Порвали парус

– Он… как?

– Приезжал, – подтвердил я. – Очень милый человек. Такой человечный, я бы сказал… Не совсем, как Владимир Ильич, но человечный, что теперь все реже, будто все готовятся к Великому Переходу, где у игольного ушка Сингулярности придется работать локтями.

Они переглянулись, Мещерский спросил напряженным голосом:

– Вы с ним в самом деле… общались?

– Еще как, – подтвердил я. – Но, к сожалению, недолго.

Кремнев ухмыльнулся.

– Но вы живы, даже без кровоподтеков. Застрелили сразу? Куда спрятали труп?

– Он человек очень занятой, – пояснил я, – мы утрясли некоторые моменты в рабочем порядке, после чего он тут же отбыл.

– Куда? – брякнул Кремнев.

– Взад, – ответил я.

Мещерский умолк, очень озадаченный, Бондаренко молчит с момента прихода, только более непосредственный Кремнев поинтересовался:

– А что так быстро?.. Даже не зашел?

– Работы у него много, – объяснил я.

Мещерский всматривается молча, Бондаренко вскрикнул:

– А покуражиться?.. Работа потерпит.

– Он неглупый человек, – сообщил я. – И достаточно честный. В меру, конечно. Поговорили, он сказал, что работы, знаете ли, много, у нас отметился, пойдет взад.

Бронник сказал осторожно:

– Да ее сейчас у всех…

Я пояснил:

– Мои доводы, к счастью, принял. А разве не это главное?

Мещерский продолжал рассматривать меня очень внимательно, наконец поинтересовался:

– Что это за доводы, даже спрашивать боюсь. Значит, точки соприкосновения все же отыскали?

– Да какие точки, – возразил я, – у нас полное взаимопонимание.

– Так уж и… полное? С генералом?

– Кремнев тоже генерал, – возразил я. – Но с ним как-то станцевалось. Хоть ламбаду пляши! А с Гонтой мы сразу договорились о сотрудничестве! Но так как он человек очень занятой в своем министерстве, то буду сам снабжать информацией, что представит его работу с нами в самом лучшем виде. И ему хорошо, и нам… терпимо.

Мещерский, как и Бондаренко, несколько мгновений продолжали рассматривать меня все так же очень внимательно, наконец Мещерский сказал с сомнением:

– Вот даже как?.. А я слышал, этот Гонта куда более крут и несгибаем, чем сам Дубарский. Его и назначили, чтобы показать вам, насколько опасно брыкаться.

– Он крут, – согласился я, – но и прагматичен. Ему навязали контроль над нами, а у него своих дел в министерстве полно. Там в разгаре реорганизация в связи с переходом на новое оборудование. Придется сократить сотрудников на треть, а не все в восторге насчет выхода в отставку…

Он покачал головой, в глазах удивление медленно переходит в изумление.

– Похоже, Владимир Алексеевич… вы перестраиваетесь на ходу.

– Учусь находить общий язык и с военными, – сообщил я. – С террористами, честно говоря, почему-то легче.

Он усмехнулся.

– Там проще. А здесь вроде бы свои, но чужие.

– Но это уже частности, – заверил я. – Как продвигаются дела с Норвегией?

Он помрачнел, я затронул больной нерв, сказал глухим голосом:

– В Норвегии уже бурят, санкции накладывать поздно. Штаты предложили нам хренакнуть крылатыми ракетами, как впервые мы опробовали по боевикам в Сирии, ударив из акватории Каспийского моря, но наши воспротивились. Дескать, ваши союзники, вот вы и… хренакайте.






Глава 3




Бондаренко кивнул Мещерскому на темный экран, над которым мигает сигнал срочного вызова. Мне показалось, Мещерскому не хочется включать при нас, но, похоже, там ничего срочного, кивнул, на экране появилось взволнованное лицо мужчины, что начал быстро и сбивчиво рассказывать, как из их секретного института некий инженер вынес флешку с секретными данными.

Мещерский спросил резко:

– А куда понес?

Сотрудник развел руками.

– Все службы подняты на ноги. Перекрыты все выходы из города, как автомагистрали, воздух и катера на реке.

– А под землей? – спросил Мещерский.

Человек на экране сказал убитым голосом:

– Все перекрыто. Значит, прячется где-то в городе. А это муравейник в пятнадцать миллионов человек! Муравьям такая теснота и не снилась.

– Значит, – предположил я, – он и не собирался бежать из города.

Он с экрана посмотрел в мою сторону.

– Мы предположили, что передаст ее кому-то здесь.

– Можно по инету? – предположил я.

Он покачал головой.

– Нет, информация слишком ценна. Дойдет до адресата, но дойдет и до тех, кто не сводит глаз с их работ. Эта информация ценна, если в одних руках. Если ее заполучат и другие, начнется такое…

Мещерский повернулся к Броннику:

– Лаврентий Петрович, займитесь лично!

Экран погас, Бронник поднялся и быстро вышел в коридор.

Бондаренко напомнил значительным голосом:

– Аркадий Валентинович, Дуайт Харднетт просил почаще связываться с ним по горячей линии.

Мещерский поморщился, но кивнул.

– Да, вы правы. Сейчас как раз подходящий момент.

Мы смотрели, как он сделал несколько переключений на коммутаторе, выглядит допотопно, но это за счет многократно усиленной защиты от подслушивания, к тому же оборудование отечественное, созданное специально для оборонки, где важна надежность, а не лоск для потребителя.

– Подойдет через пару минут, – сообщил он вскоре. – А пока каковы наши варианты?

Бондаренко сказал несколько тише:

– С террористами понятно, тех нужно сразу расхреначивать так, чтобы только выжженное пятно, как урок другим. Но эти в Норвегии… Вроде бы серьезные ученые…

– К тому же, – поддержал Кремнев громыхающим голосом, – то ли будет катастрофа, то ли нет… Владимир Алексеевич, какова степень риска?

– Сами оценивайте, – отрезал я. – Но соотношение неблагоприятного исхода примерно то же самое, что и в Японии, где сверлят морское дно, несмотря ни на какие протесты экологов. Шестьдесят процентов за то, что будет доступ к предельно дешевому источнику энергии и тепла, почти бесплатному, а сорок за то, что произойдет страшное извержение, которое погубит весь регион.

Бондаренко пробормотал:

– А почему о Японии вообще нет речи?

– Я поднимал вопрос в Пентагоне, – напомнил я. – Это больше их проблема, чем наша. Во-первых, японцы бурят дно с той стороны страны, а она своим гигантским хребтом закрывает Дальний Восток от ударной волны в километр высотой. Та сразу обрушится на Японию, смоет побережье, а в другую сторону пойдет через океан на Штаты. А потом ее догонит и та, что сперва ударится о высокий берег Японии…

Кремнев сказал настороженно:

– А горячий пепел?

– Засыплет Японию, – сказал я холодно, – и та прекратит существование…

– К черту этих джапов, – сказал генерал твердо. – У нас там Приморье, если вы еще не слыхали!

– Горячий пепел выпадет в Приморье, – сообщил я. – Если ветры будут благоприятными, то понесет немного дальше, почти на всю Восточную Сибирь. Жаль, выпадет очень тонким слоем, хорошее удобрение… Население почти не заметит, разве что будет некоторое потепление.