Подлинное искупление

Я открыл глаза и увидел темно-карие, блестящие от слез глаза Хармони.

— Райдер, — шепнула она.

Ее пальцы перестали гладить мою кожу. Вместо этого она скользнула рукой мне под ладонь и, сцепив наши пальцы, крепко их сжала. Хармони не сказала ни слова, но я понял… она здесь со мной.

Она вместе со мной в моих страданиях.

Мы смотрели друг другу в глаза. Не говоря ни слова, но они и не были нужны. Сейчас слова были бесполезны. Я за всю свою жизнь не чувствовал того покоя, каким наполнило меня это безмолвное прикосновение.

Одно единственное нежное прикосновение прогнало боль… хотя бы на один драгоценный момент.

Внезапно я услышал раздавшийся у двери вздох. В мгновение ока я выпустил руку Хармони и поднялся в сидячее положение. Я повернул голову, чтобы посмотреть, кто вошел ко мне в камеру, и встретился взглядом с Фиби. Она застыла на месте и широко распахнутыми глазами уставилась на проделанную в кирпичной стене дыру.

У нее в руках задрожал таз с водой.

— Фиби, — отстранившись от стены, прошептал я.

У Фиби кровь отлила от лица, но ей удалось взять себя в руки и закрыть дверь камеры. Она опустила глаза и медленно подошла ко мне. Не поднимая головы, она поставила таз на пол. Затем окунула тряпку в воду, взяла мою руку и начала смывать с нее кровь. За всё это время она ни разу не подняла голову.

У меня бешено колотилось сердце. Она видела, как мы с Хармони держались за руки.

Я не мог позволить Фиби рассказать об этом Иуде. Рассказать об этом охранникам. Я не дам им забрать Хармони из соседней камеры. Она нужна мне здесь… Она мне необходима.

Когда Фиби перешла к другой руке, я осторожно взял ее за запястье. Прикосновение было едва ощутимым, но Фиби подскочила так, словно я ударил ее по лицу. Когда она попыталась вырваться, я нахмурился.

Я по-прежнему держал ее за руку.

— Фиби, — тихо произнёс я, скользнув взглядом к двери.

В ней нарастала паника. Я не хотел, чтобы её услышали охранники.

— Фиби, — снова попытался я. — Пожалуйста. Я не причиню тебе вреда.

Похоже, мои слова вернули Фиби из охватившего ее ужаса. По-прежнему не поворачивая головы, она пыталась восстановить дыхание. Я слегка потянул ее за запястье. Она сделалась неподвижной. Меня охватила тревога и растерянность. Фиби была на себя не похожа. Нисколько. Она была натянута, как струна и вздрагивала от каждого моего прикосновения.

Я задумался, что же такого порассказал ей обо мне Иуда, чтобы я мог вызвать в ней такую реакцию. Решив это выяснить, я наклонился вперед и свободной рукой легонько взял ее за подбородок. У Фиби перехватило дыхание. Она напоминала попавшего под свет фар оленя. Я, как можно осторожнее, развернул к себе ее лицо. Поначалу она пыталась сопротивляться, но потом, в конце концов, подчинилась.

Естественно. Как и любая другая женщина в общине.

Я потрясенно распахнул глаза. Всё её лицо было в синяках, на бледной коже виднелись тёмные пятна. На заживающих желтых ушибах обозначились совсем новые раны и ссадины. Фиби не отрывала своих голубых глаз от земли.

— Фиби, посмотри на меня, — велел я.

У нее безвольно поникли плечи, и она взглянула мне в лицо. По ее израненной коже покатились слезы.

— Кто это с тобой сделал?

Фиби снова опустила взгляд, но я повыше приподнял ее подбородок.

— Скажи мне, — настойчиво произнес я.

Фиби закрыла глаза, от волнения у нее задрожала нижняя губа. Снова открыв глаза, она посмотрела прямо на меня.

— Пророк Каин, — тихо сказала она, и у меня внутри всё сжалось.

Я уже открыл было рот, чтобы ее переспросить, действительно ли это сделал мой брат, как вдруг заметил странную интонацию ее голоса — она вовсе не отвечала на мой вопрос… она ко мне обращалась. Фиби давала мне понять, что знает, кто я такой. Она знала о том, что сделал Иуда…

…Она знала.

Я молча кивнул, чтобы не говорить, на случай, если нас слушает Хармони.

На разбитых губах Фиби появилась слабая торжествующая улыбка. Она указала на мои скрытые под слоем крови и грязи татуировки.

— Они только подтвердили мои догадки, но я еще раньше поняла, что он сделал, потому что вы с ним очень разные.

Я оглянулся на проделанную в стене дыру. Потом повернулся к Фиби и прижал к губам палец. Она понимающе кивнула.

— Кто это с тобой сделал? — снова спросил я.

Фиби взяла брошенную тряпку и окунула ее в воду. Смывая с меня грязь, она прошептала:

— Несколько месяцев назад Пророк отстранил меня от обязанностей Священной сестры. (Прим. Священная сестра — см. Глоссарий) Вообще-то, он отстранил от этих обязанностей всех женщин, занимающихся вербовкой за пределами общины. Он собрал нас всех здесь. Теперь мы упражняемся в стрельбе, как и все остальные. Все сосредоточены на предстоящем Вознесении, — она прополоскала от грязи тряпку и поднесла ее к моей груди. — По крайней мере, все в коммуне… но я…

В голосе Фиби ясно читалась боль.


— Ты больше не его супруга?

Фиби покачала головой, сосредоточив внимание на своей работе.

— Сара не пожелала меня там видеть. Пророк исполняет все ее прихоти.

Ее ладонь замерла у меня на коже. Фиби быстро взяла себя в руки и сказала:

— Так что он от меня избавился.

Она глубоко вздохнула.

— В любом случае, я была для него не более чем несерьезным увлечением. Я искусна в соблазнении и в сексе; это все, что я сделала для этой общины. Я уже переросла своё предназначение.

Мне на руку упала ее слеза.

— Из внешнего мира на помощь Пророку приехал один человек. Не знаю, откуда он, но они с братом Лукой все время держатся рядом с Пророком. Этот новый мужчина лысый, очень крепкого телосложения. Когда он тут появился, поговаривали, что он поставляет нам оружие для предстоящей священной войны.

Фиби выпустила из рук тряпку и указала на мои татуировки. Я понял, что она имела в виду. У него тоже были татуировки.

— Хотя они не такие.

«Как твои», — молча закончил я за нее.

— Он… он заинтересовался мной во время одного из обрядов Дани Господней, в котором мне пришлось принять участие, — у Фиби побледнело лицо. — С тех пор он объявил меня своей. Он…

У нее из глаз снова хлынули слезы, и она тяжело задышала. Я потянулся к ней и взял ее за руку. Фиби снова вздрогнула, хотя и знала, что я не представляю никакой угрозы.

— Он хочет, чтобы я делала с ним определенные вещи, которые мне не нравятся. Но Пророк приказал мне оставаться с ним. Он сказал, что этот человек очень важен, просто необходим для предстоящей священной войны. Я не знаю, как его зовут. Он велит мне называть его Мейстер.

Фиби наклонилась ко мне и прошептала:

— Пророк Каин планирует нападение на людей дьявола, — её голубые глаза умоляли меня понять. — Он хочет атаковать их прежде, чем они атакуют нас. Вот почему люди так усердно тренируются. Мы должны обрушить гнев Божий на их врата. Пророку Каину было откровение, что как только повелит Господь, нам необходимо нанести удар. Мы должны быть готовы.

До меня не сразу дошло, что она имела в виду. Пока я пытался постичь смысл ее слов, у меня по спине пробежала тонкая струйка ледяного пота. Когда я всё понял, эта струйка превратилась в чертов водопад.

— Палачи, — прошептал я.

Фиби кивнула головой. Ее рука задрожала.

— Он сказал, что они должны умереть. Все они — и мужчины, и женщины. Никаких поблажек. Он проповедует, что все они грешники и вероотступники. Утверждает, что явленное ему откровение велит нам не оставлять в живых ни одного грешника.

— Он хочет отомстить, — в отчаянье вздохнул я.

Он хотел отомстить им за то, что они забрали у нас окаянных. За нападение на нашу старую общину. За убийство нашего дяди… за каждый грёбаный вздох. Я еще раз прокрутил в памяти то, что сказала Фиби…

«Он сказал, что они должны умереть. Все они — и мужчины, и женщины. Никаких поблажек. Он проповедует, что все они грешники и вероотступники…»

«Как мужчины, так и женщины…»

Он собирался убить и Мэй, Далилу и Магдалину…

— Моя сестра, — почти неслышно произнесла Фиби, и на ее глаза снова навернулись слёзы. — Он убьет ее за бегство из нашего Ордена. За прелюбодеяние со злом. За тех, кого он потерял, когда люди дьявола пришли ее забрать.

Кровь с такой скоростью хлынула по венам, что у меня закружилась голова. Я пытался придумать способ, как этому помешать, чем-то помочь, но не мог. Я был заперт в этой чертовой камере. Я всё время был заперт в этой гребаной камере!

Похоже, Фиби всё поняла по моему лицу.

— Всё безнадежно, да? Его не остановить, — у нее перехватило дыхание. — Моя Ребекка умрет…

— Тебе нужно бежать, — как можно тише сказал я, чтобы не услышала Хармони.

Фиби покачала головой.

— Почему? — спросил я. — Убирайся подальше от этого места. Спасай себя.

Она замялась.

— Мне… мне необходимо кое-кого защитить. И Мейстер, этот мужчина, которому я теперь принадлежу, — она покачала головой. — Он никогда меня не отпустит. Я это чувствую. Он… он мной одержим.

Слезы Фиби потоком бежали по ее щекам.

— Я ужасно его боюсь. Для меня теперь все кончено, — Фиби закончила смывать с меня грязь. — Боюсь, что для всех нас все кончено. С тех пор, как к власти пришел этот Пророк, все изменилось. Уже ничего не вернуть…