– Но Эллен, это же незапланированная вылазка! – изумленно воскликнула Кэти.

– И куда мы пойдем? – недовольно поинтересовался Сэм, все еще не веря до конца в возможность такого развития событий.

– Ну, в паб, конечно, как обычно мы ходим. Но сегодня мы пойдем туда спонтанно! У меня на работе народ так все время делает, – воскликнула я весело.

– Ну, они же молодые, поэтому. А у нас… дети… куда их? – заныли они. – Наших ненаглядных чад. Что с ними делать?

– Эллен, ты же не забыла, я отец-одиночка, – подчеркнул Сэм. – Мне не на кого оставить детей, на Робина надеяться бесполезно, он все равно, что дилдо из пластилина, что в жизни, что в постели, проку от него менее чем ноль, – заключил он с нотками горечи.

– Легко разрулим, – сказала я. – Кэти, я так поняла, что Тим сегодня вечером будет дома, потому что ты сказала, что он будет готовить ужин, так что он сможет не только ужин приготовить, но и дочек уложить спать. Сэм, твои Софи и Тоби пусть придут к нам ночевать, Саймон за ними присмотрит. Сказать по правде, так ему даже меньше работы будет, чем с двумя своими детьми, которые вдвоем только и делают, что дерутся как кошка с собакой, а когда твои детишки к нам придут, то мальчишки будут до потери сознания рубиться в компьютерные игры, а одиннадцатилетние сороки найдут, чем себя занять, у них там полно блестяшек и зеркалец.

– Но в чем же я пойду? – заскулила Кэти. – Я же не планировала, мне надо хотя бы помыть голову, выпрямить волосы, накраситься и как-то настроиться, с мыслями собраться! Я не могу с бухты-барахты идти гулять. Что я Тиму скажу?

– А Тим никогда тебе не звонил с работы и не говорил, чтобы ты его к ужину не ждала, потому что он идет с коллегами выпить после рабочего дня, или же субботним вечером не заявлял, что его друзья позвали на пинту пива? – удивилась я.

– Ну, да, бывает, но…

– Никаких но! Ты тоже можешь так. Отправь ему смску, сообщи ему, что он должен быть дома вовремя, потому что ты вечером идешь с друзьями выпить, ты ведь взрослая женщина и такой же человек, как и он, а не какая-то засохшая мумия! Разве ты не можешь так сделать? Давай, пошумим сегодня!

– Эээ, ну можно, наверно. Только я не решила, в чем пойду. И девочки мои не знают, что мамы не будет дома. Что если они расстроятся?

– Кэти, поверь мне. Посади их перед теликом, заряди несколько эпизодов «Щенячьего патруля», и они даже не заметят, если ты будешь нагишом бегать вокруг них, жонглируя своими титьками, и уж тем более не заметят, что мамы нет дома. У них есть отец, он сможет за ними присмотреть, не так тщательно, как ты, конечно, и может даже твои детки лягут спать в разномастных пижамках, но уж одну ночь можно поспать не в тех штанишках, большой беды не будет.

– Ну ладно, – неуверенно согласилась Кэти, – все равно как-то странно. Необычно вот так вот идти гулять без того, чтобы готовиться к этому вечеру за две недели. Как-то это ненормально!

– Все норм! – заверила я ее. – До того как у нас появились дети, мы годами только так и делали, а потом убедили себя, что теперь мы рабы своих детей и должны прислуживать им и танцевать перед ними на задних лапках. НО мы ведь не только родители, а еще и живые люди, так что будет полезнее для всех, если время от времени мы будем вспоминать, что мы люди и что мы можем делать что-то для себя просто так, спонтанно, ни с того, ни с сего.

– Точно! – согласилась Кэти. – Верно говоришь, я – за!

– Ура! – обрадовалась я. – Сэм, ты что скажешь?

– Не знаю, – протянул Сэм, – моя любимая голубая рубашка в стирке, и мне как-то нездоровится, и я еще не смотрел последний эпизод «Чужестранки», и вообще, кажется, дождь собирается, и…

– Сэм! – строго одернула я. – Соберись, тряпка, надень другую рубашку и пойдем в паб! Таких левых отмазок никогда в жизни не слышала!

– Просто говорю, как есть. Что ты сразу. Окей, пойду, но с тебя кружка пива за то, что вынуждаешь выходить из нашей зоны комфорта.

– Не вынуждаю, а мотивирую на спонтанность, не надо рамсы путать! А вдруг ты встретишь кого-нибудь, а то, пока ты там в Sainsbury’s закупаешь продукты, кто-нибудь подойдет к тебе с предложением посидеть-выпить, ты же начнешь нудеть: «Ооойййй, ну не знааааю, я так сразу не могу, мне надо принять ванну, выпить чашечку кофе, привыкнуть к мысли!» Считай, что это подготовка.

– Я уже и не надеюсь встретить свою судьбу в Sainsbury’s, – мрачно сказал Сэм. – У всех холостых на вид мужчин в тележках спаржа, артишоки, мидии и дорогое вино. Содержимое моей тележки сплошь рыбные котлеты и замороженные овощи, это их отпугивает.

– Тогда это твой шанс, сегодня ты, может быть, встретишь свою судьбу в пабе. Сидя дома перед телевизором, ты вряд ли кого-то найдешь, и потом, Джейми Фрейзер ни разу не снял свою рубаху в эпизоде на этой неделе, так что пускать слюни там не на что.

– Как ты права! – вздохнул Сэм. – Какой смысл смотреть «Чужестранку», если Джейми там не оголяется?

Потом я набрала Ханну, с ней мы прошли тот же путь убеждений, включая краткое содержание последнего эпизода «Чужестранки» и напоминания, что Чарли по профессии врач, и если что, то он технически более подготовлен, чтобы присмотреть за детьми. В конце концов ее мне тоже удалось убедить, и мы все направились в паб.

Первые полчаса все были мысленно не в пабе, Кэти что-то беспрестанно написывала Тиму, Сэм чувствовал себя толстым не в той рубашке, Ханна названивала Чарли и допытывалась, не забыл ли тот оплатить депозит за ресторан на их свадьбу, и тогда я предложила выпить по коктейлю Гибсон.

– Афигеннннно ты придумала, вытащила нассс! – радовалась поддатая Кэти спустя час.

– Нннада чащщще фстречацца! – не унималась Ханна.

– Лучок отлично идет на закусь! Целоваться-то все равно не с кем! – разошелся вовсю Сэм. – Хотяааа, смотрите какой кадр, у кого-нить жвачка есть?