Полуночная буря

– Раньше поднять друг на друга руку боялись, а теперь все паршивое уже случилось! Спасибо Алману Многолетнему! Седовласой крысе, нарушившей клятву. Так что теперь я даже колебаться не буду, если придется перерезать вам горло. Потому не будем ссориться, верно? – Вожак оторвал зубами жесткое мясо и ухмыльнулся. – Иначе…





Фьорд




Солдаты Вольфмана Барлотомея прибыли на рассвете. Их серебряные латы блестели в тусклых лучах утреннего солнца, ветер развевал черные гривы статных лошадей. Никто в Эридане раньше лошадей так близко не видел, да и солдат тоже. Рукояти мечей торчали из ножен, а железные перчатки сжимали поводья. Речные люди с тревогой и восхищением изучали гостей, не представляя, как много суждений и традиций их разделяет.

Атолл встретил гостей пышным пиром, но те от еды отказались. Фьорд с досадой посмотрел на молодого командира с густой светлой шевелюрой и поспешил уйти с главной площади. Кто откажется от совместной трапезы перед дорогой? Только невежа, для которого порядки, принятые в Эридане, недостойны внимания.

Фьорд поднимался по ступеням горного замка, потирая пальцами подбородок. Он не мог прийти в себя после того, как отец рассказал ему об отъезде Эльбы. Не мог смириться с тем, что его сестру выдавали замуж за умирающего наследника-чужака. Все это казалось ужасно несправедливым, но, впрочем, как и всегда, Фьорд не стал спорить с отцом. Раз уж Атолл Полуночный согласился отослать любимую дочь в чужую страну, значит, у него и вправду не было выбора.

И тем не менее Фьорд чувствовал себя гадко. На свете было мало людей, к которым он тянулся. Отец, Рия и даже своенравная Эльба – все они являли собой нечто воистину важное. Но теперь Эльбу изгоняли. К каким последствиям это приведет? Что ждало сестру в замке Станхенга? Каким был Вольфман? А его радеющая мать – леди де Труа? Выживет ли Эльба в совершенно новом мире?

Фьорд боялся, что его безумные подозрения сбудутся и на долю сестры выпадут испытания, из-за которых они больше никогда не увидятся.

Фьорд зашел в покои сестры без стука. Три молодые девушки вились возле Эльбы и поправляли ее голубое платье, юбка которого переливалась серебром, будто чешуя рыбы. Эльба заметила отражение брата в зеркале. Ее глаза излучали обиду, такую же глубокую, как Лазурный океан Калахара.

– Я почти готова, – отрезала она, – можешь не переживать.

– О чем не переживать?

– Ты ведь думаешь, что я сбегу. – Эльба обернулась, взмахнув воздушным подолом, и расправила плечи. – Так вот, бежать мне некуда. Мой дом – больше не мое убежище.

Она опустила голову и подошла к окну. Ей хотелось в последний раз посмотреть на просторы Эридана, на гигантские водопады и горы. Эльба не представляла, как будет жить без грохота бурлящей воды. Она искоса посмотрела на брата, но сил проститься с ним не было. Упрямо сдерживая нахлынувшие слезы, она прошептала:

– Можешь быть счастлив. Мне так больно, как никогда еще не было.

В груди Фьорда бушевал пожар, и он сказал девушкам:

– Оставьте нас.

Они послушно покинули просторные покои. Лишь каменные стены, кровать да широкое окно. Ничего лишнего. Эльбе нравилась свобода.

– Все будет хорошо, – отстраненно пообещал Фьорд.

– Думаешь?

– Отец пытается избежать опасности.

– Он хочет, чтобы ее предотвратила я. – Эльба отвернулась, и ее черные как смоль волосы рассыпались по плечам. Она стиснула пальцы. – Но знаешь, я не удивлена.

– О чем ты?


– О тебе.

Эльба посмотрела на брата пронзительным взглядом, и Фьорд почувствовал, как в груди защемило. Блестящие глаза сестры были полны отчаяния, и он не мог на нее смотреть, не чувствуя себя ужасным предателем.

– Это решение отца. Неужели ты думала, что я буду с ним…

– О, нет, – Эльба вдруг усмехнулась, – о таком даже Пифия не стала бы просить. Мы с тобой прекрасно понимаем, что перечить отцу – не твой конек.

Фьорд оскорблено прищурился.

– В тебе говорит злость.

– Разве? – Девушка повернулась к брату и застыла. Ей нельзя было показывать испуг. Нельзя. Нельзя! Слезы готовы были побежать по щекам, плечи вздрагивали от холодных порывов ветра. Ей хотелось кричать во все горло, но она была слишком гордой. – Нам пора идти.

Эльба накинула тонкую вуаль, которая полностью закрыла ее лицо. «Возможно, вуаль придумали для того, чтобы скрывать слезы», – подумала она и направилась к двери, Фьорд сглотнул колючий ком в горле. Как он мог помочь? Что мог сказать? Он перевел дух и пошел следом за сестрой.

Люди всегда беззащитны пред волей богов. Осталось лишь признать это и найти в себе силы жить по их правилам. Раньше Фьорд думал, что у него получается, но сегодня уверенности в этом не было.

На площади перед горным замком мужчины били в барабаны. Их бой разносился по Эридану, будто раскаты грома. Женщины в тонких одеждах танцевали перед мостом. Они ждали Эльбу, выкрикивая ее имя, растягивая его, словно пленительную песнь. Девушке предстояло пересечь реку, чтобы получить благословение самой старой знахарки Эридана. Раньше ни одна Полуночная не покидала родного дома, и жители волновались, беспокоя и пробуждая недра океана. На поверхности воды появились первые бурлящие гребни, волны бились о берег, словно крича от боли, и Эльба слышала их стон, шагая по деревянному мосту. У нее больше не было сил притворяться, и она плакала вместе с океаном, но сквозь светло-голубую вуаль этого не было видно.

Фьорд шел за сестрой, не поднимая глаз. Он смотрел на подол платья, скользящий змеей за ее ногами, и прерывисто дышал. Почему виски горели, а руки била дрожь? Фьорд прекрасно понимал, что теперь во вражде не было смысла. Эльба займет место рядом с Вольфманом Барлотомеем, а он наконец станет единственным наследником, достойным Эридана. Все складывалось как нельзя лучше! Почему же ему так хотелось прекратить это торжество?

Эльба остановилась перед низкорослой морщинистой женщиной, грудь и бедра которой едва прикрывали две тонкие тряпки. Знахарка потянулась к лицу девушки и улыбнулась, открыв беззубый рот. Она посмотрела в ее глаза.

– Эльба Полуночная, дочь Атолла Полуночного, дочь вождя и Змеиной жрицы. Чему ты научилась и что расскажешь мужу? Какая ты есть и какой рядом с ним будешь? Я уже плохо помню твою мать, но помню тебя, твой первый вдох и первый крик. – У женщины заискрились глаза. Она приподняла вуаль и накинула ее поверх своей головы, и теперь первая красавица Эридана глядела в глаза самой старой женщины Дор-Валхерена. – Боишься?

– Нет.

Знахарка нахмурила морщинистый лоб и вытерла шероховатыми пальцами мокрые дорожки слез на щеках Эльбы. Женские песни не утихали, музыка прорывалась сквозь ткань, сквозь время. Эльба судорожно вдохнула запах океана, а знахарка скривилась.

– Их цель – это наша цель. – Она ударила кулаком по своей ладони. – Ноги, голова и руки. Все это у них есть. Но воля… она здесь, – она ткнула Эльбу в грудь, – будь сердцем.

– Чьим сердцем?

– Сердцем мужчины.

Эльба в недоумении прищурилась, а знахарка с сожалением поджала губы. Ее голос неожиданно стал совсем тихим и хриплым:

– Мы не выбираем тропу. Мы лишь оставляем на ней следы. Иногда приходится ступать по чьим-то следам, потому что по той тропе проходили уже многие. А порой приходится пробивать свой путь. – Женщина обхватила хрупкое лицо девушки ладонями. – Ты будешь первой, Эльба. И даже если ты не хочешь быть сердцем Вольфмана, стань сердцем Вудстоуна.

Эльбу душили рыдания, но она зажмурилась и кивнула. Из ее глаз полились слезы, и знахарка неожиданно тоже заплакала. Она смахнула слезы со своего лица и провела мокрыми пальцами по щекам молодой речной нимфы.

– Я благословляю тебя. – Они посмотрели друг на друга. – Жизнь приходит и уходит, но имена остаются навечно. Пусть имя Эльбы Полуночной странствует по океану столько, сколько дышит народ Калахара.


Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. 
Купить недорого с доставкой можно здесь.