Полуночная роза
Часть 67 из 86 Информация о книге
– У нее непростой характер, – согласилась я, тщательно подбирая слова. – Да она просто злобная старая ведьма! – хихикнула Вайолет, в восторге от собственной смелости. – Почти все свекрови такие. Просто она из другой эпохи, ей трудно привыкнуть к новому. – Анни, у тебя такая добрая душа. Ты добра ко всем, хотя столько всего пережила. Слуги считают тебя святой. Надеюсь, благодаря тебе я стану лучше. Внимательно посмотрев ей в глаза, я поняла, что она говорит совершенно искренне, и еще больше устыдилась своей двойной жизни. Наступил март, зацвел утесник, покрывший пространство перед домом желтым ковром. Дональд, изредка заезжавший к нам по поручениям Вайолет, однажды полушутя пожаловался, что его супруга видит нас чаще, чем он. Я заметила, что когда он плохо отзывается о Вайолет, мне почему-то хочется ее защитить. Прошел еще месяц, и я поняла, что его жена нравится мне больше, чем ему самому. Пока я не знала Вайолет лично и смотрела на нее глазами Дональда, было легче. Теперь я начала задумываться, как долго сможет существовать этот чудовищно лживый треугольник, сторонами которого мы являемся. Однажды утром я получила письмо от Индиры, переданное из Лондона Селиной. Дворец Патна Патна Индия 29 марта 1922 Здравствуй, моя дорогая подруга Анни! Как ты? Где ты? Я рада, что ты хотя бы нашлась. Когда я виделась с Селиной во Франции, она сказала, что всякая связь с тобой утеряна. Почему ты не написала мне? Пожалуйста, напиши мне как можно скорее. Что касается меня, то Варун в Европе, а я сижу в зенане с противнющей Женой номер один. Милая, любимая Анни, приезжай, пожалуйста, повидать меня и моего малыша. Его зовут Кунвар. Я рада, что это мальчик, потому что у Жены номер один – две девочки, а это значит, что когда Варун станет махараджей, мой любимый сыночек превратится в кронпринца. Варун обещал приехать и забрать меня с собой в июне, когда малышу можно будет путешествовать. Мы снимем дом на юге Франции. Надеюсь, ты сможешь к нам приехать? Страшно скучаю по тебе, милая Анни. Целую тысячу раз. Пожалуйста, поскорее напиши мне. Инди. Честно говоря, я не писала Индире, потому что не знала, что ей сказать. Моя подруга и ее муж вращались в тех же кругах, что семейство Астбери, а умение хранить тайны не относилось к числу ее достоинств. Написав ей не слишком искреннее письмо, в котором почти ничего не рассказывала о себе и о своем положении, я с ужасом поняла, что не могу быть откровенной даже с лучшей подругой детства. Вся моя жизнь соткана из лжи. Меня пугала неправильность сложившейся ситуации. С какой стороны ни посмотри, обман, способный нанести тяжелый удар близкому нам обоим человеку, лишал нашу любовь ее внутреннего стержня. Каждый раз, когда кто-то благодарил меня за помощь и распространялся о моей доброте и великодушии, меня пронзало чувство вины. Я не та, за кого себя выдаю – не бедная вдова, которая великодушно помогает людям, отдавая свое время и силы, а бессовестная содержанка, которая родила любовнику незаконного ребенка и продолжает позорную связь под носом у его жены. Той самой женщины, которая считает ее своей подругой… – Что с тобой, Анни? Тебя что-то гнетет, – спросил у меня Дональд, тайком приехавший к нам, когда Вайолет легла вздремнуть после обеда. – Да, я ненавижу себя! – разрыдалась я. – Не расстраивайся, любимая. Как только родится ребенок, Вайолет вернется к прежнему образу жизни. У нее появится куча дел. Она почти наверняка захочет поехать в Нью-Йорк, чтобы показать малыша родственникам, а зимний сезон проведет в Лондоне. Как ни грустно, она скоро забудет, кто ты такая и как тебя зовут. Эти банальности отскакивали от меня как от стенки горох, не затрагивая мою измученную душу. Ничего не добившись, Дональд собрался уходить, а я так и не смогла объяснить ему, что дело не в практической стороне – даже если Вайолет исчезнет из моего поля зрения, это не затронет внутренних движений моей страдающей души. В тот вечер, уложив тебя спать, я впервые серьезно задумалась об отъезде из Девона. Я не буду никого обманывать и смогу с чистой совестью смотреть людям в глаза. Ворочаясь без сна в постели, я вдруг вспомнила, что Вайолет умоляла меня присутствовать при родах. Селина рассказала ей, что я в свое время приняла у нее роды в отсутствие врача. Самое меньшее, что я могу сделать, – выполнить ее просьбу. А потом, когда ребенок родится, приму окончательное решение, как жить дальше. Самое страшное – пение, предупреждающее меня об опасности, становилось с каждым днем громче. Я старалась его не замечать, надеясь, что оно всего лишь отражает мое внутреннее состояние. Последние недели беременности Вайолет стояла страшная июльская жара, и она просила меня приезжать к ней почти каждый день. Мы сидели в прохладной оранжерее, где она распорядилась установить потолочные вентиляторы. – О господи, – сказала Вайолет, посмотрев на свой живот. – Я уже размером с дом. Даже спать не могу, особенно в эту жарищу. – Осталось недолго. – Ты думаешь? Мне кажется, я навсегда останусь беременной. Поможешь мне потом похудеть? Сомневаюсь, что влезу хоть в одно платье. – Знаешь, что лучше всего приведет тебя в форму и принесет пользу ребенку? Надо кормить его самой. – Нет! – с отвращением произнесла Вайолет. – Так делают только в диких африканских племенах. – Я кормила Мо сама, – как ни в чем не бывало призналась я. – Анни, я не хотела тебя обидеть, я имею в виду разные культуры и все такое… – Не волнуйся, я все понимаю. Через несколько дней я заметила, что у Вайолет отекли лодыжки, а перед этим она жаловалась на головную боль. Я посоветовала ей спать с поднятыми ногами. – Да, не повезло ее светлости с погодой, – заметил доктор Трефузис в один из своих визитов. Вайолет настояла, чтобы я дождалась его ухода у нее в гостиной. – Я всегда считал, что августовские роды – самые тяжелые, хотя в вашей стране, наверное, круглый год такая жара. Не ответив на это замечание, я сказала: – Она уже несколько дней жалуется на головную боль. Вас это не беспокоит, доктор? – Не особенно, – заявил он, укладывая в сумку стетоскоп. – Я проводил пальпацию плода и слушал сердце. Все в порядке. Ее светлости осталось продержаться три недели. Будем надеяться, что ребенок появится на свет не позже этого срока. Или вы дадите ей какое-то снадобье, чтобы ускорить процесс? – предложил он. – На данной стадии я бы не стала мешать природе. Дети появляются на свет, когда они готовы. – Я думал, вы умеете помогать природе, – многозначительно сказал доктор. – Так или иначе, я заеду ее проведать завтра утром. – Конечно. Он натянуто улыбнулся и вышел, а я вернулась к Вайолет. Она взяла меня за руку. – Анни, голова просто раскалывается, и тошнит. Можешь дать мне какое-нибудь лекарство? Она побледнела. А я вдруг вновь услышала пение, очень громкое и отчетливое. – Разве что холодную повязку на лоб и что-нибудь безвредное от тошноты. Постарайся уснуть. – Посидишь со мной? Мне очень плохо, Анни. – Конечно, посижу. Когда она наконец забылась беспокойным сном, я осторожно высвободила руку и вышла из комнаты. – Как она? – спросил Дональд, встретивший меня у подножия лестницы. – Что-то не очень. Сейчас она уснула, а я съезжу домой и подумаю, чем ей помочь. – Доктор говорит, ничего страшного. А ты как считаешь, Анни? Я не стала говорить Дональду, что сталкивалась с похожими симптомами и они не сулят ничего хорошего. Дома я нарвала мяты и сделала отвар из фенхеля, куркумы и кориандра, который помогает при отеках, а затем вернулась к Тилли попросить, чтобы она присмотрела за тобой, Мо. Я даже оставила ей смену одежды на случай, если задержусь. – Ее светлость занемогла? – спросила Тилли. – Да, сегодня ей что-то нехорошо. – Она всегда была такая нежная, – заметила Тилли. – Оставайтесь с ней, сколько понадобится, Анни. Если что, я уложу Мо спать вместе с Мейбл. – Спасибо. Вайолет стало еще хуже. У нее невыносимо болела голова, и она жаловалась на тошноту. Я с трудом уговорила ее выпить мятный чай и приложила ко лбу салфетку, смоченную лавандовой водой. Температура была нормальная, а пульс – учащенный. Я решила, что если ей не станет легче в течение часа, то пошлю за доктором Трефузисом. В конце концов она уснула и спокойно проспала два или три часа. Все это время я сидела рядом. В дверь заглянул Дональд. – Как она? – Спит. Посмотрим, что будет, когда проснется. – Понятно. – Он улыбнулся и посмотрел на меня с такой благодарностью, что мои глаза наполнились слезами. Я не могла представить, каково ему видеть нас вместе. – Позовешь меня, если что-то понадобится? – Да, обязательно. Незадолго до полуночи Вайолет внезапно проснулась, схватилась за живот и вскрикнула. Я раскрыла ее и попросила показать, где болит. – Весь живот как будто обручем стянуло… – попыталась объяснить она и вновь скорчилась от боли.