Порвали парус

– Учту при распределении премии, – пообещал Мещерский. – Что известно еще?

– Пока только это, – ответил я. – Работаем. Собираем крохи информации, пытаемся склеивать в картинку.

– А потом? – спросил Бондаренко. – Как и в Норвегии, дадим слово товарищу Кремневу, как предлагал товарищ Маяковский?

– Да, – сказал я, – но если понадобится не только всех перебить и всех сжечь, то придется и нам пошевелить лапками.

Бондаренко сделал большие глаза.

– Правда? А я думал, что вы как раз по части все сжечь, взорвать, перебить, разрушить! Слух о вас идет по всей Руси Великой! Хоть и в рамках только нашего отдела.

Я отмахнулся.

– Что даже упоминать такие мелочи?.. Доктор наук может все то же, что и простой укладчик асфальта, но тот вряд ли сумет подменить доктора… Мы постараемся сперва разобраться. Если там специалисты, что создали этот вирус, нужно захватить живыми. Если удастся узнать, как повернуть процесс вспять…

– Это как?

– Быстро сделать контрвирус, – пояснил я, – который сможет нейтрализовать действие первого.

Мещерский помалкивал, слушает обоих, а Бондаренко, еще не остывший от пикапства, сказал бодро:

– Треть афроафриканцев по свету уже померла. Еще треть заражена. Надеетесь спасти оставшихся?

Я покачал головой.

– Если честно, шансов мало. Можем не успеть. Но важно понять, как это было сделано. И создать контрвирус, который не даст уничтожить другие расы подобным образом.

Мещерский проговорил тяжелым голосом:

– А вот о таком даже подумать страшно. Если это расист, а на это похоже, то сперва негров, потом арабов, турков, а там и до Бондаренко дойдет…

– Ему бояться не стоит, – сказал я успокаивающе, – евреи погибнут еще раньше, вместе с арабами. У них отец один… Авраам, тот самый!.. Это все равно что попытаться перебить генетическим оружием русских, не затронув украинцев, белорусов, поляков, чехов и прочих славян, а также немцев, что ассимилировали пруссов и Пруссию, там жили полабские славяне, и теперь все немцы по крови на три четверти славяне.

Мещерский сказал мирно:

– Мы ему заменим паспорт.

Бондаренко огрызнулся:

– У нормального еврея по меньшей мере три паспорта и четыре вида на жительство! Но вирус совсем дурак неграмотный, даже не смотрит на подданство!

– А как же, – заверил я. – Это же высокотехничный вирус!.. Не какой-то самозародившийся в африканском болоте.

Мещерский что-то раздумывал, а Бондаренко твердо и ясно посмотрел мне в глаза.

– Владимир Алексеевич, если что, я в группе!

Я подумал, посмотрел на карту, высветилась на стене, хотя на самом деле смотрю на нее и по-своему.

– Думаю, полетим прямым рейсом. Без всяких дипломатических паспортов и разрешений. Сейчас в мире хаос, чрезвычайное положение действует без всякого объявления.

– Кое-где уже объявили, – напомнил Бондаренко. – Силовые структуры радостно взгыгыкнули и все, до чего могли дотянуться, взяли под свой материнский контроль. Ласковый, но жесткий.

Я посмотрел на него с осуждением.

– Вам не нравится?

– А вам? – ответил он с вызовом.

– Нет, – ответил я честно. – Мне и утром вставать по будильнику никогда не нравилось, но я поднимался и тащился в ванную чистить зубы.

– То другое дело, – сказал он с неудовольствием.

– А вы либерал, батенька, – заметил я. – В баймах играете за Темных? За пиратов, разбойников и прочих свободных демократов? Но, если по уму, все-таки лучше военное положение, чем банды мародеров, что ринулись грабить опустевшие города, заодно убивая всех, кто там выжил. Хотя это свобода и настоящая демократия, когда в самом деле правит сам народ, тупой и злобный.

Он сказал с высокомерием:

– Владимир Алексеевич, это я так, по привычке вечно брюзжащего интеллигента, которому все должны. Я так часто работаю под прикрытием, что уже и не помню, на чьей я стороне!

– Если не осуждать власть, – заметил я, – то вроде бы и не духовно развитый?

– Вот-вот! А кто из нас не жаждет выглядеть утонченным и как бы умным?


Мещерский кивнул мне в его сторону.

– Владимир Алексеевич, а может быть… не дожидаясь вируса, нам самим его того… в топку? Спишем на вирус.

– Нельзя, – сказал я. – Кому тогда бегать за кофе и булочками? Мы все в работе, работе…

– Как не интеллигентно и не духовно, – проворчал Бондаренко обиженно.

– Ему лишь бы не работать, – согласился Мещерский. – Настоящий интеллигент! Не работать, зато критиковать тех, кто работает. Это так одухотворенно и либерально-оппозиционно… Иногда я сам ему завидую. Как там у того профессора: а не бросить ли все и не поехать жить в тот Урюпинск?..

Бондаренко сказал совсем уже печально:

– Вот поеду с вами в ЮАР, а там сам убьюсь о дерево, чтоб вам стало стыдно!

Мещерский заметил ровно:

– Ему не станет.

– Тогда не убьюсь, – решил Бондаренко. – Когда летим?

Я сказал в затруднении:

– Возможно, Аркадий Валентинович вас не отпустит. Вы ценный кадр, а там вдруг муха цеце боднет, сразу ласты склеите, а это такой урон для сокращающегося человечества! К тому же у вас вдруг еще и негритянский паспорт, будете под угрозой вообще вдвойне… Аркадий Валентинович?

Мещерский, что все это время над чем-то раздумывал и прислушивался к голосу, жужжащему из его уха, сказал медленно:

– Информации для акций недостаточно, однако… мы прижаты к стенке сроками. К тому же, возможно, что-то раскопаете там на месте.

Бондаренко сказал торопливо:

– Да и все равно мы обязаны истреблять любых террористов!.. Нет под рукой глобальных – ударим полуглобальных или четверть глобальных! Пусть не ходят по нашей улице.

Я слушал их, одновременно просматривая сеть, слушая телефонные переговоры, вздрогнул, сказал быстро:

– Аркадий Валентинович, время… позвольте связаться из вашего кабинета?

Он сказал настороженно:

– Если это не нарушит протокол безопасности…

– Гарантирую, – ответил я, Бондаренко затих и отодвинулся, а я взглянул на экран против стола Мещерского, подвигал пальцами, что было видно и Бондаренко, хотя соединение идет на другом уровне, и на экране появилось лицо принца Касима.

Он в удивлении и настороженности отодвинулся от экрана.

– Что?.. Мистер, мистер… Как вы…

– Лавроноф, – напомнил я. – Ваше высочество, мы с вами говорили насчет некоторых особенностей жизни в новом времени.





Глава 2




Он кивнул, но взгляд оставался настороженным. Я не видел его рук под столешницей, но, судя по сокращению мышц лица, он старательно жмет какие-то кнопки.

– Да-да, – ответил он, – ваша информация пришлась как нельзя кстати… Бахрияр из Керушиди оказался засланным к нам агентом…

– Рад, что подтвердилось, – сказал я.

Он кивнул, уже приходя в себя, взгляд стал острым.

– Мистер Лавроноф?

Я понизил голос:

– Дело не в тех запасах химического оружия, из-за которых Штаты вторглись в Ирак и Ливию, а потом требовали свержения Асада в Сирии. На самом деле опасность была намного выше…

Он насторожился.

– А можно подробнее?