Подменыш

Патрис вышел из магазина с полудюжиной пакетов в руках, Аполлон нес сложенный грязный подгузник.

– Вам с Даной пора подумать о детях, – сказал Аполлон, когда они шли по улице.

И пожалел о своих словах в тот самый момент, когда закрыл рот. Такие вещи не следует говорить, и Аполлон это знал. Ведь он сам ненавидел, когда люди на улицах давали ему непрошеные советы о том, как следует ухаживать за Брайаном. Пожилые женщины ругали его за то, что он не накрывает, другие требовали, чтобы он убрал одеялко. Старики объясняли, как качать, кормить малыша или помогать ему срыгивать. Разве он не презирал даже тех, кто давал советы из самых лучших побуждений? А теперь выступил в точности как они. Может быть, когда у тебя появляется ребенок, ты, как пьяница, перестаешь себя контролировать. И не замечаешь, когда перестаешь быть милым человеком и превращаешься в придурка.

– Тут ты прав, – ответил Патрис. – Если у нас не будет ребенка, как я познаю радость, которую испытывает человек, держащий в руке пригоршню дерьма.

Они находились недалеко от Странда, просто им захотелось немного погулять по городу, и они направились туда, не принимая сознательного решения. Девиз магазина звучал так: «Восемнадцать миль книг». Аполлон не мог вспомнить, когда в последний раз нашел здесь что-то стоящее – каждый день стопки книг просматривали тысячи читателей, – но они не могли, оказавшись в центре города, сюда не зайти. Все равно что пренебречь встречей с любимым дядей.

Воздух Манхэттена в начале зимы становится свежим, как спелое яблоко. Пока они шли, Аполлон старался держать Брайана так, чтобы ему в лицо не дул холодный ветер. Он поворачивал Брайана к себе, ребенок смотрел на отца и, быть может, видел кусочек синего неба между домами. Мальчик морщил губы, и его крохотные ноздри раздувались, когда Аполлон и Патрис неспешно шагали в сторону Странда.

Как обычно, они принялись перебирать книги на передвижных тележках, стоявших в передней части магазина. Потрепанные книги в мягкой обложке, «Франкенштейн» и «Джейн Эйр»; старые учебники и сборники кулинарных рецептов. Патрис и Аполлон не искали ничего определенного – просто исполняли ритуал.

– Так что мне пришлось уехать раньше, чем ты вышел из подвала в Ривердейле, – сказал Патрис.

– Тебе следовало заглянуть к нам и попрощаться, – решил подразнить его Аполлон.

Патрис откашлялся и не стал обращать внимания на подначки Аполлона.

– Удалось найти что-то хорошее? – спросил он.

Аполлон прикоснулся носом к затылку Брайана, наклонившись вперед, чтобы прочитать названия на корешках книг, вдохнул запах сына и ответил на вопрос. Нашел ли он что-то хорошее? Книгу, прибыль от продажи которой он хотел бы разделить с Патрисом? Брайан потерся головой о ту часть лица отца, до которой смог дотянуться. Нашел ли он что-то хорошее?

– Нет, – ответил Аполлон. – Ничего хорошего. Полный провал.





Глава 24




Аполлон с Брайаном вернулся домой во второй половине дня и обнаружил, что в квартире темно, как ночью, шторы в гостиной закрыты, а когда он собрался их раздвинуть, обнаружил, что они заколоты английской булавкой. Такая же история в спальне. На кухне кто-то опустил жалюзи. Аполлон нашел Эмму в комнате Брайана, она стояла на короткой лесенке с дрелью в одной руке. Занавески грудой лежали на полу.

Она была настолько поглощена работой, что не слышала, как они вошли. Аполлон, стоя на пороге, молча за ней наблюдал. Брайан не шевелился в сумке-кенгуру, словно и его заворожило необычное зрелище. Эмма поднесла дрель к верхней оконной раме, включила ее и полностью вогнала сверло в дерево. Затем вытащила его, и воздух наполнился пылью.

– Что ты делаешь? – спросил Аполлон.

Эмма повернулась к нему так резко, что едва не упала с лестницы, подняла дрель, как пистолет, и указала ею на Аполлона.

– Как дела на работе? – поинтересовался он.

– Шторы для светомаскировки, – заявила Эмма, повернулась к оконной раме и просверлила второе отверстие.

Шум наконец заставил Брайана зашевелиться. Он не спал, но, по крайней мере, не капризничал.

– Я думал, мы еще не начинаем тренировать сон, – сказал Аполлон.

Эмма спустилась с лестницы, положила дрель на пол и вытащила что-то из коробки, которая скрывалась под грудой занавесок. Снова взобравшись на лестницу, она достала из кармана отвертку и принялась привинчивать раму шторы для затемнения.

– А мы и не начинаем, – сказала она, продолжая заниматься рамой.

– Тогда зачем ты это делаешь? – спросил Аполлон. – И почему занавешены все окна?

– Я нашла отличный форум для мам, – ответила она. – Там написано, что это лучшие шторы для затемнения.

– Сколько они стоили?

Эмма ничего не ответила, молча закончила свое дело и спустилась с лестницы.

– Почему ты положил Брайана на подъездную дорожку?

От удивления Аполлон на мгновение потерял дар речи.

– Я складывал вещи в машину, – сказал он. – И сначала попытался делать это с Брайаном на животе, но мне приходилось слишком низко нагибаться. И он расплакался. Тогда я положил его, всего на несколько минут. А ты откуда знаешь?

– Ты прислал мне проклятую фотографию, – сказала Эмма.

Аполлон от изумления отступил на шаг.

– Я прислал? – переспросил он.


Эмма протянула руку.

– Дай мне твой телефон.

Она быстро просмотрела фотографии, недовольно вздохнула и выключила экран. Потом они вместе отправились на кухню, и Аполлон попросил Эмму показать ему фотографию, которую она получила. Она протянула ему телефон и сказала, что снимка нет.

– Почему ты его стерла? – спросил он, протягивая ей Брайана.

– А разве я говорила, что стерла фотографию? – спросила Эмма. – Зачем мне это делать?

Она села за кухонный стол с Брайаном на руках, подняла кофточку и расстегнула лифчик для кормления. Брайан все проделал безошибочно.

Аполлон открыл холодильник и достал все необходимое, чтобы быстро приготовить обед.

– Иногда ты думаешь, что прислала мне сообщение, но оно остается в черновиках, – сказал он. – Может быть, фотография сохранилась в памяти телефона. Дай-ка я посмотрю.

Эмма едва не вскочила со стула, но вовремя опомнилась. Если бы она не кормила ребенка, она стукнула бы Аполлона по спине.

– Я пытаюсь рассказать тебе, что получила фотографию, которая вызвала у меня тревогу, а ты только и можешь, что обвинять меня в ошибке, – резко сказала она.

Аполлон поставил сковороду на плиту, налил оливкового масла, включил огонь и быстро нарезал луковицу и дольку чеснока. Он проделал это, полностью сосредоточившись на своем занятии и не открывая рта. У него за спиной Эмма ворковала с Брайаном, что-то ласково ему шептала, словно давая понять, что она изо всех сил старается исправить свое настроение.

К тому моменту, когда они сели обедать, им удалось настолько успокоиться, что они смогли еще раз обсудить фотографию. Эмма рассказала, что видела и когда появился снимок, и Аполлон принялся изучать свой телефон с дотошностью детектива. Брайан сидел на полу в детском кресле. Потом Аполлон занялся телефоном Эммы, одновременно одной ногой тихонько покачивая кресло. Мальчик смотрел на льющийся с потолка свет и то и дело закрывал глаза. Теперь, когда он мог заснуть в любой момент, Аполлон и Эмма заговорили шепотом. Затем их слова заглушил шум трубы парового отопления, проходившей за стулом Аполлона. По ночам батареи оживали, и им оставалось надеяться, что к этому времени Брайан будет крепко спать.

– Я собираюсь поставить дверь в детскую Брайана, – сказал Аполлон. Со своего места он видел заднюю комнату, в которой не было двери, когда они въехали в квартиру, и ему требовался повод, чтобы ее установить. – Я схожу к коменданту и выясню, сможет ли он помочь, и заплачу, чтобы он все организовал.

Новые Папы не умели делать серьезный ремонт. Однако могли за него заплатить.

Эмма кивнула и тихо рассмеялась, Аполлон всегда радовался, когда видел ее улыбку.

Они мирно поели, и Брайан заснул. Предложение сделать дверь в комнату Брайана не имело никакого отношения к посланию, которое Эмма получила, но оно оправдывало действие, похожее на решение повесить темные шторы. Укрепляй гнездо.

Пообедав, они аккуратно поставили тарелки в раковину, потом обошли ребенка так, словно это медвежий капкан, на цыпочках покинули кухню, и Аполлон выключил свет. Правильно ли разрешать ребенку спать в детском кресле, которое стоит на полу в кухне? Какой может быть от этого вред? С другой стороны, Брайан родился в остановившемся в тоннеле поезде Линии А. Они отправились в спальню, оставив дверь открытой, чтобы услышать, если Брайан заплачет.

– Это самое большое расстояние, на котором он находился от нас во время сна с того момента, как родился, – сказал Аполлон.

Они забрались в постель, и Эмма повернулась на бок так, чтобы видеть ребенка. Аполлон устроился у нее за спиной и положил руку ей на живот. Потом он поцеловал ее в шею, она повернулась и поцеловала его в ответ. А еще через несколько минут Эмма и Аполлон заснули. Весь клан Кагва погрузился в сон, и тут ожил экран телефона Эммы, пришло новое сообщение. Казалось, в темной квартире открылся один яркий глаз, который через мгновение закрылся снова.





Глава 25




Лилиан пришла раньше, чем рассчитывала. Она собиралась приехать к семи, но оказалась на месте в шесть тридцать. Она позвонила снизу, Аполлон открыл дверь, пытаясь сообразить, как навести порядок в квартире, не убиравшейся три месяца, за три минуты, которые потребуются матери, чтобы подняться наверх. Беспорядок в кухне, в гостиной и спальне. Эмма была в душе, сам Аполлон только что оттуда вышел. Он едва не забыл, где Брайан, пока не вспомнил, что ребенок у него на руках. По крайней мере, его левая рука стала сильнее. И тут звякнул звонок, Аполлон открыл и встретил Лилиан.

Пока Эмма одевалась, Лилиан показала Аполлону свой новый сотовый телефон. Сидевший у нее на коленях Брайан тут же его схватил. Лилиан позволила ему его подержать – вернее попытаться это сделать, – но тут, едва ли не бегом, появилась Эмма и выхватила телефон из рук сына.

– Он еще слишком маленький, – сказал Аполлон.

Эмма протянула телефон Лилиан.

– Мы просто не хотим, чтобы он к нему привык слишком рано.

Лилиан присела на подлокотник дивана.

– Он слишком мал для этой штуки, а я слишком стара. Ты что, мы проведем весь вечер, играя и обнимаясь.

Эмма наклонилась и поцеловала Лилиан в щеку.

– Спасибо, мама.

– Не нужно меня благодарить. Проводить время с внуком для меня настоящий подарок.

Лилиан повернула ребенка, чтобы он оказался к ней лицом. Нравилось ли Аполлону смотреть, как его мать держит его сына? Он не мог выразить свои чувства словами, поэтому взял телефон и быстро сделал пятнадцать снимков.

– Он больше не качает головой, – сказал Аполлон, продолжая держать в руках телефон.

– Я вижу! – ответила Лилиан. – Он становится все сильнее. Но все равно еще похож на черепаху. – Лилиан снова повернула Брайана и поцеловала ребенка шесть или семь раз прямо в слабый подбородок. – Как он спит?

– Говорят, скоро он должен начать спать шесть или семь часов подряд, – сказал Аполлон. – Но я в это поверю, когда смогу сам проспать столько же.