Полнолуние

— Лариса, почему ты пришла?

Вовк и дальше сжимал ее плечи, потихоньку оттесняя от входных дверей.

— Я пришла к тебе. Услышала, ты болеешь. Ты болен?

— От кого услышала? Меня ищут? Ты искала меня? Сомов знает?

Вопросы вылетали, будто пули из пулемета. Вместе они даже сложили невидимое ожерелье. Лариса острее, чем еще несколько минут до того, почувствовала: Игоря что-то тревожит. В прошлый раз, несмотря на четкое осознание своего нелегального положения, Вовк таким уж взволнованным и напряженным не выглядел. Освободившись, проговорила, не сводя с него глаз:

— А ты знаешь?

— О чем?

— Сомов. Его уже нет.

Ей показалось или Игорь и правда не до конца воспринял и оценил услышанное?

— Как нет? Куда девался? Уехал? Или… Лара, ты ушла от него? Бросила Сомова?

— Все проще, Игорь. Проще… но и сложнее тоже. Капитан Виктор Сомов погиб. Его убили этой ночью.

До Вовка начало доходить.

— Убили? Кто?

— Будешь смеяться, но подозревают оборотня.

— Кого?

— Оборотня. Хищника. Большого зверя из здешнего леса. Мы же говорили с тобой об этом, я рассказывала еще страшилки от Стефановны…

— Стоп! — Игорь остановил ее резким жестом. — Ты хочешь сказать, твоего Сомова загрыз ночью хищный зверь, которого все вокруг так боятся, что не поминают всуе?

— Да не знаю я, кто его загрыз! — вырвалось у Ларисы, и она уже сама отступила от Игоря. — Какое мне дело! Его нет, понимаешь? Нет! Тебе никто не угрожает напрямую! Кто-то сделал за тебя твою работу!

— Мою работу?

— Ты же собирался убить Сомова? Разве не мы с тобой все это обсуждали здесь, в этом доме? А может… — Лариса сразу понизила голос, говорила заговорщицки: — Слушай, Вовк, это же гениально! Как я раньше не додумалась.

— До чего?

— Спокойно, — сказала она не так ему, как себе. — Я бежала сюда, потому что услышала: ты болен. Ты болен?

— Нет, — выдавил из себя Игорь.

— Итак, отлеживаешься дома. Пересидеть нужно, понимаю. Раньше я подробно рассказала тебе историю проклятия здешних мест. Игорь, слишком быстро все произошло, очень скоро. Я же знаю, жена капитана НКВД… была… то есть жила с ним под одной крышей. Сомов тоже интересовался этими нападениями, загрызенными людьми. Не так, конечно, как шпионами, предателями и врагами народа. Но эти случаи его не оставляли равнодушным. Потому я в курсе, сколько жертв лесного хищника было вокруг. Но между случаями всегда выдерживался временной интервал, пусть небольшой. Игорь, я учитель математики. Умею складывать два и два! Ты решил воспользоваться случаем.

— Каким случаем?

— Спрятать убийство Сомова среди других похожих! Вот черт, я должна была догадаться раньше!

Игорь смерил возбужденную собственной догадкой Ларису странным взглядом, от которого у нее сразу пропало желание продолжать. Запнувшись, глотнула невидимый комок, коснулась при этом груди, спросила осторожно:

— Что? Почему ты так смотришь?

— Оказывается, ты искренне считаешь меня способным перегрызть человеку горло. Пусть это паскудный Сомов, и все же: неужели я так похож на кого-то, кто притворяется оборотнем? Я соврал о своей болезни, потому что мне нужно побыть дома. Есть на то свои причины. Я искренне рад, Лариса, что Сомов получил по заслугам. Он много горя принес тебе, другим людям, мне… Но я его не убивал.

— Я должна поверить?

— Есть смысл врать тебе?

В самом деле, Игорю Волкову сейчас не было никакой нужды выкручиваться перед супругой. Которую ни на миг не считал бывшей и ради которой сбежал из лагеря.

Лариса легонько сжала пальцами виски — внутри, под черепной коробкой, начинали мелко пульсировать, постукивать крошечные молоточки.

— Нет. Ты прав, извини. Сама не знаю, что и почему на меня накатило. Просто все неожиданно. Так бывает, когда загадываешь желание и оно внезапно сбывается. Не веришь, ищешь какую-то подлянку, вселенский заговор. Нужно, чтобы все это улеглось. Я думала, ты уже знаешь. Потому бегала, искала тебя.

— Зря ты это, Лара.

— Сама понимаю.

— Ничего. С кем Юра? В школе?


— Оставила у приятельницы, из местных. Мы вообще перебрались к ней.

— Вот и возвращайся. — Игорь говорил жестко, слова звучали словно приказ. — Сюда больше не ходи. Меня специально не ищи. Потому и в дом не приглашаю, потому что еще задержишься. Не думай, ничего не кончилось. То есть, — тут же поправил себя он, — для Сомова, может, и да. Не для нас с тобой. Переждать главное, не сорваться. Осторожность даже большая, чем была. Согласна?

— Абсолютно. Полная партизанщина.

Теперь уже Игорь обнял ее, порывисто и крепко. Нашел губы. Лариса ответила, хотя неаккуратная борода таки мешала, но то с непривычки. Привыкать придется. Природная маскировка, кто знает: вдруг ей понравится колоться о мужа.

Уходить не хотелось. Охватила полная свобода, будто не было вокруг ничего угрожающего для свободы и жизни. Словно почувствовав это и догадавшись, куда снова может зайти, Вовк отстранил женщину, мягко, но вместе с тем настойчиво.

Шутя повернул к себе спиной.

Шлепнул пониже спины — о, когда-то давно он делал так, Лариса даже забыла.

Прав Игорь: нужно идти. Действительно, все для них только начинается.

Махнула на прощание и пошла. Выйдя за калитку, не оглядывалась. Может, если бы вдруг повернула голову, заметила бы в окне другое лицо.

Чужое.

Незнакомое.

Хищное.

Из хаты молодую женщину провожали недобрым взглядом.





2




Просто так взять себя старший лейтенант Андрей Левченко не мог позволить никому.

Не для того десять лет он притворялся другим человеком. Не для того уцелел на фронте, чтобы тут, среди леса, оказаться на мушке неизвестно у кого. Еще и получить пулю в спину.

Так оценивают ситуацию на войне, когда смерть совсем рядом и ее не избежать. Умирать все равно не хочется. Но еще больше неохота гибнуть, не попытавшись сопротивляться.

Это пролетело быстро. Андрей принял решение и даже оправдывал его для себя, будучи уже в движении.

Посчитал мысленно до десяти, дав возможность невидимому врагу решить: он банкует.

А потом дернулся вправо, сгибая при этом ноги в коленях, наклоняясь и ныряя, выигрывая секунды, выходя из сектора обстрела, стараясь перехватить инициативу.

Шанс был мизерный.

Левченко был обязан им воспользоваться.

Не из-за бесшабашной смелости — рефлексы сработали.

Однако он не учел, что Катерина Липская не будет стоять смирно и смотреть на все это со стороны, терпеливо ожидая, чья наконец возьмет. Как только Андрей выпустил ее из поля зрения, справедливо считая — противник за спиной опаснее, женщина резко подалась вперед, на ходу сбрасывая с плеча противогазную сумку.

Замахнулась. Мотнула.

Удар пришелся Левченко не прямо в голову, а по косой зацепил затылок и плечо. Но этой внезапной атаки с фланга стало достаточно, чтобы помешать дальнейшему движению.

Андрея снова повели рефлексы: он начал разворачиваться к Катерине, стараясь отбиться, но сегодня явно выдался не его день. Неуклюже шагнув, Андрей потерял равновесие на секунду, которой оказалось достаточно.

Противогазная сумка, не тяжелая, но размашистая, ощутимо ударила второй раз. Теперь — по руке, вооруженной пистолетом.

Левченко и при таких раскладах удержал бы оружие. Но Катерина пустила в ход совсем уж неожиданный прием — царапнула ему ногтями по лицу, целясь в глаза. Отмахнувшись, Андрей окончательно потерял контроль над ситуацией, и третьим ударом Липская таки выбила у него ТТ. При этом Левченко и дальше оставался на ногах, забыв на короткое время про угрозу сзади. И она напомнила о себе.

Грохнуло.

Стреляли не прицельно. Нарочно мимо, брали выше головы. Давали понять: следующий выстрел может стать для него последним. И бодаться с двумя, один из которых — женщина, оказавшаяся опаснее тигрицы, Андрею тут действительно не улыбалось. Подняв руки на уровень плеч, выставив их немного вперед, выкрикнул, глядя на рассерженную и запыхавшуюся Липскую:

— Все! Все, слышишь? Стою!

— Катя, железка! — послышалось сзади.

Ловко наклонившись, Катерина подхватила его пистолет, однако отдавать своему сообщнику не торопилась. Наоборот, быстро проверила, действительно ли заряжен. Взяла без страха, давая пленному понять: обращаться с оружием умеет, в случае чего пустит в ход, вряд ли промахнется.