Пороховая Луна

– Но неужели это совершенно невозможно отследить? – спросила Лэйн. – Даже если кто-то специально будет обращать на это внимание?

– Ага, вполне. Я уже некоторое время не общался с правительственными системами слежения, но в последний раз, когда я это пробовал, они отставали от всех года на два. Все ищейки из АНБ – из тех, кто не прошел по конкурсу в Массачусетский технологический. – Он улыбнулся. – Сама знаешь, правительственные технари – второй сорт.

Дэкерт задумался. Ему не нравилась мысль пересылать сообщения через неизвестные облачные серверы на Земле, однако придется рискнуть.

– Хорошо, однако есть ли возможность перенаправить сообщение через Землю на другую станцию на Луне?

Джонатан посмотрел на Дэкерта, потом на Лэйн и дернул себя за ухо.

– Наверное. Черт, сейчас никто не пользуется традиционными имейлами, только такие динозавры, как вы, так что, вероятно, за этим следят не так пристально, как за голограммами и виртуалами. И с кем вы собираетесь пообщаться? С тайным союзником в «Кратере Пири»?

– Нет. В «Новом Пекине-2».

У Кворлза и Лэйн расширились глаза.

– Иисусе. С Лин Цзы? – спросил Кворлз. – В смысле а вас за такое не повесят?

– Сомневаюсь, что на «Кратере Пири» есть виселица, – ответил Дэкерт. – Но да, будет не слишком здорово, если они об этом узнают.

Он положил руку на плечо Кворлзу:

– Слушай, я не собираюсь говорить с Лин Цзы, до того как история с Коулом не будет обнародована, и не собираюсь выдавать государственные тайны. Но мы должны знать, что он знает, и я достаточно ему доверяю, чтобы выходить с ним на связь. Он любит свое правительство ничуть не больше, чем мы – наше. Что важнее, он ценит Луну много больше, чем все те, кто сидит на Земле.

Лэйн с тревогой посмотрела на него:

– Но что насчет его начальства на Южном полюсе? Вы не думаете, что они отслеживают его сообщения?

– Уверен, что отслеживают, но мы уже выработали некий условный код для экстремальных ситуаций, чтобы обходить это. Думаю, мы сумеем не вызывать подозрений у шпионов с обеих сторон – по крайней мере некоторое время, пока не установим другой канал связи.

Лэйн и Кворлз переглянулись, снова удивляясь заговорщическим хитростям, которых никогда не замечали у своего босса.

– Хорошо, – сказала Лэйн. – А что насчет дополнительной информации?

Дэкерт замешкался, понимая, что сейчас сильно разозлит ее. Лэйн как женщина всегда требовала от окружающих ее мужчин одного – не лезть в ее личную жизнь. Сложно на нее обижаться за такое. Жить в тесной подземной базе с несколькими альфа-самцами больше трех лет… Проблема лишь в том, что неприкосновенность личной жизни никак не касалась ее как человека, работающего на Управление космической добычи.

– Я буду искать информацию по поводу «Молли Хэтчет», а ты займись теми отпечатками ботинок с «БС-7», – сказал Дэкерт. – Отыщи мне каждую пару этих треклятых грумбриджских ботинок, которые присылали на Луну за последние десять лет, посмотри, не сможешь ли ты залезть в их корпоративные файлы, чтобы выяснить, что они продавали нам, китайцам, еще кому-нибудь. И…

Он умолк. Сейчас он может потерять ее, после единственной фразы.

– Мне нужно, чтобы ты связалась с твоим другом из пресс-службы Управления в Нью-Мексико.

Лэйн непонимающе поглядела на него, а затем покраснела. Стиснула зубы, и Дэкерт увидел, как у нее на скулах проступили мускулы, а затем пропали. Одна из ее рук скользнула по округлой стене модуля и коснулась ее бедра.

– Каким другом?

– Шелдоном Старксом.

Она открыла рот, потом закрыла. Дэкерту казалось, что она готова влепить ему пощечину. Кворлз с интересом поглядел на них – возможно, в надежде, что пощечина достанется ему.

Она ничего не сказала, и Дэкерт заговорил снова:

– Управление тщательно проверяет всех, кто прибывает на Луну на долгий срок, Лэйн, и ты это знаешь. Мне было приказано прочесть личные дела всех вас, прежде чем вам разрешали работать на «Ясности». Извини.

Если бы он не прочел ее личное дело, он бы не смог в точности сказать, нравятся ли Лэйн мужчины вообще, или женщины, если уж на то пошло. Она не говорила о своей личной жизни ни слова. Однако досье Лэйн придало красок ее сексуальности, которую она тщательно скрывала соблюдением регламента, в деталях поведав о ее недолгом и бурном романе со Старксом, начальником пресс-службы Управления в Лас-Крусес. Она познакомилась с ним на пересадке, после того как прошла обучение в Аризоне по курсу внеземной добычи полезных ископаемых. Согласно досье, они встречались не менее четырех месяцев на момент, когда она отправилась на «Ясность-1». В личном деле было написано, что инициатором разрыва была она – видимо, не согласилась с ультиматумом, который поставил ей молодой перспективный начальник. Они обменивались письмами и сообщениями по виртуалу еще пару месяцев – как это обычно бывает с бывшими любовниками, пока они не осознают, что все кончено, – но она никогда не упоминала о Старксе в разговорах с товарищами по команде.

– Проклятье, – сказала Лэйн, опустив голову, видимо, слишком злая, чтобы даже смотреть на Дэкерта. – Я знала, что они дотошные ублюдки, но не знала, что они, мать их, следят за нами даже вне работы.

Некоторое время она молчала, вцепившись пальцами себе в бедра, а когда, наконец, подняла взгляд, Дэкерт увидел в ее глазах холод стекла и отсутствие доверия. Для нее он стал частью системы. Меньшее зло, чем само УКД, но все равно – часть его.

– Хорошо. Я могу послать ему сообщение на его личный аккаунт. Но не могу сказать, захочет ли он ответить. Вы просите меня, чтобы и он рискнул собой, – а он, по крайней мере, никогда меня не предавал.

Дэкерт выдохнул сквозь сжатые губы. Ощутил холод внутри и быстро заговорил:

– Понимаю. Просто сделай вид, что ты испугалась и хочешь знать, что там происходит. Это должно выглядеть максимально невинно и непреднамеренно, чтобы Старкс всегда мог сказать, что его никто не провоцировал, если вдруг кто-то его прослушивает. А уже по ответу мы сможем судить, как далеко он готов зайти.

– Я не уверена, насколько далеко я готова зайти, – ответила Лэйн, мгновенно становясь холоднее арктического льда. Казалось, тепло исчезло отовсюду, будто кровь отлила вниз, до самого пола. Даже Кворлз не поднимал взгляда и молчал.

– Я начинаю думать, что вообще никому не могу доверять.

«Мне ты можешь доверять, – очень хотелось сказать Дэкерту. – Ты прекрасно знаешь, что я бы не полез в твою личную жизнь, если бы эти психованные придурки из Нью-Мексико и «Кратера Пири» не заставляли командиров станций разглядывать личные дела и психологические профили будущих членов экипажей, будто мух в баночках. Ты знаешь, что я никогда бы ничего не сделал во вред тебе».

– Ты права, Лэйн, – только и смог он сказать вслух, уже ей в спину, поскольку она взялась рукой за ручку люка. – Вероятно, здесь ты не можешь доверять никому.






11




ОТКРЫЛИСЬ ЗАЩИТНЫЕ ДВЕРИ, И СТАЛА ВИДНА темнеющая поверхность Луны. Солнце зайдет через час и не появится над Ахеронскими возвышенностями еще четырнадцать дней. Две недели во мраке, Море Ясности в объятиях космоса. Диск солнца на западе уже был наполовину скрыт хребтами Гемских гор. Его ярко-белые лучи начали преломляться в клубах лунной пыли, поднимающейся над равниной Моря Ясности, будто инопланетный туман. Дэкерт услышал, как Стэндэрд ахнул, глядя на то, как миллиарды крохотных частиц поднимаются на границе света и тени, окутывая все полупрозрачным облаком. Руки инспектора в толстых перчатках скафандра вцепились в трубчатые поручни ровера.

– Все нормально, Стэндэрд, это не галлюцинация, – сказал Дэкерт. – Это лунные фонтаны. Пыль поднимается с поверхности на закате.

– Это… невероятно, – ответил Стэндэрд. Он дышал быстро и неглубоко, будто ему требовалось усилие, чтобы всосать воздух через дыхательный шланг, и глядел на природное явление, которое всегда напоминало Дэкерту песчаные бури на закате в Ливане.

– А почему это происходит?

Дэкерт переключил коробку на пониженную скорость и начал выводить ровер наружу из подземного ангара, поглядывая по сторонам и убеждаясь в том, что у колес нормальное сцепление с поверхностью.

– Освещенная сторона Луны заряжена положительно, темная – отрицательно. На терминаторе, границе света и темноты, возникает электростатическое поле. Помните, как в детстве, когда потрешь воздушный шарик о голову, волосы дыбом встают, когда его в сторону отодвигаешь? Здесь тот же самый эффект. Частички пыли поднимаются и притягиваются к другим, с противоположным зарядом.

– Но это куда более впечатляюще, – сказал Стэндэрд. Лицевой щиток его шлема из поляризованного стекла все так же был повернут в сторону заходящего солнца и вздымающейся вверх серебристой стены пыли. – Я и не знал, что на Луне может быть нечто настолько активное.

– В космосе активно все, инспектор. Просто большую часть этого мы не в состоянии видеть.

Несмотря на пониженную передачу, ровер забуксовал задними колесами, съехав с пола ангара на мягкий лунный реголит и с трудом находя сцепление с белой, как мел, почвой в условиях пониженной гравитации. Вверх взлетели пыль и крохотные кусочки базальта, которые начали медленно оседать, кругами. Двери шлюза стали закрываться. Дэкерт вывел ровер на открытое место и остановил машину, чтобы проверить системы. До «Спирали-6» ехать пять километров, с освещенного участка в темноту, из печки в двести шестьдесят по Фаренгейту в морозильник минус двести девяносто.

– Вернон, мы у начала Гемской дороги. Приборы в порядке, радиация в норме. Первая и вторая батареи – сто процентов, скафандры для ВКД и связь работают. Запрашиваю разрешение двигаться к «Спирали-6».

Связь работала с перегрузкой на таком близком расстоянии, и голос Вернона был немного искажен:

– Слышимость пять из пяти, босс. Связь отличная, транспондер работает, как часики. Движение к «Спирали-6» разрешаю. Как там снаружи?

– Лунные фонтаны, Вернон. Кворлз будет нам завидовать.

– Вас понял. Он там нанотрубки стругает в «Аэросмите». Скажу ему, что он все пропустил.

Дэкерт поставил ногу в ботинке на педаль газа, и они выехали на Гемскую дорогу, идущую на северо-запад, в низины равнины Ясности. Дорога была размечена мигающими трилиптическими маячками, установленными через каждые десять метров, будто на взлетной полосе земного аэропорта, вот только эта полоса пересекала совершенно сухой инопланетный ландшафт. Маячки автоматически включались по мере того, как оказывались в темноте. Дэкерт и Стэндэрд смотрели на дорожку из огней впереди, в черноте неосвещенных участков дороги. Солнце продолжало садиться за горы, и включались все новые маячки.

Это действительно было совершенно неземное зрелище. Если и будет возможность получить от Стэндэрда правдивые ответы, так именно сейчас, подумал Дэкерт. Флетчер научил его этой уловке не один год назад. Помести человека в совершенно чуждую ему обстановку, туда, где его сознание будет кричать, что ему здесь делать нечего, и шок заставит его действовать предсказуемо. Он станет леммингом, будет цепляться за того, кто рядом с ним, за того, у кого больше опыта, – так потерявшийся человек взывает к Богу. Стараясь остаться в живых – не делать ошибок, могущих привести к безвременной смерти, – он забудет о привычке говорить только то, что в его интересах. Испугается так, что перестанет притворяться.

Но Стэндэрд – особый случай. Законченный бюрократ, обученный говорить расчетливо и блюсти исключительно интересы Управления космической добычи и его ангела-хранителя – правительства Соединенных Штатов. Вскрыть его будет нелегко. Если бы мы пару сотен столетий назад утопили в море политиков и их прислужников-бюрократов, то сейчас уже заселили бы всю Солнечную систему, подумал Дэкерт. Истинно верующие. История Земли усыпана осколками плодов их деятельности, а теперь – вот он, один из них, на Луне, прерывисто дышит, глядя на лунный закат. «Я могу покончить с ним прямо здесь, на этом реголите, и ни одна живая душа об этом не узнает, – думал Дэкерт. – Маленькая неисправность в скафандре для ВКД, и это пойдет всем только на пользу…»

– Постарайтесь дышать естественно, инспектор, – сказал он вслух, выкидывая из головы непрошеные мысли. – Система скафандра, конечно, сама подстроится под ваш ритм, чтобы не допустить гипервентиляции, но лучше сосредоточиться на том, чтобы дышать равномерно и медленно.

– Спасибо, коммандер. Я попытаюсь.

– У вас все получается. Нам четыре километра до «Спирали-6». Доедем минут за десять.

– Так быстро? – спросил Стэндэрд. И снова взялся руками за трубчатые поручни ровера. – Я и не думал, что мы можем ехать с такой скоростью.

Дэкерт тихонько усмехнулся и посильнее нажал на педаль газа.

– Мы не ездим быстрее тридцати километров в час по неразмеченным участкам, поскольку на Луне нарушается естественная для человека пространственная ориентация. По освещенной дороге можем разгоняться до шестидесяти. Единственное, чего надо остерегаться, это ударных воронок от метеоритов и осыпей, а я их тут уже пару недель не видел.

Стэндэрд продолжал крепко держаться за титановые поручни. Они окончательно погрузились в тень, и даже в скафандрах ощущалось, как упала температура, будто они мгновенно перенеслись из пустынного полудня в полярную ночь Антарктиды. Освещенные участки были в считаных метрах от них, но в тени царил полный мрак, нарушаемый лишь светом Земли. Пот в волосах и на шее Дэкерта остыл и стал липким; он поежился в ожидании того, что автоподогрев скафандра восстановит нормальную температуру внутри. Голубые маячки Гемской дороги ослепительно сверкали во мраке, и на темно-серой поверхности Моря мелькали длинные тени.

– Думаю, так все же лучше, чем в этих ваших реактивных скафандрах, – сказал Стэндэрд, немного расслабившись, но все так же упираясь в пол ровера ботинками. – На такое я еще не скоро соглашусь.

– Это… уникальный опыт. И совсем не для тех, кто не любит отрицательные перегрузки.

Дэкерт вспомнил свое свободное падение в черную яму кратера Дионис, ощущение беспомощности, когда он смотрел в бездну у себя под ногами. Как бы чувствовал себя таракан, будь у него разум и боязнь высоты, если бы человек взял его пальцами и швырнул в унитаз? Наверное, примерно так же, как Дэкерт в тот день, когда двигатели, закрепленные на его скафандре, швырнули его в черную пасть кратера.

– Когда будут настроены все скафандры и какую выгоду, по вашим подсчетам, это даст? – спросил Стэндэрд. Он, очевидно, чувствовал себя более уверенно, заводя разговор на хорошо знакомую ему тему – о лунной экономике. Квартальные премии и снижение затрат – будто глоток тоника для его встревоженного желудка.

– Мы уже оборудовали три скафандра, но я опробовал только один, на дальней дистанции. Остальные испытывались только на короткие расстояния, рядом с «Ясностью». Как только они будут готовы окончательно – через пару недель, если война не случится, – их использование позволит повысить добычу льда и ильменита процентов на тридцать. Эффект в плане добычи гелия-3 будет слабее.

– Почему так?

– Потому что места добычи гелия-3 более легкодоступны. Там возможность работать на сложном рельефе не играет такой роли. Подобно «Спирали-6», они по большей части расположены на ровных участках Моря. А вот места добычи льда и ильменита, как правило, находятся в кратерах и лавовых трубках или на затененных склонах гор, и там выигрыш от использования реактивных скафандров значителен.

Дэкерт на мгновение умолк, поскольку надо было проехать сложный участок вдоль края глубокого ущелья. Здесь было необходимо следить за эрозией поверхности. Убедившись в том, что все в норме, он снова повел ровер вперед.

– Кроме того, большая часть участков по добыче гелия-3 теперь автоматизирована. Участие человека требуется при первоначальной разведке, разметке и регулярных проверках, одну из таких разведок мы проводим сегодня. Да еще ездить к ним на транспортере, чтобы забрать баллоны с гелием-3 для заброски на орбиту.

Они выехали на белесую эжекту, сильно отличающуюся цветом от темных потеков лавы на остальных участках Моря даже в слабом свете маячков. Похоже на снег в Вермонте, но на самом деле это пушистый слой вулканического вещества, выброшенного из кратера Менелай сотни миллионов лет назад. Последнее свидетельство катастрофы, случившейся задолго до того, как позвоночные стали теплокровными. С тех пор ничего не изменилось, кроме появившейся здесь дороги да двух человек, явственно ощущавших, насколько они здесь чужие.