Порвали парус

– И что? – спросил Данко. – Сейчас так уже строят. Могли бы и быстрее. За сутки.

– Так я ж не видел, – объяснил Ивар, – как сносили старые, как расчищали место… Просто приехал – стоят два красавца так, будто там всю жизнь стояли!.. А бандиты что, им все равно кого охранять, лишь бы деньги шли. А хакеры зарабатывают сейчас, как банкиры…

Гаврош пискнул:

– Не все, не все.

– Ты не хакер, – одернул Ивар сурово, – а подследственный преступник. Временно отбывающий.

– А вы все за что отбываете? – поинтересовался Гаврош ехидно.

Данко повернулся к экрану перед своим столом, там по его жесту появились и начали быстро сменяться кадры с циклопическими установками, разрушенными и дымящимися, появились люди в синих халатах, объектив сместился на хорошенькую ведущую.

Быстро и щебечуще, она протараторила, играя глазками и двигая сиськами:

– Мощнейший взрыв неизвестного происхождение прогремел семь минут тому на улице Рахманинова. Эксперты устанавливают причины…

Данко повел рукой в сторону катастрофы.

– Зримо? Обыватель обеспокоенно скажет что-то типа куда мир катится… но мы знаем, что все гораздо опаснее. Как говорит наш мудрый шеф, хай-тек только набирает скорость, а это такой каток… Наблюдение Мура, которое обыватели по простоте душевной и ввиду не обремененности разумом назвали законом, продолжает действовать. Дальше будет еще непредсказуемее… просто потому, что за всем не уследить, хотя шеф велит уследить… так что уследим, ему виднее, даже если не уследим… но кто тогда с нас спросит?

Я не отрывал взгляда от экрана, выжившие один за другим рассказывают, что, по их мнению, произошло, но, судя по их лицам и бессвязным речам, это не те люди, которые что-то вообще могут знать о работе лаборатории.

– Вообще-то я мог бы узнать, – проговорил я медленно. – Судя по их документации, занимались примерно тем же, что и моя лаборатория в Центре Мацанюка… нет-нет, не перепрограммированием генов, но не железом точно. Это больше касается исследований в области митохондрий и оболочек аксонов.

Данко спросил в изумлении.

– Шеф, вы уже и в их документации?

Я поморщился.

– Теперь хранят не в папках, а в электронном виде, если ты еще не знал. Пусть даже в защищенном облаке. А это хоть и проще, но чреватее. В том смысле, что мы сотрудничаем с ГРУ, если вы еще помните. А оно такие вещи отслеживает даже с удовольствием. Но не всегда удается предотвратить… или успеть.

– Так что там взорвалось?

– Понятия не имею, – ответил я. – Митохондрии точно никак не могли взорваться с таким треском. Как и все, что применяется для работы с ними.

На центральном экране по взмаху моей царственной длани появилось лицо немолодого мужика с угрюмым взглядом и широкой нижней челюстью.

– Это Ганс Кранерц, немецкий американец с паспортами ряда европейских стран и местожительством в шести государствах, где он солидный бизнесмен с несолидной репутацией, всем нравится, от женщин до контрабандистов. Вообще всем хорош, всем готов помочь, вот только полиция им недовольна. Нам интересен тем, что если кому нужно быстро сменить документы и незаметно покинуть страну, то большинство обращаются к нему. Что интересно, как в Штатах, так и в Европе. У него, как у ИКЕА, свои филиалы по всему миру!

– А документы приходят в разобранном виде? – спросил Данко.

– Морду лица тоже меняет? – спросил Ивар деловито.

– За оговоренную сумму, – ответил я, – это тоже быстро и умело. Сейчас пластические хирурги больше работают на мафию, чем на голливудских звезд.

Гаврош потрогал оттопыренные уши, всмотрелся внимательно.

– И сколько берет?

– Еще у него схвачено на таможне, – добавил я, – потому можно ввезти в страну или вывезти хоть слона Ганнибала, никто и не увидит. Особенно прочные позиции в исламских странах.

– Хорошие страны, – сказал Данко с чувством. – Демократические, исполненные всяческих свобод.

– Да, – согласился я, – гомосексуалистов почти везде казнят в тюрьмах, а простой и потому считающийся честным и беспорочным народ таких просто забивает камнями. На городских площадях.

Гаврош сказал с восторгом:

– Настоящий демократия!.. Мнение народа – во главу угла! Хочу там жить… Всегда бы ходил с камнями в карманах, мечта такого далекого детства…

Ивар сказал непонимающе:

– Гомосексуалиста можно и здесь подстеречь в подворотне и бить камнями. Хотя лучше битой. Рекомендую очень дешевые и практичные в магазине «Спорттовары». Туда мячи даже завозить перестали, но все новые партии бит расходятся на ура.

Данко отмахнулся.

– А мне вот насрать на твоих гомосексуалистов. На слона хочется посмотреть. Сам бы попробовал такого через таможню, жил бы у меня в квартире, тещу бы задавил…

– Почему это моих? – сказал Ивар обидчиво. – У меня даже слона нет, а ты о каких-то американских гомосексуалистах. Шеф, я нащупал еще шесть потенциально опасных групп. Таятся сверх всякой меры, но точно не педофилы или копрофаги, те уже почти разрешены нашей демократической демократией…

– Отслеживай, – согласился я. – Этот Ганс всем гансам Ганс. Если что, пошлем группу спецназа ГРУ. Время такое, снова нужно стрелять, а потом спрашивать паспорт.

Оксана все это время слушала, как вижу по ее фигуре и замедленным движениям, но даже не повернулась в нашу сторону, слишком мы все сегодня особенно грубые и неодухотворенные.


Я быстро просмотрел, как и что делает, молодец, старается реабилитировать женщин, полных дур в программировании, как полагают девяносто из ста мужчин, а остальные десять так не считают, так как не знают, что такое программирование.

– Оксана, – сказал я, – проработаешь в таком же темпе месяц, дам пряник.

Она спросила тихонько:

– Большой?

– В обеих руках держать будешь, – пообещал я.





Глава 15




Раньше в газете все новости размещались на четырех страницах. Хотя вообще-то новости на первой и немного на второй, а дальше обзоры и толкования, но сейчас, чтобы не потерять день, лучше не попадать на новостные сайты.

Зачитаешься, все свежайшее, сенсационное, переворачивающее мир или наше представление о нем, открытия, изобретения, перевороты в науке, технике, политике, экономике, невероятные прогнозы на ближайшее будущее…

Самая последняя новость: один из директоров компании, шантажируемый захваченной в заложницы семьей, отнес и поставил бомбу в нужное место, куда мог пройти только он и еще несколько человек, как люди с нужным уровнем допуска.

Бомба взорвалась и уничтожила весь дата-центр и корпус с уникальным оборудованием, на сборку которого ушло несколько месяцев. Ущерб нанесен на полмиллиарда долларов, не говоря уже о такой мелочи, как пятьдесят два погибших, хотя, конечно, о них писали и картинно горевали больше всего, хотя на их места специалистов хватает, а вот на восстановление разрушенного корпуса уйдет несколько месяцев…

Парящий над дымящимися развалинами дрон выдает картинки сразу с трех камер, установленных под разными углами. Спасатели уже приступили к работе, тяжелая техника по разбору завалов только подходит, а пока что с помощью собак пытаются отыскать уцелевших под развалинами раненых.

Давно сказал со злостью:

– Предупреждали же…

– Дураки, – сказал Ивар и добавил голосом министра иностранных дел, – дебилы, бля.

Я молчал, они повернулись ко мне, я проговорил неохотно:

– Не хочу признавать преимущество ислама, но это как раз тот случай.

– В терактах? – спросил Данко.

– В вере, – ответил я. Наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснил: – Представь себе, что тот директор мусульманин. Захвати его семью и предъяви те же условия, что ответил бы? Сказал бы, все мы в ладони Аллаха, только Всевышнему решать, когда кому умереть, а он не предаст страну и веру. И все они готовы пожертвовать собой ради победы ислама.

Все настороженно молчали, я чувствовал их растущую враждебность, а Ингрид сказал еще резче:

– Шеф, вы за победу ислама во всем мире?

Я вздохнул.

– Какие ж вы все… узкодиапазонные. Попробуй замени «ислам» на «демократию», «либеральные ценности», «права человека»! И ответь, хоть один человек в Европе готов умереть за демократию?.. За либеральные ценности?..

Ивар первый отвернулся вместе с креслом к дисплею на столе, остальные переваривали дольше.

Данко сказал непримиримо:

– А как же фраза не то Черчилля, не то еще кого-то, что, дескать, я ненавижу ваши убеждения, но готов умереть за то, чтобы вы могли их высказывать свободно?

Я посмотрел с интересом.

– Вся ценность этих пустых фраз в том, что звучат красиво и возвышенно. Но в Европе… да и в России не найдется человека, который не то что умереть, даже прищемить пальчик не согласится для того, чтобы какой-то дурак с тобой свободно спорил!

Он вздохнул.

– Да, но фразы красивые. И чем человек глупее, чем больше постит такой хрени в соцсетях. Ладно, я понял и пошел-пошел… На той дороге такая толпа попутчиков!

Гаврош сказал угрюмо:

– Слышал, за победу коммунизма жизнями жертвовали.

– В начале строительства, – уточнил я, – а потом потихоньку пропитались либеральными ценностями, хотя и назывались все еще коммунистами. Потому строительство замерло, а потом и вовсе начало рушиться… Ладно, все за работу!.. Проверить по всей планете, где еще производятся эти элементы. Смотреть строго, кто из посторонних начинает проявлять к ним интерес. Это должно стать заметно в ближайшие дни… Что там с эпидемией в ЮАР?

Данко сказал просительно:

– Шеф, эта эпидемия вроде бы не опасная, а вот между Габоном и Камеруном идет полномасштабная война, в которую готовы вступить Нигерия и Конго, а еще присматриваются Чад, Бенин и Нигер…. Даже Уганда привела все войска в боевую готовность! Может быть, сосредоточиться на этом поле?