Поход

«Ого, как есаул выделил приставку штабс, – подумал я. – Видимо, Владимир Иванович и здесь своим потомственным офицерским гонором отметился».

– С вашего разрешения, я вас покину, – штабс-капитан кивнул головой и ушёл к штабной палатке.

– Опыта нет, гонора много. Паркетный шаркун, двумя словами, – тихо произнёс есаул, провожая взглядом Ярона.

– Потомственный дворянин и офицер. Чего вы хотели, Михаил Васильевич? Мне и ещё двум офицерам из «простых» тяжело было общаться с такими вот «потомственными» в Николаевской академии, – тихо проговорил я.

– Это всё понятно. Я тоже из простых. Отец казак, мать бурятка. Всё своим горбом. Путь в Иркутское юнкерское училище, можно сказать, прогрыз. И сотник Семёнов Дмитрий Фролович у меня такой же судьбы. Он на два года раньше тебя закончил училище, а я на семь. А всего у нас в полку шестеро из иркутских юнкеров. Ничего, что на «ты» перешёл?

– А чего бы нам, казакам, наедине политесы разводить?!

– Вот это по-нашему. Я из-за чего подошёл-то ещё, кроме как познакомиться. У меня казаки с утреца немного подуванили сегодня в разъездах. Вечером ждёт хороший ужин. Приглашаю к нам в гости часикам к восьми вечера. Где наш бивак, знаешь?

– Язык до Киева доведёт. Если генерал не даст какого-нибудь поручения, то приду обязательно.

– Тогда не прощаюсь. До вечера, – есаул, козырнув, развернулся кругом и, придерживая шашку, двинулся к казачьей стоянке.

Я же опустился за стол, раздумывая, о чём адмирал может говорить с генералом Стесселем и офицерами его штаба. Чтобы атаковать и очистить Тяньцзинь от китайских войск и боксёров, сил у нас, даже учитывая спасенный десант Сеймура, явно недостаточно. По сведениям, полученным от китайцев-христиан, приходивших в международный лагерь, к войскам генерала Не присоединилось шесть тысяч бойцов под началом генерала Ма, также проявившего себя в японо-китайской войне храбрым и умелым военачальником. И эти войска в своей основе размещались в Восточном арсенале и фортах Тяньцзиня. Эти форты-импани были вооружены орудиями последних типов, скорострельными, с унитарными патронами. По словам миссионеров и знатоков Тяньцзиня, самым опасным фортом был тот, который стоял у выхода канала из реки Пэйхо и с двух сторон омывался водою. Возле него был расположен ямынь вице-короля Чжилийской провинции. Этот форт звали Чёрным.

Кроме войск Не и Ма, ежедневно к Тяньцзиню подходили войска вице-королей Юй Лу, Ли, Хана и Дун Фусяна. По моим прикидкам, общая численность китайских регулярных войск приближалась к двадцати тысячам. Ихэтуаней, которых было примерно столько же, можно было особо в расчет не брать.

«Тяжеловато будет здесь ребятам, – думал я, прикидывая варианты развития боевых действий при таком соотношении сил. – И хотелось бы повоевать, но мне как бы и честь пора знать. Надо к месту назначения отправляться. Да и при штабе торчать ни смысла, ни желания нет. В основном штаб-офицеры смотрят на меня так же, как и в академии – с неприятием и завистью».

Мои размышления были прерваны выходом из палатки вице-адмирала Сеймура. Распрощавшись с генералом Стесселем и офицерами, которые вышли его провожать, Сеймур в сопровождении английских офицеров ушёл. Анатолий Михайлович и остальные офицеры вновь вошли в палатку, а подполковник Илинский, временно исполнявшего дела начальника штаба дивизии, взмахом руки позвал за собой меня и Ярона.

С Илинским мы познакомились шесть лет назад, когда он состоял при Приамурском военном округе в должности старшего адъютанта штаба войск Южно-Уссурийского отдела, а я со своей экспериментальной пулемётной командой на базе конвойной сотни гонял хунхузов по всему Приамурью. Кстати, свой первый орден Станислава третьей степени Сергей Петрович получил за участие в бою по отражению набега большущей банды хунхузов. Я в том бою также поучаствовал. Поэтому с начальником штаба дивизии меня связывало давнее знакомство, что опять же не прибавило любви ко мне со стороны остальных офицеров штаба.

– Господа офицеры, – начал Стессель, дождавшись, когда мы расположимся за столом. – В свете сложившейся обстановки в Пекине, о которой нам сообщил адмирал Сеймур, нам необходимо разработать план по освобождению от китайских войск города Тяньцзиня. Без его захвата, как опорного пункта, мы не сможем выйти на Пекин для освобождения наших дипломатических миссий, находящихся в осаде. Я понимаю всю трудность поставленной задачи, но надо начинать. Какие будут предложения? Начнём с младших по званию.

– Восточный арсенал, – негромко произнёс я, не дождавшись от Ярона каких-либо слов, а пауза затягивалась.





Глава 14. Арсенал




– Что вы сказали, Тимофей Васильевич? – спросил Илинский.

– Я считаю, что в первую очередь необходимо захватить тяньцзиньский Восточный арсенал, что позволит лишить китайские войска запасов оружия, боеприпасов и питания. Северный арсенал Сику нами уже уничтожен. После захвата Восточного китайским генералам будет намного труднее воевать с нами, испытывая трудности со снабжением во всём. Да и нам трофеи не помешают.

– Вам что-то известно об этом арсенале? – спросил уже генерал Стессель.

– Так точно, ваше превосходительство. Успел собрать небольшую информацию. Разрешите доложить?

– Докладывайте.

– Восточный арсенал располагается в двух верстах от нашего лагеря на северо-восток. Его можно охарактеризовать как город-крепость в виде прямоугольника с периметром около шести вёрст. Внутри арсенала расположены всевозможные мастерские, заводы, склады, лаборатории, где изготавливаются оружие, припасы к нему, также осуществляется чеканка китайской медной и серебряной монеты. Как мне удалось установить из достоверных источников, в арсенале есть завод по производству пороха, завод по изготовлению патронов для винтовок Маузера и Манлихера, завод по производству снарядов для новейших орудий. Производство довольно мощное. За год выпускается до десяти миллионов патронов к винтовкам, изготавливается по двадцать тысяч пудов ружейного пороха, снарядного пороха и бурого призматического пороха. На настоящий момент в складах арсенала хранятся огромные запасы патронов и снарядов для орудий разного сорта: обыкновенные сегментные гранаты, фугасные снаряды, шрапнель и картечь. Также в арсенале большие запасы продовольствия. Только риса хранится больше пяти тысяч пудов. Большие запасы консервов, включая нашу русскую тушёнку. Все части арсенала между собою соединены телефоном, телеграфом, и есть даже внутренняя железная дорога, – я перевёл дух и, глубоко вздохнув, продолжил: – Арсенал обнесён по периметру земляным валом трехсаженной высоты с валгангом и бруствером. Вдоль южного фаса идет вязкий ров, наполненный водой, шириною до тридцати сажен, глубиной ориентировочно до пяти футов. Но надо проверять. Имеется четверо ворот, через которые можно войти, взорвав их. Так мы поступили во время штурма северо-западного форта крепости Таку. Гарнизон чуть больше двух тысяч человек, в основном пехота и артиллеристы. Пушек около сорока. Но это сведения из достоверных источников двухнедельной давности. Сейчас, возможно, и пушек больше, и гарнизон значительно усилен. Доклад закончил.

– Неплохо, господин капитан, я бы даже сказал, очень хорошо. И кто эти достоверные источники? – произнёс Стессель.

– Пленённый командир китайского батальона Лю Вей и китаец-христианин, работавший на пороховом заводе. С приходом в Тяньцзинь ихэтуаней вынужден был скрываться, два дня назад пришёл в наш лагерь. Также частично информация получена и перепроверена от эвакуированных и оставшихся в концессиях дипломатических работников, побывавших в арсенале.

– И чем был вызван такой целенаправленный интерес к этому арсеналу, Тимофей Васильевич? – генерал задал вопрос с неподдельной заинтересованностью.

– Ваше превосходительство, во время моей учёбы в Иркутском юнкерском училище и в Николаевской академии мои выпускные работы были посвящены действиям малых групп в тылу противника. Одной из задач таких групп является уничтожение объектов тылового обеспечения вражеской армии. С учетом этого, дойдя то Тяньцзиня, я в первую очередь стал собирать информацию о том, каким образом наш сегодняшний противник снабжается оружием, боеприпасами и питанием. Собирал информацию не только по тяньцзиньскому Восточному арсеналу, но и по Северному арсеналу Сику. Последний, слава богу, уже уничтожен. Ну, а я прикидывал, как можно уничтожить или захватить Восточный арсенал.

– Малочисленной группой? – этот вопрос задал уже подполковник Илинский.

– Повредить арсенал может и один человек, если только придумать, как доставить взрывное устройство на склад снарядов или пороха… – я сделал паузу. – Опыт штурма крепости Таку показал, что китайские солдаты в панике начали разбегаться при взрыве пороховых погребов на захватываемых фортах. Поэтому, если внутри арсенала начнут рваться их склады, думаю, оттуда китайцы разбегутся, как тараканы. Они прекрасно понимают, что хранится в арсенале. Только вот как заставить рваться эти склады, доставив внутрь мины, я пока не придумал.

– Интересно. – Стессель замолчал и, сделав шаг к столу, склонился над картой. – Очень интересно. Это я по поводу захвата арсенала. Уничтожать такие запасы как-то не хочется. Они и нам пригодятся. Поэтому, господа офицеры, давайте думать, каким образом в кратчайшие сроки и с наименьшими потерями войти в этот город-крепость, не дав уничтожить имеющиеся внутри запасы. Тимофей Васильевич, а у вас, может быть, и какая-нибудь схема арсенала имеется?

– Так точно, ваше превосходительство. Со слов источников набросал, условно соблюдая масштаб.

– Если она у вас с собой, доставайте и кладите на стол.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – ответил я и под завистливо-злыми взглядами нескольких штабных офицеров направился к столу, доставая из своей офицерской сумки схему арсенала.

Что же, цель обозначена – захватить арсенал. Теперь осталось только разобраться, какими силами и каким образом будем это осуществлять.


Ближе к вечеру план вчерне был разработан и доведён до командиров подразделений нашей сборной солянки. Штурмовать арсенал решили всеми союзными силами, разделёнными на три колонны.

Основной удар решили наносить с южного фаса арсенала. Как показала рекогносцировка, осуществленная казаками шестой сотни вместе с подполковником Илинским, китайские военачальники, видимо, решили, что ров является непреодолимой преградой, поэтому эту стену охраняли всего пять пушек. Вал был более пологим, чем стена северо-западного форта в Таку, на которую забрались стрелки моего сводного отряда при его штурме. И самое главное, дорога, проходящая между рвом и рекой Пейхо, имела крутой склон к речной поверхности, что позволяло использовать его как укрытие перед началом штурма. Также была предусмотрена атака на ворота южной стены для их подрыва. Полковой каптенармус Будаков сохранил неиспользованные в Таку заряды из динамита. Кроме этого, ночью стрелки двенадцатого полка должны были проверить проходимость рва, и при положительном ответе в девять утра начнётся штурм южной стены арсенала. При отрицательном ответе придётся штурмовать ворота и при этом надеяться, что за ними нет баррикады с орудиями, выставленными на прямую наводку.

Южную стену должна была захватить колонна Анисимова, состоявшая из трёх рот двенадцатого полка, трёх рот десятого полка, роты девятого и четырехсот американцев, германцев и японцев. В усиление им придавались восемь пулемётных расчетов с «мадсенами».

Против западного фаса, вооруженного мощными орудиями, была сформирована колонна Савицкого, состоявшая из четырех рот девятого полка и двух германских рот. Четыре пулемёта Максима под командованием капитана Муравского с фланга должны были поддержать атаку на южную стену арсенала. В бинокль просматривались импани, с крыш которых можно было простреливать верхнюю часть крепостного вала, уже не защищённую бруствером.

Северную стену должны были атаковать английские морские пехотинцы и валлийские стрелки. В резерве против восточной стороны оставались три роты русских стрелков, наши сапёры, казаки и десанты Каульбарса, Чагина, только что вернувшиеся из сеймуровского похода.

Осталось только дождаться утра. Это действие я провёл у верхнеудинцев. Как и обещал есаул Ловцов, ужин для походных условий был выше всяких похвал. Наваристый кулеш, сочные куски обжаренной в специях свинины, рыбные консервы, овощи, свежеиспечённый хлеб. Нашлась и водочка, и коньяк, и различное вино. Посидели хорошо, потом, как водится, попели песни, не забыв исполнить: «Казачью», «Есаула» и «Русское поле».

Утром встал бодрым и довольным. Давно так душевно и по-простому не отдыхал. Если подумать, то почти четыре года назад, когда заезжал в станицу Черняева перед убытием в столицу для поступления в академию. В Санкт-Петербурге отдохнуть душой как-то не получалось. Балы, на которые не часто бывал приглашён, являлись для меня не отдыхом, а тяжёлой работой. Исключение – посещение Мари и Алекса. Внук Александра Второго стал адъютантом у своего дяди, великого князя Сергея Александровича, а ещё у него с Мари появился сынишка, названный в честь дяди. Замечательный такой бутуз.

Все эти мысли пронеслись в голове, когда умывался. При этом воду мне сливал вездесущий Севастьяныч. Завтрак также оказался хорошим. Не знаю как, но сибирского стрелка верхнеудинцы вчера вечером дружно приняли в свой коллектив. И поэтому сегодня я завтракал тем, что мой денщик притащил от казаков. Честно говоря, я уже подумывал о том, чтобы взять его слугой-денщиком на своё содержание. Две недели назад срок сверхсрочной службы стрелка двенадцатого полка Хохлова Михаила Севастьяновича закончился. Он написал ещё рапорт на сверхсрочную службу, но из-за всей этой кутерьмы с восстанием ихэтуаней бумага, видимо, где-то затерялась. Возвращаться стрелку было некуда, вся родня шесть лет назад умерла от холеры. А то, как он исполнял обязанности денщика, мне очень нравилось.

– Севастьяныч, как ты смотришь на то, чтобы поступить ко мне на службу? Десять рублей в месяц, стол и одежду положу, – спросил я денщика, допив чай и поставив кружку на стол.

– Я бы с радостью, ваше высокоблагородие. А может, как-нибудь получится меня к вам прикомандировать? Я бы ещё один сверхсрок, а то и больше отслужил. Не хочется мне на гражданскую службу. Прикипел к форме, к воинскому порядку, – в глазах стрелка я увидел благодарность и надежду.

– После сегодняшнего боя и поговорю, Севастьяныч.

– Благодарю, ваше высокоблагородие. За мою службу не беспокойтесь. Я со всем старанием.

– Знаю, Михаил Севастьянович. Поэтому и предложил.

Закончив разговор с денщиком, я направился к штабной палатке. Времени было полседьмого. До начала штурма оставалось два с половиной часа, если не случилось за ночь чего-либо непредвиденного.

Несмотря на раннее время, генерал Стессель был на месте и уже раздавал приказы и распоряжения. Ночная разведка рва показала, что преодолеть его можно, но с большим трудом. Дно рва было настолько илистым, что один из стрелков потерял сапог. Но это не заставило Анатолия Михайловича изменить разработанный план атаки, подготовка которого продолжалась.

Ровно в девять утра десять наших полевых орудий и одно английское, поставленные под прикрытием насыпи железной дороги, открыли интенсивный огонь по арсеналу. Штурм начался.

Колонна под командованием подполковника Савицкого выдвинулась из лагеря первой, за ней пошел отряд полковника Анисимова. Англичане несколько замешкались, но вскоре и они покинули лагерь.

Авангард Савицкого быстро рассеял разрозненные небольшие группы китайцев, которые попытались перекрыть дорогу вдоль реки, и вскоре вошёл в импани, расположенные вдоль западной стены арсенала. Оттуда раздалась стрельба, усиливающаяся с каждой минутой. Вскоре к винтовочным выстрелам присоединились очереди «максимов».

Бойцы из отряда Анисимова расположились на склоне дороги, прикрывшись от пуль и картечи, густо летящих с южной стены арсенала. Колонна английских морпехов и стрелков застряла в предместье Тяньцзиня, так и не выйдя к северной стене.

– Завязли! Чёрт побери, завязли! – раздражённо произнёс Стессель, опуская на грудь бинокль. – Как дела у Савицкого, вообще не понятно.

«Да! Реалии этого времени. Радиосвязь отсутствует. Все сообщения во время боя через посыльных. И что творится у Савицкого и англичан, не понятно. А стрелки Анисимова начали окапываться. Точнее, небольшие земляные брустверы бойцы перед собой насыпают на краю склона. Кто-то пытается вести огонь по валу, – думал я, рассматривая через бинокль обстановку, сложившуюся перед южной стеной. – Ого, кажется, решились ворота атаковать».

Под стрекот «мадсенов» и разрозненные винтовочные выстрелы группа из пяти стрелков попробовала прорваться к воротам. Грохнула китайская пушка, и с вала открыла огонь пехота противника. Один из стрелков упал, остальные подхватили его и, пригибаясь, бегом вернулись назад, буквально скатившись по склону к реке.

– Капитан Ярон, скачите к нашим артиллеристам. Передайте приказ усилить огонь гранатами, – резко произнёс Анатолий Михайлович.

– Слушаюсь, – произнёс штабс-капитан и бегом направился к коновязи, где расположилось с десяток лошадок, выделенных для штаба из трофеев сотника Смоленского.

– Орешек крепким оказался, господа офицеры. – Стессель окинул твердым взглядом окружающих. – Но мы должны его разгрызть.

Перестрелка длилась уже больше трех часов. Подразделения союзных войск застряли на своих позициях. Посыльный от Савицкого привез сообщение о том, что его отряд смог взять два импаня, уничтожив более полусотни китайцев, но продвинуться дальше не имеет возможность из-за артиллерийского огня с западной стены арсенала. Стрелки Анисимова ещё пару раз пытались прорваться к воротам южной стены, но каждый раз откатывались назад, потеряв трех бойцов убитыми и двоих ранеными. В штурме арсенала наступило шаткое равновесие, и кто-то должен был сделать первый шаг, чтобы его нарушить. И первым его сделали китайцы.

– Ваше превосходительство, разрешите доложить? – весь покрытый пылью, в ставшей колом от пота рубахе, спрыгнув с покрытого пеной коня, ещё подбегая, обратился хорунжий Тонких к генералу.

– Что случилось, хорунжий? – Стессель повернулся к приближающемуся офицеру.

– Ваше превосходительство, – Тонких поймал ладонью сгусток пыли, вырвавшийся изо рта. – Китайская пехота в количестве более двух тысяч человек собралась в предместьях Тяньцзиня и готовится ударить нам в тыл.

– Вот и ответ генералов Не и Ма, господа офицеры. Грамотное решение. Отдадим им должное. Слушай мой приказ…

Что хотел сказать Стессель, так и осталось неизвестным, так как в этот момент в арсенале раздался взрыв ужасающей силы. Вверх взметнулся столб огня и дыма, клубы которого стали формироваться в огромный шар на ножке.

«Ни хрена себе, – подумал я, глядя на эту картину. – Это что же такое рвануло? Даже не могу представить, сколько взорвалось в тротиловом эквиваленте, которого ещё и нет в системе измерений».

Первым опомнился Стессель:

– Капитан Аленин-Зейский, аллюр три креста к полковнику Анисимову с приказом немедленно начать штурм вала. Только сами в бой не лезьте…

Последние слова генерала я услышал уже на бегу к коновязи. Перебросил поводья, мгновение, и я в седле. Подняв коня на дыбы, заставил его развернуться на двух ногах и пустил в галоп, как только передние ноги лошадки коснулись земли. Пижонство, конечно, но так надоело стоять за спиной Стесселя, наблюдая за тем, как другие воюют. Наконец-то в бой, и плевать на запрет.





* * *