Подсказчик

Постепенно из отдельных пикселей, складывавшихся по порядку на поверхности экрана, подобно мельчайшим пазлам, стало вырисовываться изображение. Но увиденное совершенно не соответствовало ожиданиям сыщиков. Энергия, чуть раньше заполнившая собой все это помещение, в мгновение ока потеряла свой накал, а прежний энтузиазм тут же рассеялся.

Экран был полностью черным.

— Должно быть, сработала система защиты, — предположила Роза. — Она расценила нашу попытку как несанкционированное вторжение.

— Ты скрыла символ? — с тревогой в голосе спросил Борис.

— Ну конечно, я его скрыла! — рассердилась женщина. — Ты что, за дуру меня принимаешь? Наверняка это был код или еще что-нибудь…

— Что-то вроде логина либо пароля? — спросил Горан, хотевший получше во всем разобраться.

— Что-то в этом роде, — рассеянно ответила ему Роза. Но затем добавила: — То, что у нас есть, — это адрес ссылки для прямого подключения. Логин и пароль являются устаревшими механизмами безопасности: они оставляют после себя следы и всегда могут привести к его обладателю. Тот, кто заходит сюда, хочет остаться безымянным.

Милу, не проронившую до сих пор ни слова, эти разговоры сильно раздражали. Она глубоко дышала и сжимала кулаки так, что хрустели пальцы. Девушку что-то явно тревожило, но она не понимала пока, что именно. Горан обернулся к ней на мгновение, словно почувствовал укол от ее взгляда. Мила сделала вид, что не заметила его.

А между тем окружающая атмосфера снова стала накаляться. Борис решил выплеснуть на Розу свое разочарование за эту неудавшуюся попытку:

— Если ты предполагала о существовании возможной преграды для доступа, почему не задействовала процедуру параллельного подключения?

— А почему ты мне этого не подсказал?

— А что из этого следует? — спросил Горан.

— А то, что, когда такая система имеет защиту, доступ к ней невозможен!

— Попробуем подобрать новый код и повторим попытку, — предложила Роза Сара.

— Ты серьезно? Да таких комбинаций может быть миллионы! — с издевкой возразил Борис.

— Иди ты к черту! Хочешь повесить всю вину на меня?

Мила молча наблюдала за этой странной сценой сведения счетов.

— Если у кого-то были какие-либо замечания или советы, то он вполне мог сказать об этом и раньше.

— Едва мы хотим что-то сказать, как ты сразу затыкаешь нам рот!

— Послушай, Борис, отстань от меня! Хотелось бы также обратить твое внимание на то, что…

— Что это?

Вопрос Горана прозвучал как гром с ясного неба. Вопреки ожиданиям Милы в тоне его голоса не слышалось ни тревоги, ни беспокойства. Но вместе с тем он оказывал одинаковое отрезвляющее воздействие на обоих, вынуждая их наконец умолкнуть. Криминолог указывал пальцем на что-то впереди себя. Проследив глазами за его вытянутой рукой, все присутствующие вновь уставились на экран монитора.

Он больше уже не был черным.

В его верхней части, у левой границы, возникла надпись:

«ты здесь?»



— Черт подери! — воскликнул Борис.

— Ну, так что это такое? Кто-нибудь из вас может объяснить? — снова спросил Горан.

Роза снова уселась перед компьютером, протянув руки к клавиатуре.

— Мы вошли, — объявила она.

Остальные придвинулись к ней поближе, чтобы следить за происходящим.

Находившийся под вопросом светящийся индикатор продолжал мигать, словно ожидая ответа. Который еще не поступал.

«это ты?»



— Кто-нибудь может, наконец, объяснить мне, что происходит? — Горан, похоже, терял терпение.

Роза быстро нашла объяснение:

— Это вход.

— Что это?


— Входной порт. Похоже, что мы внутри комплексной системы. А это — диалоговое окно: нечто вроде чата… А на том конце сидит кто-то другой, доктор.

— И он хочет поговорить с нами… — добавил Борис.

— Или с Александром Берманом, — поправила его Мила.

— Тогда чего мы ждем? Давайте отвечать! — отозвался Стерн с явным нетерпением в голосе.

Гавила посмотрел на Бориса: он был специалистом по установлению контакта. Молодой человек кивнул и встал за спиной у Розы, чтобы подсказывать ей реплики.

— Скажи ему, что ты здесь.

Женщина написала:

«да, я здесь».



Через несколько секунд на экране возникла другая фраза:

«ты долго не давал о себе знать я беспокоился».



— Ok, «беспокоился», значит, он мужского пола, — с удовлетворением констатировал Борис. Затем он продиктовал Розе следующий ответ. Но при этом попросил женщину использовать только строчные буквы, так, как это делал ее собеседник. Борис объяснил, что некоторые люди робеют перед заглавными буквами. Поэтому им хочется, чтобы тот, кто находится на другом конце, чувствовал бы себя легко и непринужденно.

«я был очень занят, а как у тебя дела?»

«мне задвали кучу вопросов, но я не скзал ни слова».



Кто-то задавал вопросы? И по какому поводу?

Всем, и в первую очередь Горану, сразу же показалось, что человек, с которым они установили связь, замешан в какой-то темной истории.

— Возможно, его допрашивали в полиции, но не сочли нужным задерживать, — высказала свое предположение Роза.

— А может, у них не было достаточно улик против него, — поддержал свою коллегу Стерн.

В голове полицейских стали вырисовываться очертания фигуры сообщника Бермана. Мила снова подумала о ночном происшествии в мотеле, когда ей показалось, будто кто-то шел за ней по пятам по усыпанной гравием дорожке. Она никому не сказала об этом ни слова, опасаясь, что речь могла идти всего лишь о самовнушении.

Борис решился задать вопрос таинственному собеседнику:

«кто задавал тебе вопросы?»



Молчание.

«они».

«кто они?»



Ответа не было. Борис решил не обращать внимания на это молчание и попытался обойти возникшее затруднение, задав вопрос иного рода:

«что ты им сказал?»

«я расказал им историю о которой ты мне говрил, и это сработало».



Горана заинтересовала не столько неясность этих слов, сколько наличие большого числа грамматических ошибок.

— Вероятно, это некое подобие опознавательного кода, — пояснил он. — Либо он ждет, что и мы будет писать с ошибками. А если мы этого не сделаем, то общение может быть прервано.

— Вы правы. В таком случае начни подражать его языку и продолжи писать с теми же, что и он, ошибками, — подсказал Борис Розе.

Так на экране появилась фраза:

«я преготовил как ты хотел не вижу времени скажи ты когда?»