Похищенная, или Красавица для Чудовища

«Особенно для меня», – с горечью добавила про себя она, вспоминая, как ревела всю ночь после того, как Гален Донеган сделал старшей Беланже официальное предложение.

– Я не совсем точно выразился. Моему отцу Флоранс всегда нравилась, вот он и подумал, что она составит мне хорошую партию, – сквозь зубы процедил Гален, явно придумывая объяснения на ходу.

– А ты взял и так легко согласился… Но я все равно не понимаю, при чем здесь твои сестра и кузина? – заикнулась Мишель снова, даже несмотря на то что глаза Донегана уже напоминали грозовое небо.

Он сам походил на ненастье. Пасмурный промозглый вечер, от которого так и хотелось укрыться возле затопленного камина. Чтобы прогнать бегущие по коже мурашки и перестать вздрагивать от каждого липкого взгляда. Но такой роскоши – спрятаться от Донегана – Мишель не могла себе позволить.

– Хватит об этом, – отрезал он, прервав тем самым тяготивший его разговор. Отвернулся, сосредоточив все свое внимание на бескрайних владениях Донеганов.

Неудовлетворенная результатами беседы Мишель все же не рискнула продолжать расспросы и была вынуждена довольствоваться хотя бы тем, что Гален перестал пожирать ее глазами.

Они расположились под сенью деревьев в небольшой рощице у самой кромки протекавшего вдоль нее ручья. Глухое, тихое место.

«Уединенное», – с ужасом подумала Мишель, глядя вслед удаляющемуся слуге, которому было велено снести к ручью корзину и дожидаться их в коляске на солнцепеке.

Пока хозяин будет наслаждаться обществом своей «гостьи».

И ладно бы только обществом…

Мишель подняла глаза, сделав вид, что рассматривает пышные кроны, листья которых сплетались у них над головами кружевными полотнами. Затем бросила камешек в воду: бульк, и глянцевая поверхность ручья пошла рябью. Отражение росшего на берегу дерева, как будто являвшееся его продолжением, смазалось, разбегаясь кругами.

А потом все снова стало прежним. Как и ее тюремщик, вдруг вспомнивший, что ему вменяется одаривать пленницу назойливым вниманием.

– Я голодна, – нарушила тягостное молчание она и принялась следить за тем, как Гален не спеша достает из плетенки запеченную в винном соусе голубятину, салат из креветок, пирог из сладкого картофеля и столь любимые Мишель пончики бенье в качестве десерта.

Она потянулась за кусочком пирога и почувствовала, как пластины китового уса больно впиваются ей в ребра.

Охнула тихонько и услышала обеспокоенное:

– Все в порядке, Мишель?

– В последний раз все у меня было в порядке, когда я была дома, – огрызнулась мятежница.

Мишель и вправду успела проголодаться и, если бы не тиски корсета, наверняка бы волком набросилась на угощения. А так только откусила от пирога кусочек и подумала, что ее скорее стошнит, чем она потеряет сознание.

Впрочем, может, внезапная дурнота как раз и спасет ее от поползновений Донегана, охладит его пыл.

– Дома ты мечтала обо мне. – На губах Галена появилась так хорошо знакомая плотоядная усмешка.

– Дома я не знала, какой ты на самом деле подлец!

Молодой человек придвинулся ближе, пробежался пальцами от локтя к плечу пленницы, заставляя ее ежиться от каждого прикосновения. Легонько сжал хрупкую руку и опалил дыханием нежную мочку уха.

– Ну, раз уж я подлец, каким ты меня считаешь, не вижу смысла притворяться дальше.

Мишель замерла словно парализованная, не зная, как быть: умолять оставить ее в покое или пытаться сопротивляться. Почему-то казалось, что одного поцелуя Галену будет достаточно, чтобы окончательно потерять рассудок. Ведь здесь нет Аэлин или Катрины, которые бы внезапно нарушили их «идиллию». Звать слугу не имеет смысла. А больше никто не придет ей на помощь.

Эта мысль мелькнула прежде, чем Мишель услышала, как где-то поблизости хрустнула ветка. Почувствовала, как напрягся Донеган, словно животное, уловившее приближение охотника.

Гален резко обернулся и, поморщившись, раздраженно выплюнул:

– Ты что здесь делаешь?

Не обращая внимания на исходящего гневом брата, Кейран опустился на край белой в зеленую клетку скатерти. Подмигнул бунтарке, про себя отмечая, что к ее собственному, такому сладкому запаху примешивается горький запах страха.

– Решил составить вам компанию. Чтобы малышка Мишель без меня не заскучала.

– Малышка Мишель в тебе не нуждалась и не нуждается.

Она сидела, превратившись в сплошной комок нервов, и переводила напряженный взгляд со старшего брата, воздух вокруг которого разве что не искрился от раздражения, на младшего, обманчиво спокойного. Как Арлинское море, безмятежно прекрасное в ясную погоду и смертельно опасное во время шторма.

– Тебе напомнить о предупреждении отца? – пристально посмотрел на брата Кейран. Так и не дождавшись ответа, а получив новую порцию флюидов гнева, зажмурился, хоть солнце, приглушаемое ажурной листвой, здесь светило мягко. – Ну и чем вы тут занимались без меня?

Гален досадливо скрипнул зубами.

– Ты же к О’Фарреллам собирался, – покосилась на младшего Донегана пленница, втайне радуясь его неожиданному появлению.

С ним сердце если и стучало быстрее, то точно не от страха. И настроение, к удивлению Мишель, начало улучшаться. Столь стремительно, что ей вдруг захотелось улыбаться. Что она и сделала, подарив свою улыбку Кейрану и получив в ответ такую же, веселую и заговорщицкую.

На Галена старалась не смотреть, чтобы появившаяся после ненастья радуга не рассыпалась прахом и она не вернулась в тот самый пасмурный день, с которым в ее воображении ассоциировался он и все, что его окружало.

– Собирался. Но потом представил, что придется объясняться с Флоранс и врать ей о том, где потерялся мой брат. Лучше ты сам ей соврешь при встрече. А я не хочу начинать с обмана отношения со своей будущей невесткой.

– Заговариваешься, – выцедил из себя наследник с таким видом, словно от каждого произнесенного слова у него во рту появлялась нестерпимая горечь, и проводил мрачным взглядом накрытую хрустящей салфеткой тарелку.


Кейран с жадностью накинулся на голубятину, вонзился зубами в мясо и пояснил, жуя:

– Не успел позавтракать.

Позже Мишель сама себе удивлялась, вспоминая время, проведенное на берегу ручья: долго не решалась признаться себе в том, что ей понравилось. Понравилось проводить время с Кейраном. Слушать его порой совершенно глупые шуточки, которые он умудрялся рассказывать с таким задором, что не смеяться просто не получалось. Нравилось замечать, как его рука как бы невзначай касается ее кукольной юбки, перебирает складки и снова соскальзывает на скатерть. Нравилось ловить искорки веселья в серо-шоколадных глазах и свое в них отражение.

В конце концов пикник, которого Мишель так боялась, сохранился в памяти приятным воспоминанием. И единственное, о чем она жалела, так это о том, что заставила служанку слишком туго затянуть корсет, тем самым лишив себя возможности наслаждаться вкусной едой в зеленой роще на границе владений Донеганов.

У Галена о том дне остались совершенно другие впечатления. Ему пришлось вновь обуздывать свои чувства, терпеть присутствие брата, порой совершенно невыносимого, и снова играть в джентльмена с девушкой, которой хотелось обладать безраздельно.

Но ему постоянно что-то мешало быть с ней. Несмотря на предостережения отца – оставить Мишель в покое, наследник Блэкстоуна уже всерьез подумывал о том, чтобы увезти Беланже в какое-нибудь глухое место, купить там для нее дом.

Где-нибудь, где ее не найдет никто и никогда. Ни полиция, ни старшие Беланже, ни ее назойливые поклонники. В числе которых незаметно оказался и Кейран. Спрятать этот дом, их убежище, за завесой чар и своего молчания.

Гален задумчиво усмехнулся. Не такая уж это плохая идея. Благо у него имелись кое-какие сбережения…

Возвращалась Мишель в коляске с Галеном. Кейран, не признававший никакого другого аллюра, кроме бешеного галопа, на сей раз изменил своим привычкам и заставлял своего скакуна двигаться спокойно.

Чтобы лишний раз не злить старшего брата, Мишель старалась не смотреть на младшего. Но сама, того не желая и даже не осознавая, продолжала исподволь на него поглядывать. Улыбалась, вспоминая рассказанные Кейраном шутки. Почти все даже с большой натяжкой нельзя было назвать приличными.

И все равно Мишель они нравились. В своих мыслях она уже делилась ими с Флоранс и Серафи и представляла, как те будут краснеть и умолять ее умолкнуть. А скромница Серафи наверняка еще и уши будет затыкать. Или скорее только делать вид, что зажимает их руками, потому что любопытства шестнадцатилетней рабыне было не занимать.

Когда впереди замаячили кованые узоры ворот старого дома, настроение Мишель снова начало портиться. Девушка понуро опустила голову, вспомнив, что она не беззаботная леди на прогулке с двумя обаятельными джентльменами и что провожают они ее не домой. Она – пленница, которую приспичило выгулять двум тюремщикам.

Похищенная игрушка.

– Мистер Гален! Мистер Гален! – Навстречу им бежал босоногий мальчишка в распахнутой на груди рубахе, неряшливо заправленной в явно короткие ему штаны. – Мистер Гален! – выдохнул, поравнявшись с повозкой. Набрал в легкие побольше воздуха и продолжил тараторить: – Мисс Флоранс! Ей худо стало. Так худо, что даже в госпиталь отправили. Прямо ажно от господ О’Фарреллов и послали.

– Флоранс? – Мишель почувствовала, как земля уходит из-под ног. – Что с моей сестрой?!

Мальчишка вытер тыльной стороной ладони с лица пот, дернул худыми плечами и замер, ожидая, что скажут хозяева.

Мишель так и не получила ответа на свой вопрос. Казалось, братья позабыли о ней. Как и об обоюдной неприязни. Оказавшись за воротами усадьбы, передоверили пленницу слугам, даже не побеспокоившись о том, что она сейчас чувствует. Запрыгнули в седла и понеслись по проселочной дороге. За ними шлейфом тянулись клубы пыли и отголоски повторяемого Мишель одного единственного вопроса:

– Что с моей сестрой?!





Глава 13




Мишель не находила себе места. Металась по чердаку, чувствуя, как на нее напирают, давят стены. В сердце слабо тлела надежда, что Флоранс вполне могла притвориться. С сестрицы станется! Поняла, что Галена на барбекю не будет, и решила таким образом привлечь внимание ветреного жениха.

Мишель на ее месте поступила бы именно так. И вот сейчас она упорно себя в этом убеждала. Но что-то глубоко внутри твердило об обратном, лишая ее опоры под ногами и разбивая на осколки ту видимость спокойствия, которой Кейрану за день удалось ее окружить.

Пыталась отвлечься чтением, но любовные метания Каролины, тайно бегавшей на свидания к дикарю лугару, не сумели вытеснить рисуемые воображением страшные картины, и исповедь давнишней хозяйки поместья была отправлена под подушку. А Мишель, плеснув в лицо согревшейся под лучами солнца водой из фарфорового тазика, отправилась бродить по особняку.

Даже страх столкнуться с ненавистным управляющим ее не остановил. Куда страшнее были мысли о сестре, точившие сознание, как вода залежалый камень. От них Мишель хотелось на стенку лезть. Желая хоть немного отвлечься, она искала Аэлин или Катрину. Первую можно было бы ненавязчиво расспросить о помолвке с Кейраном. Просто так, из любопытства и чтобы убить время до возвращения братьев. Второй осторожно задать вопросы, на которые не пожелал отвечать Гален.

Мисс Донеган отыскалась за домом, возилась в своем любимом цветнике и казалась совершенно невозмутимой. Будто ей не было дела до того, что стало с ее будущей родственницей. Однако подойдя ближе, Мишель заметила, как подрагивают садовые ножницы в руках девушки и как неестественно бледно ее лицо. В беседке, увитой зелеными стеблями с только начавшими набухать почками, пленница заметила Адана. Без ружья, в умиротворяющей обстановке розария он не выглядел устрашающим и больше походил на глупого ребенка-переростка, чем на грозного великана, каким ей запомнился с той страшной ночи. Когда была растерзана служанка.

Хоть Донеганы о смерти рабыни старательно умалчивали.

Занятый починкой выцветшей полотняной куртки, показавшейся Мишель безразмерной, мужчина вскинул голову и объявил о появлении гостьи невнятным мычанием, которое лишь смутно напоминало приветствие. А может, он ее вовсе не приветствовал. Мишель так и не поняла этого, сосредоточив все свое внимание на Катрине.

– А, это ты, – угрюмо опустила та руки. И взгляд тоже отвела, не то снова подчеркивая, как ей неприятно общество Галеновой игрушки, не то не решаясь смотреть Мишель в глаза. Как будто чувствовала себя перед ней виноватой. – Думала, Кейран вернулся из госпиталя.

– Можно побыть с тобой? Я там с ума схожу.

Катрина понимающе кивнула.

– Не поможешь? – Присев на корточки, достала из корзины длинные холщовые перчатки и точно такие же, как у нее, садовые ножницы.

– А что надо делать? – Мишель растерянно оглядывала зеленые кусты и укрывавшие землю у ног мисс Донеган срезанные веточки.

– Иди сюда. – Катрина поманила девушку. И пока та натягивала перчатки, объясняла ей, как следует ухаживать за цветами. – Вот, смотри, срезаешь все поломанные и сухие стебли, а также ветки, что растут внутрь. Это нужно, чтобы не загущать куст. Перекрещивающиеся побеги, – указала на нахлестывающиеся друг на друга стебли, – тоже убираем.

– Как бы я их совсем не обкромсала, – пробормотала Мишель. Повинуясь взгляду-приказу, занялась соседним кустом, время от времени поглядывая то на младшую Донеган, то на латавшего куртку Адана. В конце концов не выдержала и, снова решив попытать удачу, поинтересовалась: – Скажи, почему Гален выбрал Флоранс? Она ведь нужна ему, как лошади второе седло.

Мисс Донеган хмыкнула.