Последнее «долго и счастливо»

– Эй, Длинноносый! – крикнул Тедрос, обращаясь к Пиноккио. – Можно тебя на минуточку? Хочу кое о чем тебя спросить.

– Честно скажу, разговаривать с таким задавакой, как ты, мне совершенно не хочется, – поморщился Пиноккио. – Но поскольку ты все равно не отстанешь, так и быть, подойду. Ну, что тебе?

Пиноккио поравнялся с принцем, а Агата слегка приотстала.

– Послушай, Длинноносый, наверное, это ужасно утомительно – всегда говорить только правду? – спросил принц.

– А почему, ты думаешь, я так и не женился? – вопросом на вопрос ответил Длинноносый.

Агата еще слегка приотстала и оказалась рядом с Золушкой.

Она ожидала, что старая принцесса сейчас набросится на нее, закатит скандал на весь лес, но Золушка продолжала идти вперед молча, сосредоточенно глядя себе под ноги слегка прищуренными глазами. Сейчас в ней было что-то от пристыженного ребенка.

– Э… привет еще раз, – смущенно начала Агата. – Я хотела извиниться… Просто меня занесло, я не сдержалась и…

– Ты считаешь меня дрянью, – бесцветным голосом перебила ее Золушка. – Все считают меня дрянью. Недоброй, ехидной, грубой. Но никто, никто не хочет меня понять, а уж ты меньше всех.

– Это неправда, – возразила Агата. – Между прочим, меня тоже все считают грубой и резкой. Если честно, я боялась того, что обо мне подумают, но только пока не поняла, что…

– Да начхать всем на то, что ты там поняла! – ворчливо перебила ее Золушка. – И меня, между прочим, нисколько не колышет, что там обо мне подумают разные дураки вроде тебя. Ладно, все, проехали. Забудь все, что я сказала. Можешь считать, что твои извинения приняты, и проваливай отсюда. Договорились?

Золушка заложила руки за спину и уставилась куда-то в сторону, давая понять, что их разговор закончен.

– Договорились, – вздохнула Агата.

Она уже прибавила шаг, чтобы догнать Тедроса, и тут вдруг услышала тихий, раздавшийся в ее голове, голос…

Не уходи.

Но только это не был голос самой Агаты, нет.

Это был голос Золушки.

Когда-то Агата умела слышать души других людей, чувствовать их желания. Но с тех пор прошло столько времени! Она думала, что утратила этот дар.

Оказалось, нет.

Агата остановилась и медленно повернулась к старой принцессе.

– Говори, – сказала она.

Золушка испуганно взглянула на нее и притворно сердитым тоном ответила:

– Как, ты все еще здесь?

– Послушай, если Мерлин поставил нас с тобой в пару, значит, он считает, что мы можем чем-то помочь друг другу, – сказала Агата. – И мне кажется, ты знаешь, чем именно.

– Какой смысл говорить об этом? – негромко пробормотала Золушка, опуская глаза к земле.

– Пожалуйста, скажи мне, – попросила Агата.

Довольно долго они шли молча, пока старая принцесса наконец не заговорила:

– Я никогда и не думала о том, что попаду однажды в школу Добра. Росла я с мачехой, которая постоянно твердила мне, что я уродина, что я дура и должна за честь считать, что мне доверяют туалет за ней мыть. Уверяла, что мой потолок в жизни – вечно оставаться на побегушках. Она прозвала меня Золушкой и говорила, что мне очень крупно повезет, если я сумею выйти замуж за какого-нибудь конюха. Все внимание мачеха уделяла родным дочерям, была уверена, что выдаст их за благородных принцев – разумеется после того, как они окончат школу Добра. Вот почему, когда мне прислали вызов в школу, а моим сводным сестрам нет, я ужасно смутилась и решила, что произошла какая-то ошибка. Подумала, меня перепутали с кем-то из сестер. Но потом я получила форму и расписание занятий и стала ученицей, такой же, как все остальные. И мой портрет повесили на стену. И звали меня Элла. Милая, добрая Элла из башни Милосердия, комната двадцать четыре. Но только счастлива я в школе не была. К концу первого курса меня вдруг охватила ужасная ностальгия по родному дому. И знаешь почему? Так и быть, открою тебе тайну, которую не знает никто-никто на свете. Потому что я любила своих сводных сестер. А они любили меня! В сказках об этом никогда не пишут, потому что иначе все запутается до невозможности. Да, не спорю, мои сестры – недалекие, изнеженные, если и думали о чем-нибудь, так только о принцах, и при этом были такими же острыми на язычок, как и я сама. Скажу тебе больше, они спасли мне жизнь.

Золушка пожевала губами, покачала головой и продолжила:

– Когда умер мой отец и я осталась круглой сиротой, мачеха собиралась отослать меня к Синей Бороде – он тогда в очередной раз овдовел и подыскивал себе новую жену. Ну, о том, что Синяя Борода убивает всех своих жен одну за другой, было известно каждому, и тогда мои сводные сестры придумали сделать из меня служанку, чтобы я смогла остаться дома и никуда не ехать. Должна признать, сестры всегда чувствовали себя виноватыми оттого, что мне приходится стирать их белье, готовить, прибирать в доме, – но я-то сама была, можно казать, на седьмом небе от счастья. Представляешь, что меня ожидало, попади я в руки Синей Бороде? Сестры всегда были рядом со мной, рассказывали мне о легендарной школе Добра, куда надеялись получить приглашение, передавали все городские сплетни и очень хлестко высказывались о своей маменьке, ехидные куплеты про нее сочиняли. Короче говоря, мы с сестрами были одной командой, все трое. А потом я попала в школу, а они нет, но мне всегда казалось, что это они должны здесь учиться, а не я… Одним словом, уже к концу второго месяца в школе я загрустила, да так и продолжала киснуть до самых выпускных экзаменов.

Золушка тяжело вздохнула и продолжила свой рассказ:

– Ну ладно, диплом я получила, но когда все остальные выпускники отправились в леса на поиски своих волшебных сказок, я поспешила домой, в наш домик в Девичьей долине. Поначалу сводные сестры со мной не разговаривали, дулись из-за того, что я окончила школу, а они нет – будто я их место в этой Школе заняла. Но я старалась как можно реже вспоминать о школе – или вообще не вспоминать, – и постепенно наши отношения наладились. С сестрами – да, с мачехой – нет. Она сожгла мою школьную форму и учебники, она перехватывала и рвала все письма, которые приходили мне от моих бывших одноклассников, и вскоре все стало выглядеть так, будто я никогда и не училась ни в какой волшебной школе. Честно говоря, для меня это стало облегчением – ведь теперь ничто не мешало мне болтать и смеяться с сестрами, как в старые добрые времена.

Золушка вновь немного помолчала и вновь продолжила:

– Но мачеха моя, как я уже говорила, была злопамятной тварью, и она стала настраивать дочерей против меня, называла меня волком в овечьей шкуре, уверяла, что в один совсем не прекрасный день я предам и обману их точно так же, как со школой. Что нельзя верить девчонке – то есть мне, – которая не родня им по крови. Разумеется, мои сводные сестры не верили ей, считали меня своей. А я… А мне очень хотелось, чтобы они были счастливы. После того как моего овдовевшего отца угораздило жениться на моей мачехе, которую я иначе как чертом в юбке и назвать не могу, а позднее насмотревшись на то, сколько энергии по-глупому тратят в школе Добра девчонки, стараясь понравиться прыщавым принцам, я с удовольствием отказалась бы и от любви, и от замужества, и от принцев в пользу своих сестер. Пусть выходят за кого хотят, а я буду скромно жить в их тени и никуда не стану рваться.

Золушка снова помолчала, потом вздохнула и опять заговорила:

– Так что постарайся понять вот какую вещь. Когда в ту памятную ночь моя фея-крестная, она же профессор Кларисса Доуви, пришла ко мне в дом и объявила, что исполнит мое желание попасть на королевский бал, она – как и все, кому известна моя история, – думала, что я хочу попасть во дворец, чтобы встретиться там с принцем. Чушь! Я никогда не хотела знакомиться ни с каким чертовым принцем! Я хотела попасть на бал, чтобы посмотреть, как мои сводные сестры будут строить ему глазки! Они всю жизнь готовились к тому, чтобы быть представлеными принцу Килану и он увидел, что они самые благородные и красивые девицы во всем королевстве. Сколько раз за эти годы я слышала рассказы сестер о том, как они подойдут к принцу, да как сделают перед ним реверанс, да что на них будет надето, да что они скажут ему, когда он пригласит кого-нибудь из них на танец! Само собой, мне хотелось посмотреть на все это своими глазами! Мои сестры, кстати, тоже хотели, чтобы я там была, но боялись даже заикнуться об этом матери. Эх, видела бы ты их лица, когда я появилась-таки на балу в том сказочном платье и хрустальных туфельках… Ну, о том, как я выглядела тогда, распространяться не буду, об этом и в книжке прочитать можно. Но на самом деле я использовала свое волшебное желание только для того, чтобы посмотреть на их встречу с принцем.

Глаза рассказчицы погрустнели и погасли, но она продолжила:


– Но когда принц Килан из нас троих выбрал меня, это стало для сестер потрясением. В тот же миг они пожалели, что не слушали свою мать и вовремя меня не придушили. Они – при всех! – наговорили мне столько гадостей, что я никогда этого не забуду. Я пыталась объяснить им, что мне не нужен их принц, и чтобы доказать это, даже сбежала с бала. Но принцы всегда находят своих принцесс, даже если тем этого и не хочется. Короче говоря, принц все-таки отыскал меня в доме моей мачехи и примерил мне хрустальную туфельку, которую я потеряла на лестнице, когда убегала из дворца. Принц, само собой, тут же сделал мне предложение, и я приняла его, но с одним условием. Я попросила, чтобы вместе со мной в королевский дворец переехали жить мои сестры. Объяснила я свое желание очень даже просто – сказала, что поскольку выхожу замуж за человека, которого совершенно не знаю, то пусть рядом со мной будут хотя бы мои лучшие подруги. Однако сестры уже засветились – принц помнил, сколько всякого разного они наговорили мне тогда на балу, да и как они вели себя, пока нам всем хрустальную туфельку примеряли, он тоже видел. В общем, принц предложил мне выбор: или я еду вместе с ним во дворец одна и становлюсь его женой, или я навсегда остаюсь в этом домике со своими сестрами и ни о какой свадьбе и речи не идет. Времени на раздумья он дал мне до утра и уехал.

Золушка вновь немного помолчала и тяжело покачала головой, вспоминая:

– В ту ночь мачеха пыталась зарубить меня топором прямо в кровати, но принц, оказывается, не уехал, он прятался у меня под окном – знал, что оставаться одной в доме мачехи мне небезопасно. Мачеху он заколол своим мечом прямо на месте, а потом забрал меня, и мы уехали. Так что прибежавшие на шум сестры увидели в окно, как принц увозит меня на своем коне, а в комнате под окном лежит труп их матери. Представляешь, что они обо мне стали думать? Сначала я украла их место в сказочной школе, потом увела у них принца, да еще убила при этом их мать! Разве могли они считать меня доброй? Я стала для них самым лютым врагом.

Золушка вдруг всхлипнула и закончила охрипшим голосом:

– Долгое время сестры пытались строить мне козни, хотели извести, отравить меня. В конце концов, это так достало принца, что он, тайком от меня, приказал убить их обеих. Позднее, узнав об этом, я бросила принца и ушла от него. Навсегда. Мои сестры так никогда и не узнали, что буквально на следующее утро я собиралась отказаться от короны ради того, чтобы быть вместе с ними. Потому что моим «долго и счастливо» были они, а не принц, и, если бы мне пришлось при этом всю оставшуюся жизнь прожить без мужа, меня бы это не слишком опечалило. Только было уже поздно. – Она наконец подняла на Агату свои полные боли глаза и добавила: – Вот почему я говорила тебе, что заставить Софи уничтожить кольцо можно только одним способом – приставив к ее голове волшебную палочку и пригрозив убить. Этому научила меня моя собственная история. Иди напролом, не миндальничай и не медли, и тогда получишь все, что хочешь. А любовь… Любовь, по большому счету, мало что значит, только помехой может стать.

– Ах, Элла! – прошептала Агата. У нее у самой текли слезы.

– Вот почему я такая несчастная, – всхлипнула Элла. – Потому что, читая мою сказку, все думают, что я только и делала, что искала чего-то для себя – то фею-крестную, то платье, то туфельки хрустальные, то принца… Да не нужно мне было ничего этого! Я только хотела, чтобы мои сестры были счастливы. Просто пыталась позаботиться о своих лучших подругах!

Агата обняла плачущую старую принцессу за широкую талию, и они пошли вдвоем по лесной тропе.

– Ты в самом деле любишь Софи? – спросила Элла, когда выплакала все слезы. – После всего, что она тебе сделала?

– Так же, как ты любила своих сводных сестер, – кивнула Агата.

Элла остановилась, склонила голову набок и торжественно объявила:

– Так вот почему Мерлин поставил нас с тобой в пару! Потому что я профукала свою историю, позволила отчаянию и гневу украсть всю мою жизнь прямо у меня из-под носа. Но ты можешь исправить мою историю, исправив свою сказку, Агата. Я не могу больше бороться за своих сестер, но ты-то по-прежнему можешь бороться за свою Софи! За свою лучшую подругу.

– Я не уверена, осталось ли в Софи хоть что-нибудь, за что имеет смысл бороться, – покачала головой Агата.

– Ты не должна сдаваться, Агата, – прикоснулась ладонью к ее щеке Элла. – Не должна. Покажи всему миру то, чего не смогла показать я. Покажи, что любовь к подруге может быть такой же крепкой, как любовь к парню. Покажи, что любовь крепче родственных связей. Сделай это! Ради нас обоих – сделай это.

Агата вдруг увидела Эллу в совершенно ином свете и впервые почувствовала зародившуюся в сердце, пока еще робкую, надежду, что ей все же удастся выполнить свою миссию, пускай она все еще и кажется невыполнимой…

И тут выражение лица Золушки резко изменилось.

Агата обернулась и увидела, что все остановились и смотрят на них с Эллой так, будто увидели льва, гуляющего по саду в обнимку с кроликом.

– Проклятье! Теперь эти дураки решат, что я размякла, – проворчала Золушка.

– Я скажу им, что вымолила у тебя прощение, – предложила Агата.

– Ага, и тогда они объявят тебя трусливой овцой, – отрезала Золушка и во всю глотку проревела: – А ну, пошла отсюда! Убирайся к своему принцу надушенному! Брысь с глаз моих, тебе сказали!

Элла заговорщицки подмигнула Агате, развернулась боком, а затем, широко размахнувшись, легонько, едва заметно, коснулась ее ногой чуть пониже спины. Агата невольно улыбнулась, потом поспешно сделала вид, будто получила крепкий пинок, и отпрыгнула в сторону, раздумывая по дороге, что нужно будет научиться как можно чаще просить прощения. До чего же это полезная штука, оказывается!





31. Встреча в лесу Стимфов





Когда они подошли к окраине леса Стимфов, бледный диск солнца поднялся уже довольно высоко. Нервно взглянув на умирающее светило, Тедрос потрогал висящий у него на поясе Экскалибур, словно проверяя, на месте ли он, и сказал: – До заката осталось всего несколько часов. Даже Ланей смотрит на солнце так, словно знает, что мы обречены.

– Ланей. Для него у тебя есть прозвище, а для меня нет? – улыбнулась Агата.

Тедрос перевел взгляд на Агату и кивнул на открывающийся впереди лес Стимфов:

– Жутковато. Но и бежать больше некуда. Тьма приближается, Агата. И это конец для всех нас. Настоящий и бесповоротный конец…

– Я знаю. – Она сжала руку принца, сама все еще оставаясь под впечатлением от рассказа Золушки. – Давай дорожить каждым лучиком света, пока есть возможность.

– Тебя потянуло на романтику? – удивился принц. – В такое время?

Агата перестала улыбаться.

– Вот увидишь, у Мерлина есть план, – сказала она. – У него должен быть план.

Шедшие впереди пары начали замедлять шаги, приближаясь к входу в лес Стимфов. Этот вход был обозначен двумя громадными, высокими, словно башни, вязами. Их стволы наклонились друг к другу, переплетясь сухими мертвыми ветвями, образовавшими причудливую фигуру черного лебедя с расправленными крыльями и опущенным вниз острым клювом, словно грозящим каждому, кто входит в лес. Фигура лебедя была настолько правдоподобной, что когда они проходили между вязами, Агата вцепилась в Тедроса.

– Я верила и продолжаю верить в Мерлина, – произнесла она, стараясь заглушить свой страх. – В легендарного Мерлина, который всегда умел найти выход из любой, даже самой трудной ситуации. Я верю, что он и сейчас все делает правильно…

– Конечно, правильно, если не принимать во внимание отдельные мелочи. О, сущие мелочи, разумеется! Например, то, что он бросил нас одних на целых шесть дней, забыл собрать настоящую армию, ведет нас по вражеской территории без всякого оружия и не научил свой отряд ни одному заклинанию, способному спалить огнем хотя бы часть из тех двух сотен зомби, которые мечтают пообедать нами, – с горечью заметил Тедрос.

Агата сглотнула комок в горле.