Последнее время
Часть 26 из 46 Информация о книге
В страшной тишине Арвуй-кугыза вздохнул, а Юкий произнес: – Так. Пнул основание своей лавки и сказал: – Мурыш, собирай деревщиков. Надо быстро прикидывать, какие крыши нам служить будут, если все выращенное вот так рухнет. Мурыш кивнул. Арвуй-кугыза спросил, не поднимая головы: – Так и не веришь? – Очень не хочется, – признался Юкий, тоже уставившись на незаметную в траве пыль, только что бывшую прочной, каменной твердости и лютой древности лавкой, которую вырастил позапрошлый Арвуй-кугыза сотни лет назад. – А надо. Воистину, конец обету. Арвуй-кугыза, распрямляясь, повернулся к Кругу и громко сказал: – Я надеялся, что неправильно вижу и слышу, но надеялся зря. Боги мертвы, земля глуха. Она снимает с себя данный нам обет защиты и обеспечения. Потому ли, что мы нарушили свой обет защиты и ухода. Потому ли, что Чепи и Позаная не уберегли, а через них впустили в лес и мир негасимый пожар. Потому ли, что просто надоели. Старцы. Или юл-мары. Или все мары. Или все люди. Или все люди и боги. Никто уже не скажет. Боги не скажут, они мертвы, земля не скажет – она не говорит, и если научится, то не ради нас. Мы ей не нужны. Я уж точно, судя по этому. Он показал на пыль в траве. Небо пронзительно крикнуло. Озей вздрогнул и посмотрел вслед воронам. Они так же слаженно разлетались в стороны, вверх и вниз по течению Юла. – И что делать? – растерянно спросил Вайговат. Озей впервые в жизни почувствовал, что любит и жалеет его больше, чем себя, которого терзал тот же вопрос, как и всех, очевидно, но посмел задать его – по глупости и наивности – один Вайговат. – Придумывать, – отрезал Юкий. – Для этого и собрались. Не к этому готовились, но раз уж поняли… Мы мары, эта земля… Он помолчал и продолжил обыкновенным голосом: – Пусть земля не наша, пусть боги мертвы. Но наши предки с миром договорились, и нам придется. И Арвуй-кугыза с нами – не зря же его боги вернули, молодым к тому же. – Говорили, для войны, – сказал Вайговат, тут же втянув голову в плечи, и Озей почувствовал новый прилив приязни и симпатии к нему – и потому, что напомнил, и потому, что испугался собственного напоминания. – Лучше бы для… – почти беззвучно сказал Юкий и замолчал, опустив глаза. Арвуй-кугыза со вздохом признался: – Если бы еще и война – тогда я не знаю просто… Но от войны нас спасли. И боги, и… Говорил я, не зря Кул нам явился. Как он, кстати? 2 – Кул же с этого шестипалого сумку сорвал, так что не получилось трехсмертник увезти, – объяснил Озей. – Спас, получается. Айви, не отвлекаясь, чесала Луя вокруг затягивающихся под мазями ран. Тот скалился, закатив глаза, безутешно страдая от невозможности выпустить избыток чувств шипением – хозяйка этого не любила. Эврай сурово уточнил: – От чего спас-то? – Да боги знают, – сказал Озей, решив не посвящать птена в страшные подробности. – Понятно, что не просто так они сюда пришли за трехсмертником и отчаянно так вывезти пытались тоже не зря. Сила в нем какая-то. Для них – и против нас, получается. После первых проб Юкий предположил, что вытяжка трехсмертника позволяет чужакам ходить по земле мары. Осталось определить, как он применяется и в каких количествах. Не из праздного любопытства и не из любви к истине, строго уточнил Юкий, а для того, чтобы понять, войско какого размера приготовили шестипалые для вторжения. Чтобы не проболтаться, Озей многозначительно добавил: – Ну и еще всякое в сумке нашлось. Многое узнали. Что именно узнали, он и сам не ведал, но Эврай не стал уточнять. Зато Айви вдруг спросила: – А письмо Чепи? Озей, поморщившись, объяснил: – Письма не было. Это шестипалый врал, с самого начала. Ни Чепи письма не было, ни кому-то еще. Листок на их языке, Юкий сказал, молитва шестипалым богам каким-то. Не письмари они, понятно уж. Помолчал и все-таки добавил: – Хрусталь-волосатик был. И сразу пожалел. Айви спрятала лицо в холке Луя. Тот пискнул и замер. Эврай спросил: – Это для приворота? Шестипалый глуп совсем? Этим хрусталем же птахи мужей приваживают, наоборот не работает. Озей кивнул, торопливо подбирая другой предмет для разговора, но Эврай все же успел сообразить: – Или он не для себя, да? Для Чепи, да? Значит, правда она им трехсмертник вырастила? В обмен на это вот? Он пытливо смотрел на Озея. Озей покосился на Айви и промолчал. – То есть это от Чепи негасимый пожар пошел, – тихо сказал Эврай. – Ну да, – неохотно подтвердил Озей. – Прерванное заклинание сокрушения. Хуже только прерванное заклинание самосожжения, но ему отказано полностью, ни один живущий до смерти его не узнает. Да ты песни слышал, что я втолковываю. А вот откуда Чепи сокрушение узнала… Уже не выясним, наверное, но узнала ведь. – Его же в одиночку творить невозможно, – удивился Эврай. – И прервать нельзя. – Возможно, если на теле родственника или возлюбленного. И прервать можно, если убить заклинателя. – Так нельзя же у… Эврай замолчал, вперившись себе под ноги. – Теперь вот так, – сказала Айви Лую в холку. Глаза у нее были сухими и блестящими. Озей сорвал травинку, сунул в рот и тут же выплюнул. Травинка горчила. Все теперь горчило. Вся жизнь горчение. – А шестипалый так на Паторе и лежит? – спросил Эврай. Озей пожал плечом и еще раз сплюнул. – Вот и ладно, – сказал Эврай. – Пусть там и лежит. Может, его чайки склюют. А что, раз убивать можно, то и человека есть можно. – Он не человек, – пробормотала Айви. – А, нет, – вспомнил Озей. – Вряд ли лежит. Строги же ходили, смотрели там всё. Наверное, забрали. – Зачем? – удивился Эврай. – Изучить. Допросить. Думаешь, у мертвого ничего узнать нельзя? Айви уставилась на далекую кромку леса, но сказала не то, чего ожидал Озей: – Чайки. Ты чаек когда видел-то? – Утром, – сказал Озей. – Чуть не оглох. – А днем? Озей поморгал, прислушался и огляделся. Эврай заозирался еще сильней и даже вскочил, пошатнувшись. Айви тут же выставила руки, чтобы удержать, если упадет, и прошипела, не обращая внимания на возмущение брякнувшегося в траву Луя: – Куда скачешь? Сылвика же сказала ходить тихонько, не прыгать! – А где птицы-то? – спросил Эврай растерянно. – А комары где, мухи где, пчёлы, тебя не волнует? – уточнил Озей. Айви посмотрела на него с укором. Эврай повел раскинутыми руками, будто насекомые и птицы просто повисли вокруг, обернувшись невидимками, которых, однако, можно нащупать и подцепить. Он поморгал, сел и уныло спросил: – Это плохо, да? – Мухи, птицы и звери собираются там, где война и нет обетов, – напомнил Озей древнюю песню, которую никто никогда не пел, но знали все. – А у нас, говорят, войны не будет, – так чего им делать? Айви усмехнулась и вяло цопнула Луя за хвост. Луй извернулся и радостно вгрызся Айви в запястье, поглядывая поверх сморщенного носа, не переусердствовал ли. Эврай сердито сказал: – Войны вообще не бывает, чего мне голову морочишь.