Порядковый номер жертвы

– Абсолютно уверен! – ответил майор Шамов. – Наверняка он был где-то рядом и наблюдал. Теперь он знает, что мы разгадали его план. И, конечно, предпримет какие-то шаги, чтобы нам не попасться. Возможно, даже изменит свой план. Хотя…

После этих слов Сергей Иванович остановился посередине кабинета и задумался. Конечно, Подражателю было бы разумно прервать точное хронологическое следование временно́й цепочке имитаций преступлений «знаменитых» маньяков. Имитировать, к примеру, сначала преступление Ховринского маньяка, орудовавшего в начале двухтысячных годов, а потом повторить одно из преступлений Охотника за младенцами, совершаемых этим выродком в семьдесят седьмом году. Или же после подражания Ховринскому маньяку сымитировать злодеяния Режиссера, насиловавшего и убивавшего девочек-подростков в Москве в конце восьмидесятых – начале девяностых годов. Но чутье подсказывало Шамову, что Подражатель в угоду собственной безопасности не станет менять свой первоначальный план и будет продолжать придерживаться хронологического порядка преступлений московских серийников. Он педант и будет придерживаться начатого. Просто станет в разы осторожнее и будет действовать повнимательнее. А иначе вся его задумка затмить известных московских маньяков попросту смажется и утратит прежнюю грандиозность. А потеря даже толики своего величия совершенно неприемлема для Подражателя. Ведь он такой – один. Он – особенный. Ни на кого не похожий. Ему важно, чтобы именно так о нем думали все.

– Хотя… Что? – вопрос Анатолия Колесова вывел Сергея Ивановича из задумчивости.

– А по времени следующим за Люберецким маньяком идет Охотник за младенцами? Этот, как его, Бирюков, кажется? – вопросом на вопрос ответил майор юстиции Шамов.

– Правильно, товарищ майор, – подтвердил Колесов.

– И что у тебя есть на него? Только поподробнее…

Лейтенант Колесов пошуршал лежащими на столе бумагами и выбрал два листка:

– Бирюков Анатолий Николаевич, тридцать девятого года рождения. Уроженец подмосковного города Чехов, работал слесарем одного из областных московских стройуправлений. Женат. Имел то ли сына шести лет, то ли двух дочерей-дошкольниц… Сам Бирюков – сын генерал-майора, комдива, получившего Героя Советского Союза за оборону Сталинграда. Непиофил… – Анатолий чуть помолчал, ожидая вопроса, поскольку Сергей Иванович поднял голову. Но вопроса не последовало. И лейтенант Колесов продолжил: – То есть человек с редким психическим отклонением, испытывающий сексуальное влечение к младенцам…

– Каких только уродов нет, – высказался майор.

– Все так… Сидел в первой половине семидесятых за кражу коляски, в которой был ребенок. Это был первый звоночек. А первое убийство было совершено Бирюковым в начале сентября тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Причем в центре района Щукино, на улице Маршала Бирюзова. Мать крохотной девочки Елена Денищук на минутку зашла в молочный магазин, оставив коляску у входа. А когда вышла – коляски уже не было. Запаниковала, естественно. Стали собираться люди, и через пару минут подоспела полиция. Они сказали мамаше, что коляску, скорее всего, угнали, и это, мол, не первый случай. Особенно, мол, котируются коляски немецкого и финского производства. Но вот чтобы с ребенком… Полицейские и добровольные помощники стали искать коляску по дворам и нашли ее в каких-то кустах. Пустую… А потом через какое-то время управдом дома номер двадцать два по улице Бирюзова при обходе подъездов на одной из лестничных клеток нашла еще живого грудного ребенка, едва ли не пополам разрубленного ударом ножа. Управдом вызвала «неотложку» и полицию. Но до больницы ребенка довезти не успели… Под подозрение попала соседская дурочка Анжела, поскольку тогда в голове у людей не укладывалось, что психически здоровый человек может ни за что ни про что убить ребенка. Да и происшествий таких в полицейской практике попросту не было. Но другой случай отвел подозрения от Анжелы. А случилось вот что… Мама Юли Ананьевой на минуточку зашла в «Детский мир» на проспекте Мира посмотреть, не выбросили ли на продажу какой-либо дефицитный товар. Коляску же с ребенком оставила у дверей. И когда вышла – ни ребенка, ни коляски. Одежда ребенка, а потом и пустая коляска были обнаружены за гаражами на Большой Садовой. В поисках ребенка полицейские прочесали подъезды и подвалы всех близлежащих домов, осмотрели канализационные люки, останавливали на улицах прохожих с большими баулами и чемоданами. Безрезультатно… Юлю нашли через неделю на одной из свалок Московской области. Медицинское заключение гласило, что смерть трехмесячного ребенка наступила от тяжелой черепно-мозговой травмы, несовместимой с жизнью. И еще у ребенка имелись внутренние повреждения и разрывы, доказывающие, что над девочкой… надругались… По заключению экспертов, на свалку младенец попал из мусорного бака на Большой Садовой. Потом в течение второй половины сентября – первой половины октября Охотник за младенцами, как окрестили его жители столицы и полицейские, похитил и убил еще троих младенцев, среди которых был и мальчик возрастом около полугода. Все трое умерли от последствий изнасилования. Тут началось: сотни и сотни полицейских в форме и в штатском были направлены патрулировать улицы Москвы. Это не считая членов добровольных дружин, – добавил лейтенант со значением. – И так день за днем… Полицейские и дружинники останавливали мужчин с детскими колясками, иных подозрительных прохожих, проверяли их поклажу и документы. Однажды это заметил маньяк и решил действовать вне Москвы, выбрав городок Чехов недалеко от столицы, поскольку сам был оттуда родом… – Колесов остановился и посмотрел на Шамова. Его взгляд спрашивал: надо ли про город Чехов, если Подражатель имитирует преступления, совершенные только в Москве? Но Сергей Иванович молчал. Это означало одно: продолжай, мол, лейтенант, дальше. И лейтенант продолжил: – Двадцать первого октября вечером у продуктового магазина из коляски был похищен ребенок. Вышедшая с покупками Валентина Мамохина, увидев, что коляска пуста, стала метаться и опрашивать людей у магазина. Нашлись свидетели, что видели мужчину с ребенком на руках, который только что свернул за угол. Мамохина вместе с добровольными помощниками побежала за ним. Тот, увидев, что за ним погоня, тоже побежал. Когда его стали нагонять, бросил ребенка и скрылся за домами. Таким образом, девочка Наташа Мамохина осталась жива. Вызвали полицию с собакой. Собака след не взяла, поиски по дворам и подъездам ничего не дали, зато нашлись свидетели, которые видели Охотника за младенцами в лицо. Был составлен фоторобот. В нем служащие одного из строительных управлений опознали своего работника, на которого никогда не было никаких нареканий. Но пойман маньяк был совершенно случайно и не полицией. Валентина Мамохина увидела его в том же самом магазине, у дверей которого она несколько дней назад так опрометчиво оставила коляску с ребенком. Узнала его по фотороботу. Мужчина спокойно бродил по торговому залу, очевидно, высматривая очередную жертву. Тогда Мамохина обратилась к прохожим мужчинам с просьбой его задержать. Жители городка были наслышаны о похищении ребенка, и когда мужчина выходил из магазина, заломали ему руки и отвели в полицию. Почти год длилось следствие. Он был признан вменяемым и впоследствии по решению Верховного Суда расстрелян…

Колесов закончил и поднял взор на Шамова. Тот, помолчав немного, произнес:

– Итак, вырисовывается примерно такая картина…. Мы имеем два предполагаемых места нового преступления Подражателя. Первое, это улица Маршала Бирюзова, где в советские времена был молочный магазин, и второе, проспект Мира, где когда-то стоял магазин «Детский мир». Тебе, лейтенант, надо узнать, нет ли сейчас на проспекте Мира магазина с товарами для детей.

– Уже, – не без нотки самодовольства ответил Анатолий Колесов, на что Сергей Иванович удовлетворенно кивнул. – На проспекте Мира сегодня имеется несколько магазинов с товарами для детей. Это «Кенгуру», «Все для малышей», еще какой-то с товарами для детей и мам. Но магазин с названием «Детский мир» – единственный. Это супермаркет «Детский мир» Торгового центра «Алексеевский», дом сто двадцать два.

– Скорее всего, Подражатель попытается похитить ребенка именно там, – заключил майор Шамов. – Но нельзя исключать и улицу Бирюзова, – добавил Сергей Иванович. – Правда, нынче детей в колясках у входов в магазины не оставляют, однако рисковать мы не можем. Значит, на обеих улицах надо выставить посты оперативников. Допустить чудовищное убийство, гибель грудного ребенка, мы не имеем права… Ни при каких обстоятельствах!

– Неужели Подражатель пойдет на похищение грудного младенца и изнасилование его? Он же не конченый псих, – лейтенант Колесов раздумчиво и аккуратно стал складывать в стопочку бумаги на своем столе.

– Конченый, – не согласился со своим помощником старший следователь-криминалист Следственного управления майор Шамов. – Или ты еще не понял, с кем мы имеем дело?

– Ну тогда вам, Сергей Иванович, надо снова идти к полковнику Лебешеву и просить людей, – изрек лейтенант Колесов.

– Да. Никуда не денешься, – кивнул Шамов и вышел из кабинета.





* * *


Несколько дней патрулирования по улице Маршала Бирюзова и проспекту Мира ничего не выявило: первая декада сентября была облачной и дождливой, и мамаши с грудными детьми предпочитали сидеть дома или, не покидая двора, на час-полтора выходить на улицу, чтобы все же дать подышать своему чаду свежим воздухом.

С десятого числа погода вроде бы как наладилась, и молодых мамаш и бабушек с колясками на улицах поприбавилось. Оперативники, получив приказ Шамова «смотреть в оба», приглядывались к прохожим, сличая их лица с портретом на фотороботе.

Понедельник восемнадцатого сентября выдался теплым и солнечным. Легкие облачка, время от времени появляющиеся на небе, отнюдь не портили общей картины дня. Теплый южный ветерок, обдувая лица прохожих, усиливал впечатление, что вернулось лето. Пусть и ненадолго. Мужчины ходили по улицам в рубашках с короткими рукавами, женщины также вернулись к своим летним нарядам.

Юрий Мальцев, мужчина тридцати двух лет, ничего не имел против, чтобы прогуляться вместе с женой и ребенком до «Детского мира» на проспекте Мира, благо, что жили они неподалеку. По случаю наступления осеннего времени Анна Мальцева хотела купить теплый костюмчик для их четырехмесячной дочки Машеньки и вообще посмотреть, что в «Детском мире» «дают», поскольку летом магазин обилием ассортимента покупателей не шибко баловал. Юрий частенько гулял вместе с Аней и Машенькой, конечно, когда выпадала возможность: Аня не любила ходить по магазинам с коляской, и Юра вместе со спящей Машенькой поджидали ее у входа. Вот и сегодня Аня упорхнула в «Детский мир», оставив дочку с мужем.

– Только, пожалуйста, недолго, – только и успел сказать Юра уже в спину убегающей Ани. Та, не оглядываясь, кивнула.

Про «недолго» было сказано без всякой надежды. Ибо женщины, даже если идут в магазин за чем-то конкретным, никогда не упускают возможность оглядеть все остальное. Зачем, спрашивается, заходить в обувной отдел или отдел игрушек, если целью является приобретение костюма? Задайте этот вопрос женщине, и вы не получите на него никакого вразумительного ответа. Или ответ будет расплывчато-неопределенный:

– Надо! На всякий случай, мало ли…

«Но зачем? – захотите вы снова задать вопрос. – Ведь ни игрушек, ни обуви нам покупать не нужно?»

И не зададите. Поскольку и так все ясно: женщина – существо таинственное и непостижимое…

Первые четверть часа ожидания пролетели быстро. Поскольку Юра за столь короткий период времени и не ожидал возвращения жены. Ну полистал журнал, просмотрел газету, вот оно и вышло.

Вторые четверть часа шли медленнее. Юра стоял у коляски, время от времени заглядывая в нее и покачивая. Машенька, слава богу, спала, иначе пришлось бы вынимать ее из коляски и брать на руки.

Когда прошло минут сорок, Юра Мальцев достал из нагрудного кармана своей клетчатой рубашки пачку сигарет и зажигалку, закурил и отошел на пару шагов в сторону от коляски, чтобы на нее не попадал дым от сигареты. Человеком Юрий Мальцев был воспитанным и культурным, поэтому, докурив сигарету, он пошел выбрасывать ее в урну, стоящую у самых дверей магазина. А когда вернулся к коляске, то обомлел и едва удержался на ногах: Машеньки в коляске не было!

А потом он услышал дикий крик, исполненный ужаса. И увидел двоих мужчин, пробежавших мимо него. Когда крик прекратился, Мальцев понял, что это кричал он сам. Не отдавая себе отчета, он побежал за двумя мужчинами и увидел, что бегут они за парнем в темно-синем спортивном костюме с капюшоном, который прижимал к себе какой-то большой сверток. Но нет, это был вовсе не сверток. Это была его дочурка, Машенька…

Юра припустил что было мочи. Наверное, так быстро он никогда не бегал. Даже в институте, когда сдавал зачет по физкультуре. Мальцев быстро нагнал двоих мужчин, что первыми побежали за парнем, и прямо перед собой, метрах в двадцати пяти, увидел этого парня. Тот бежал, не оглядываясь, прижимая к себе Машу.

Двадцать метров, пятнадцать, десять, восемь…

Парень оглянулся, и Юрий увидел нижнюю часть его лица. Верхняя часть, включая глаза, была скрыта накинутым на голову капюшоном. Показалось или нет, что парень скалится в ехидной улыбке?


– Сто-ой! – закричал Юра и вытянул вперед руки.

Парень пробежал еще с десяток метров, потом, чуть замедлив бег, сунул в руки первого попавшегося навстречу прохожего Машу и резко свернул на Маломосковскую…





* * *


Кирилл Матвеевич Чемоданов, только-только перешагнувший пенсионный возраст, вышел из кафе «Кобулети» в приподнятом расположении духа. Ведь он только что откушал на открытой веранде кафе великолепный кавказский шашлык и хачапури по-аджарски в виде лодочки, запив блюда большим стаканом клюквенного морса.

Славно!

Приготовлено все было вкусно, очень даже по-домашнему, отчего у любого нормального гражданина обычно и происходит подъем настроения. Мурлыча себе под нос вдруг пришедшую на ум песенку мушкетеров из советского фильма «Д’Артаньян и три мушкетера» – «Пора-пора-порадуемся на своем веку-у красавице и ку-убку, счастли-ивому клинку-у…» – Кирилл Матвеевич медленно пошел пешочком по проспекту, провожая заинтересованным взглядом молодых женщин, по-летнему одетых. Сам Чемоданов никогда не был женат, но это вовсе не значило, что у него никогда не было женщин. Напротив, их было в его жизни весьма значительное количество. Правда, к настоящему времени все они куда-то подевались, но это уже не сильно расстраивало Кирилла Матвеевича, поскольку в жизни имелись и прочие радости. К примеру, вовремя и вкусно поесть.

Будучи убежденным холостяком, Кирилл Матвеевич Чемоданов обычно готовил себе сам, и это у него очень хорошо получалось, но сегодня принесли первую пенсию, и он решил отметить это дело: шикануть, отобедав в кафе-ресторане, благо, находилось оно совсем недалеко от его дома.

Приятно было, когда в каком-нибудь присутственном месте, скажем, в районном управлении пенсионного фонда или отделе социальной защиты, произносили его фамилию. А ведь раньше он ее стеснялся. То, что его в садике и школе дразнили Чемоданом, – это еще куда ни шло. Беда заключалась в том, что фамилия была какой-то несуразной, что ли. И длинной. То ли дело Иванов или Петров, на худой конец Васечкин. У одноклассника Кирилла Сашки, с которым Чемоданов сидел за одной партой до пятого класса, и то фамилия была лучше: Пяткин. А у другого его приятеля фамилия была Бабкин. Вполне денежная… Но когда, учась уже в старших классах, Кирилл вдруг узнал, что фамилию Чемодановы носил старинный русский дворянский род, то вначале даже как-то растерялся, а затем возгордился. Особенно после того, как узнал от своей бабки, что его прадед был надворным советником, а род свой они ведут от Федора Ивановича Чемоданова, саратовского воеводы при государе Михаиле Федоровиче.

Кирилл Матвеевич любил осень. Как он считал, это было самое благородное, спокойное и умиротворенное время года, конечно, с затаенной грустинкой и своей философией, печальной и чуть тревожной. Размышляя где-то в таком направлении и предаваясь приятным воспоминаниям – а осень к таковым располагает, – Кирилл Матвеевич остановился у светофора, перешел через перекресток, сделал с десяток шагов и тут в него едва не воткнулся бегущий навстречу парень в спортивном костюме с башлыком. Чемоданов хотел было вытянуть вперед руки, чтобы защититься от столкновения, и ощутил, что в них что-то вложили. А парень тем временем свернул на Маломосковскую и припустил бегом еще пуще прежнего.

Ребенок…

В руках у Кирилла Матвеевича шевельнулся ребенок. На крохотной головке розовая шапочка. Девочка… Несколько мгновений он ошарашенно смотрел на нее, ничего не понимая. А девочка взирала на него сонными заинтересованными глазками и намеревалась вот-вот заплакать. Ее губки обиженно сжались, затем вдруг разомкнулись в беззащитную беззубую улыбку. Чемоданов, не зная, как вести себя с таким маленьким ребенком, прижал его к груди и стал покачивать. Внутри что-то шевельнулось, такое, непонятно-щемящее, и ему вдруг стало жалко себя…

– Отдайте!

Запыхавшийся молодой мужчина протянул к девочке руки, но Чемоданов еще крепче прижал девочку к себе.

– Отдайте, я отец, – произнес мужчина в клетчатой рубашке без рукавов и взялся за девочку. – Да отдайте же наконец, – с силой оторвал он ребенка от груди Кирилла Матвеевича и прижал к себе, убаюкивая.

– Агу-у, – выговорила девочка.

– Разговаривает, – произнес Чемоданов.

– Жива? – отрывисто спросил один из двоих мужчин – круглолицый, с короткими русыми волосами, – гнавшихся за парнем в спортивном костюме с башлыком. Второй мужчина, не сбавляя скорости, побежал дальше.

– Да, – быстро ответил Юра, заглядывая в лицо дочери.

– Слава богу, – констатировал оперативник и согнулся, откашливаясь и пытаясь отдышаться.

Через две минуты вернулся второй оперативник.

– Ушел, гад, – выдохнул он. – На Маломосковской улице свернул во дворы и ушел.

Его товарищ, не разгибаясь, сплюнул тягучую слюну, посмотрел на него и ничего не ответил.

– Ну что, пошли? – уверенно произнес второй оперативник, обратившись к Юрию.

– Куда? – спросил Кирилл Матвеевич, поскольку отец девочки был занят разглядыванием и ощупыванием ребенка.

Похоже, что никаких повреждений похититель Машеньке не нанес. Разве только разбудил…

– Сначала вернемся к «Детскому миру», – ответил Чемоданову второй оперативник. – Может, отыщутся еще свидетели. А потом проедем в Следственное управление для дачи показаний. Вам есть с кем оставить ребенка? – повернулся опер в сторону Юрия.

– Да, – ответил Мальцев. – У меня жена ушла за покупками в «Детский мир». Может, уже вышла…

– Хорошо…

– А сейчас эти показания дать нельзя? – без всякой надежды спросил Кирилл Матвеевич.

– Нельзя, – покачал головой опер. – Надо же составлять протокол, то да се. Да мы и не следователи. Наша задача – ловить преступников. А допрашивают их другие.

– Но мы же того… не преступники, – без особой уверенности произнес Кирилл Матвеевич.

– Вы свидетели! – со значением промолвил второй оперативник. – И очень важные…

Кирилл Матвеевич Чемоданов вздохнул. Ему не по душе было слово «свидетели». Имелось в нем нечто такое, охальное, что ли. Что-то вроде подглядывания в замочную скважину. А вот слово «важные» очень даже понравилось…