Поход

– Ваше высокоблагородие, о чём вы говорите? Какая недостача? По бумагам у нас всё прошло без сучка и без задоринки. Кондуктор Паршин, который у меня склады принимал, тоже не первый год служит. Так что там всё хорошо. Да и как всё учесть-то! Мы там несколько разрушенных пушками складов оприходовать не успели. Так что и морячки довольными остались.

Глядя на возмущенно честную физиономию Будакова, я не выдержал и рассмеялся. За мной рассмеялись Станкевич и Янчис, каптенармус продолжал изображать из себя деву Марию, которую обвинили в потере девственности.

– Ваше высокоблагородие, там для вас и ваших пулемётных расчетов пара колясок подготовлена. Не с пустыми руками к казакам да артиллеристам придёте. Я Алимову, который вторым, а теперь первым расчетом командует, объяснил, что где лежит.

– Спасибо, Иван Фомич, – продолжая улыбаться, поблагодарил я Будакова. – Что же, господа офицеры, Таку проходим быстро и грузимся на баржу, приготовленную для нас, также быстро. Лишние вопросы нам ни к чему. А Будаков прав: что нас ждет в ближайшее время, неизвестно. Запас карман не тянет. Тем более мы его так удачно нашли в камышах. Плохие китайцы бойцы. Столько всего для нашего отряда побросали. И главное, ничего испортиться не успело. Правда, Будаков?

– Так точно, ваше высокоблагородие! Сам удивляюсь, как такое получилось. Будто по нашему списку всё уносили.

Я и офицеры вновь грохнули хохотом. В этот раз к нам присоединился и Будаков.

Переправа через Пэйхо много времени не заняла. После неё произошло разделение отряда. Станкевич повел большинство в расположение девятого стрелкового полка, а я с семью пулемётными расчетами, ординарцем и тремя бойцами обслуживания направился туда, где расположилась пулемётная полубатарея. Один расчет потерял ранеными, ещё четверо стрелков отказались, так как дальнейшую службу пулемётчиками объявил добровольной.

Встреча с капитаном Муравским оказалась доброжелательной. Этот офицер оказался фанатом пулемётов и артиллерии. Общий язык нашли через пару минут общения. Когда зашло солнце, к нам на огонёк заглянули сотник Смоленский и хорунжий Тонких, чья полусотня наконец-то прибыла в Тонгку. Как оказалось, Тонких два года назад вместе с Даном, моим названым братом Петром Даниловым из нашего первого десятка, окончили Иркутское юнкерское училище. Ромка Селивёрстов не особо успешно выпустился из училища в прошлом году, отстав из-за слабой теоретической подготовки от Дана на год. И если Петр уже носил погоны хорунжего, то, судя по письму дядьки Петро Селивёрстова восьмимесячной давности, Лис их пока не получил, довольствуясь подхорунжим. Сообщал об этом дядька с чувством горечи. Какой-то сын писаря обскакал его кровиночку.

Посидели хорошо. Очень в тему пришлись «трофеи» Будакова, выделенные нам. Ужин получился просто замечательным. За чаем, который пили с костра, обсудили наши совместные действия на завтра. Потом где-то с час пообщался с Тонких, узнавая подробности его обучения в родном училище. Вспомнили офицеров-педагогов и прочее, прочее, прочее.

Как оказалось, в училище появилась белая мраморная доска с моей фамилией, как георгиевского кавалера. Узнал и о том, что Дан прославился в училище как зубрила, а Ромка – как сорви-голова. Из-за нескольких проказ его дальнейшая учеба стояла под вопросом, но боевые навыки заставляли командование училища закрывать глаза – первый рубака, первый стрелок, рукопашник, знаток ручного и станкового пулемёта, с помощью которых, включая револьвер и винтовку, мог нарисовать вензель императора на мишени. После проверки постов улеглись спать. Утро вечера мудренее.

Утро началось недобро. Не знаю, где взяли алкоголь бойцы, подозреваю, что из «трофеев» Будакова, но все мои пулемётчики, несколько казаков и подчинённых Муравского оказались с глубокого и жёсткого похмелья. Оставив офицеров разбираться со своими воинами, своим устроил «похороны бутылки», которую изображали носилки с камнями весом больше пуда. Пять кругов, каждый где-то с версту, бегом со сменой носильщиков, копка могилы глубиной два метра, захоронение камней и ещё пять кругов. Бойцы чуть не сдохли, но быстро протрезвели. Я же неплохо размялся после длительного плавания от Одессы до Порт-Артура, когда побегать возможности не было. К сожалению, от дальнейшей экзекуции доблестных стрелков-алкоголиков спас вызов меня и остальных офицеров к генералу Стесселю.

– Господа, сегодня в семь утра до Тонгку с большим трудом смогли добраться несколько казаков из Тяньцзиня, доставив сообщение от полковника Анисимова. – Анатолий Михайлович, топорща усы, обвел взглядом собравшихся в большом зале адмиралтейства Таку офицеров союзных войск.

Грассируя, генерал продолжил на безупречном французском, заставив меня поморщиться, слабовато я знал этот язык, особенно разговорный:

– Экспедиционный отряд полковника Анисимова, состоящий из двенадцатого полка, четырёх орудий выторой батареи Восточно-Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона, квантунской саперной роты и шестой сотни первого верхнеудинского казачьего полка, начиная со второго июня, ведёт постоянные бои в полном окружении. Против них воюют не только ихэтуани, но и регулярные китайские войска при поддержке артиллерии.

По залу прошла волна возмущенного перешептывания, которая быстро затихла. Все офицеры с нетерпением ожидали продолжения доклада генерала Стесселя.

– Господа, отряд полковника Анисимова взял под охрану французскую концессию вдоль южного берега Бэйхэ, английскую концессию и немецкий сеттльмент в Тяньцзине. С учетом тех сил, которые до этого имелись в иностранных миссиях, большего Константин Андреевич обеспечить не может. Под его охраной находится больше четырехсот женщин и детей, а в общей сложности почти две тысячи гражданских лиц… – Стессель сделал паузу, после которой продолжил: – Положение отряда очень тяжёлое. Многочисленные правительственные войска и отряды ихэтуаней укрепились в Старом городе и вдоль реки Пэйхо. Они разрушили железную дорогу, открыли шлюзы, чем вызвали частичное наводнение в Новом городе. Иностранные миссии находятся под круглосуточным артиллерийским обстрелом. По сегодняшний день отбито больше десяти атак противника. Отряд несёт большие потери, в том числе среди гражданского населения. Вот такие плохие новости, господа!

Генерал замолчал, чем воспользовался германский майор, который резко встал и спросил:

– Ваше превосходительство, есть ли какие-либо сведения о десанте адмирала Сеймура?

– Господа, полковник Анисимов сообщает, что по последним данным отряд под командованием вице-адмирала Сеймура находится в окружении восставших где-то между Тяньцзинем и Пекином. Сообщений от него не было.

Генерал-майор Стессель выпрямился и, жестким, твердым голосом чеканя каждую фразу, начал:

– С учетом полученной информации первоочередной задачей считаю соединение с окруженной группировкой полковника Анисимова, деблокирование иностранного квартала в городе Тяньцзине, осажденного китайцами… – чуть глубже вздохнув, Анатолий Михайлович продолжил: – Исходя из имеющихся на настоящий момент сил и средств на станции Тонгку, приказываю направить в Тяньцзинь под общим началом полковника Савицкого соединенный десант, состоящий из четвертой, пятой и части восьмой роты девятого полка, а также сводного пулеметного отряда и казачьей полусотни под началом капитана Генерального штаба Аленина-Зейского.

«Ни хрена себе, вот это да, – мысленно присвистнул я про себя, вставая с места и принимая стойку «смирно», так же как это сделал полноватый кряжистый подполковник лет пятидесяти, с орденом Анны третьей степени и медалью «За покорение ханства Коканд». – Из огня да в полымя! В какой-то разнос пошли, товарищ гвардии подполковник. Но, как говорится, кто на что учился».

Стессель между тем продолжал отдавать приказ.

– Основной задачей десанта, господин полковник, является разведать путь в Тяньцзинь, возможность использования железнодорожного пути, наличие источников питья, проходимость реки Пэйхо, а также наличие сил и средств противника по пути следования. В случае обнаружения превосходящих или подавляющих сил противника и невозможности дальнейшего продвижения приказываю в затяжной бой не вступать, а возвращаться назад. Завтра и послезавтра должны подойти второй и третий эшелоны десанта, тогда будет возможность выдвинуться для деблокирования осады большими силами. Вопросы?

– Никак нет! – дружно рявкнули я и подполковник.





Глава 8. Разведка




– Господа офицеры, прошу высказывать ваши мнения, – произнёс подполковник Савицкий, временно исполняющий обязанности командира девятого Восточно-Сибирского полка и начальник только что созданного десантного отряда.

В течение пары минут Владимир Михайлович, используя карту, кратко и сжато обрисовал офицерам десанта, которых собрал в здании вокзала станции Тонгку, поставленную генерал-майором Стесселем задачу по разведке дороги до Тяньцзиня.

– Итак, по офицерской традиции начнем с младшего по званию. Хорунжий Тонких, что можете сказать? – обратился Савицкий к обер-офицеру третьей сотни верхнеудинцев.

– Господин полковник, если пойдём на поезде, то нашей полусотне необходимы вагоны для лошадей. До Тяньцзиня поболее сорока вёрст будет. Если двинемся конным маршем, и от поезда отстанем, да и толку с уставшими конями от нас не будет, – несколько смущённо произнёс хорунжий, а сотник Смоленский, поддерживая товарища, произнёс:

– Полностью согласен с хорунжим Тонких.

– Что на это можете сказать? – подполковник обратился к незнакомому штабс-капитану, после чего, спохватившись, произнёс: – Господа, прошу прощения. Позвольте представить вам военного инженера капитана Санникова Николая Сергеевича из штаба генерал-майора Стесселя, который вместе со своими сапёрами будет сопровождать нас в этой разведке.

Штабс-капитан, коротко кивнув головой, произнёс:

– Господин полковник, на станции я видел несколько товарных вагонов. Сделаем сходни для лошадей. Надеюсь, господа казаки помогут, – Санников посмотрел на сотника Смоленского и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Также необходимо в состав поезда включить две, а лучше три грузовые платформы со шпалами, рельсами костылями, инструментом. Плюс к этому выделить мне в подчинение хотя бы взвод солдат. У меня, к сожалению, всего восемь саперов. Остальные ушли с отрядом полковника Анисимова.


– Артемий Алексеевич? – подполковник обратился к начальнику штаба полка подполковнику Валевскому.

– Выделим, Владимир Михайлович. Из восьмой роты взвод выделим. Она у нас всё равно неполная. Если что, можно и полностью её задействовать при восстановлении пути. Там в основном новички служат.

– Так и поступим. Ещё что-нибудь, Николай Сергеевич? – поинтересовался Савицкий у военного инженера.

– Никак нет, господин полковник.

– Тогда слушаю вас, господин капитан. – Очередь дошла до меня.

– Господин полковник, разрешите вопрос к капитану Санникову.

– Разрешаю, – несколько удивлённо ответил подполковник.

– Николай Сергеевич, как много на станции грузовых платформ? Мне нужно три.

– Думаю, найдётся, господин капитан.

– Господин полковник, – обратился я уже к начальнику нашего десанта. – Предлагаю перед паровозом, в середине состава и его конце поставить грузовые платформы, которые защитить по периметру мешками с песком высотой в три фута, и за ними разместить пулеметные расчеты. На передней и задней платформе можно также установить по одному орудию прибывшей полубатареи Восточно-Сибирского артиллерийского дивизиона. Насколько знаю со слов капитана Муравского, это четырехфунтовые полевые пушки образца одна тысяча восемьсот семьдесят седьмого года. Думаю, платформы выдержат выстрелы из неё и откат орудия.

– Мысль интересная, господин капитан, – подполковник Савицкий затеребил пальцами правой руки свою разбойничью бороду.

– А вы что скажете, Николай Сергеевич, по этому предложению? – этот вопрос Владимир Михайлович задал штабс-капитану Санникову.

Военный инженер подзавис на несколько секунд, а потом произнёс:

– В наших условиях предложение просто отличное. Надо только выбрать платформы с крепким полом. Возможно, местами его укрепить для орудий. Мешки в высоту три ряда, толщина в мешок – это где-то с аршин песка или глины получится. Винтовочную пулю такая защита должна удержать. Просто, быстро, дешево и эффективно.

– Это разработали в Главном штабе, господин капитан? – поинтересовался Савицкий.

– Можно сказать и так. Я состою в Главном штабе при военно-ученом комитете и работаю над выпусками «Сборника новейших сведений о вооруженных силах европейских и азиатских государств». Изучаю любую информацию по новейшим вооружениям. Если у нас есть время, готов коротко рассказать, откуда появился такой интересный проект.

– Пять минут, Тимофей Васильевич. У нас боевая задача, но, действительно, интересно узнать о таком использовании поездов, – распоряжение Савицкого офицеры поддержали дружным и согласным гулом.

– Я уложусь, господин полковник. Спасибо. Всё новое – это забытое старое, – начал я свой небольшой доклад о бронепоездах. – В архиве военно-ученого комитета первое упоминание о блиндированных поездах, или, как сейчас их называют, бронепоездах относится к одна тысяча восемьсот сорок восьмому году. Австрийская империя стала первой страной, у которой для подавления революционного мятежа внутри страны были использованы вагоны для перевозки войск, которые были бронированы в кавычках по типу сэндвича: дерево – песок – дерево. В этих вагонах были предусмотрены бойницы для ведения огня из ружей. Пушки австрийцы на платформы не устанавливали, и стальной брони на них не было.

– Надо же, больше пятидесяти лет уже прошло, – вслух удивился штабс-капитан Санников. Я же продолжал:

– В одна тысяча восемьсот пятьдесят девятом году блиндированные поезда появляются на вооружении армии Великобритании. Тогда же они впервые для бронирования вагонов использовали сталь. Но первое широкое применение бронепоезда получили во время гражданской войны в США. Полноценными бронепоездами их также нельзя назвать, скорее, это были артиллерийские орудия на железнодорожном ходу. Бронировался в этих поездах лишь вагон с пушкой, а поезд оставался без защиты. Большой проблемой было также то, что пушка в броневагоне не имела систему, останавливающую откат, и орудие при выстреле буквально летало вдоль всего вагона, угрожая безопасности прислуги, да и могло вывалиться из вагона. Несмотря на все эти трудности, такие бронепоезда эффективно использовали как северяне, так и южане.

Сделав паузу на глубокий вздох, успел подумать, что частые доклады по различным вопросам в академии, а потом в комитете сделали из меня неплохого лектора. Вон, с каким интересом офицеры слушают.

– Надо признаться, господа, что русский пытливый ум также задумывался над использованием поездов в военных действиях. Так, ещё в пятьдесят пятом году купец Репин подал Военному ведомству «Проект о движении батарей паровозами на рельсах», а за пятьдесят седьмой год я нашёл в архиве папку военного инженера полковника Лебедева о «Применении железных дорог по защите материка». Оба изобретателя предлагали установить на железнодорожные платформы с частичным бронированием из котельного железа артиллерийские орудия средних и больших калибров.

– И что? – как-то робко поинтересовался хорунжий Тонких.

– Иван Васильевич, вы видели на вооружении российской армии бронепоезда?

– Нет, – смущённо произнёс молодой казачий офицер.

– Вот и я, к сожалению, нет. Резолюций на данных документах не было. А между тем дальнейшее развитие бронепоездов произошло во время франко-прусской войны семидесятого – семьдесят первого годов. Артиллерийские батареи на железнодорожном ходу применяли друг против друга как прусаки, так и французы. Первые просто установили четыре пушки на железнодорожные платформы и пустили эту батарею обстреливать Париж во время его осады. Но французы ответили на это железнодорожным составом из бронированной платформы, вооруженной двумя «митральезами», и двух броневагонов с орудиями. Причем броня вагона и самого поезда местами достигала трёх дюймов. Такой вот железный монстр получился.

– Сколько же он весил? – задумчиво произнёс Санников.

– Сейчас не скажу, точно не вспомню. Но много. Французы столкнулись с проблемой веса. Имеющийся у французов паровоз не располагал мощностью, чтобы передвигать десять запланированных вагонов. Им пришлось ограничиться только тремя. И скорость не превышала двадцати верст в час. Но ужас на прусаков этот монстр наводил изрядный.

Подполковник Савицкий достал часы и откинул на них крышку.

– Господин полковник, ещё пару минут, – попросил я.

– Владимир Михайлович, давайте дадим Тимофею Васильевичу закончить. Где ещё услышишь такую информацию, – поддержал меня начальник штаба подполковник Валевский. – Пять минут роли не сыграют, зато офицеры будут знать, как правильно использовать вооруженные и защищённые платформы.

– Хорошо. Продолжайте, господин капитан.

– Последнюю информацию об использовании бронепоездов я получил из отчета нашего агента с англо-бурской войны, – получив разрешение, продолжил я. – В середине ноября девяносто девятого года англичане для разведки использовали поезд, в котором семимиллиметровыми листами из котельного железа были обиты стандартные вагоны, сам паровоз, а также платформа с орудием. При этом пушка была заключена в башню из того же материала. В верхней части бортов броневагонов этого бронепоезда имеется длинная прорезь для наблюдения, вентиляции помещения и как амбразура для ведения огня из ручного стрелкового оружия. Помимо неё в вагоне еще имеются амбразуры: вдоль бортов посередине и внизу – для ведения огня стрелками с колена и лежа соответственно. Такого железного монстра построили в железнодорожных мастерских фирмы «Натал Райлвейс» – одной из ведущих южноафриканских фирм, занимающейся постройкой блиндированных поездов. Казалось, что буры ничего не смогут сделать против него, но те под предводительством генерала Луиса Боты устроили на бронепоезд засаду. В районе местечка Фрере на повороте, где поезда были вынуждены замедлять ход, буры из укрытий открывают по бронепоезду ураганный огонь из двух полевых орудий и пулеметов Максима. В это же время позади поезда на железнодорожный путь сбрасывают огромный камень. А спереди взрывом повреждают путь.

Офицеры очень внимательно слушали мой рассказ. Даже подполковник Савицкий перестал теребить часы.

– Сориентировавшись в этой ситуации, начальник английского бронепоезда отдает приказ машинистам – дать задний ход. И буквально сразу после того, как паровоз дал задний ход, буры попаданием в башню выводят из строя орудие англичан. Под огнём потомков голландских поселенцев поезд набирает ход и врезается в камень, в результате чего первый броневагон, который стал последним, сходит с рельсов и переворачивается. От мощнейшего удара слетает с путей и каменный валун-ловушка. Бронепоезду удается вырваться из западни. А королевские пехотинцы, находящиеся в перевернувшемся вагоне, те, кто остался в живых, попадают в плен.

Я замолчал, подумав про себя, что среди тех, кто погиб во время этого боя и крушения, оказался молодой корреспондент газеты «Морнинг пост» Уинстон Черчилль. Фото, которые прислал агент, были сделаны молодым Уинстоном, которому уже никогда не стать премьер-министром Великобритании. Вот такие дела! Одна тысяча девятисотый год, но Александр III продолжает править, Пилсудский и Черчилль – мертвы, а Ленин занимается юридической практикой в столице под надзором голубых мундиров. Вот и думай, в каком я мире?!

– И что дальше, Тимофей Васильевич? – заинтересованно произнёс подполковник Валевский.