Последний рубеж

Протяжно выдохнув, товарищ старика – рядовой Ершов – медленно снял с шеи тактический ремень и бросил свой «калаш» с подствольным гранатометом на землю. Эх, не уследил все-таки за напарником! Отвлекся – и не заметил, как его взяли на прицел. Сперва пережив пулеметный обстрел, а потом, спустя битый час скитаний по окраинам Зоны, встретив еще одного выжившего из своей группы, черный позволил себе расслабиться. Позволил волнам радости захлестнуть его разум и ослабить концентрацию внимания. За это он и поплатился.

– А теперь рассказывай, Ерш, – потребовал Палывода. – Че это вообще за хрень была, а?! Кого мы там ждали?! И кто вы, мать твою, такие?! Давай по порядку и внятно! И тока попробуй мне дернуться, свистюк, – словишь пулю прямо в кишки. Понял, говнюк?

– Ладно. – Ершов примиряюще поднял руки. – Расскажу. Наемник я. Вольный стрелок. И Ишак – наемник. Ну… Был. Нас было десять человек. Работали на вас. Было один-два раза. Лейтенант Колесник это запомнил. Мы хорошо помогли «Рубежу», Паля. Просто трындец как хорошо. Когда началась вся эта долбота, нам… Короче, взяли к себе. Ну, ваши. Ваши взяли нас к себе. Вот. А две недели назад… Еще до всего этого вот. К нам прикатил мужик. Предложил работу. Хорошие бабки. Конечно, мы согласились! Там такие бабки! Делов-то! Взять какого-то старого хрыча на окраинах – и вывести через проплаченный КПП. Максимум – придется постреляться с какими-нить гэбээровцами. Ну эт мы как-нибудь переживем! А, и… Короче, хрыч этот – ученый. В говне моченый. Ни ствол держать не умеет, ни-хре-на. Интеллигенция…

– Подожди, – прервал его старик. Повертел головой, осматриваясь. Ерш-то не успеет за считаные секунды добраться до автомата, а вот смерть от лап и клыков подкравшегося со спины мутанта в планы Палыводы не входила. – Какой еще, нахрен, ученый?

– А вот такой! Профессор какой-то там. Большая, скользкая пучеглазая шишка. – Ершов смачно сплюнул себе под ноги. – Он тут Зону изучал лет десять, а терь сбежать захотел. Но… Млин, чет не верю я во всю эту хрень. Что бы там этот чухан ни базарил, а ученого этого тупо перекупили. От прям зуб даю – предложили больше. Вот он и хотел сдриснуть по шурику. Но такие бабки обещали… Аванс дали. Еще и эту штуку… Типа мобилы, короче. Тот мужик сказал, мы такие не одни. Типа, чтоб все не сорвалось, если кого-то грохнут за эти две недели. Мы вот троих потеряли. Вот… Мы, типа, через мобилу кооперируемся – и двигаем на дело. Бабла всем хватит. Мужик состоятельный. Точнее, контора его. В одно рыло такое не организуешь. Сам понимаешь, да? Короче… Вот сегодня должны были встретить хрыча – и подкинуть до блокпоста. Остальные, по ходу, откинулись – никто на связь не вышел. А может, Ишак не сообщил. Короче, я хрен знает. А ты… Паля, ты просто встрял. Попал не туда и не тогда. Командованию своему спасибо скажи!

– Трындец какой-то… – пробормотал Палывода, не спуская со спутника глаз. – Ученые в бегах, купленные блокпосты… Че за чушь?..

– Слушай, мужик, ты один все равно никуда не дойдешь, – как бы между делом сказал Ершов. – Мож, давай рамсы отложим, а?

– Учти, свистюк, одна выходка с твоей стороны – и…

– Да все в ажуре будет, не парься! – заверил старика коренастый рубежник. – Ты один не дойдешь – и я один не дойду. У нас этот… Типа… О! Вынужденный союз! Дойдем до базы – и разбежимся. Я тя не знаю, а ты – меня, ясно? Только ты ж молчи, усек?

– В эту чухню всю равно никто не поверит, – бросил Палывода. И опустил автомат. Потому что Ершов был прав: сейчас им стоило объединить усилия. Приглядывать друг за другом, в любую секунду ожидая подвоха, но, тем не менее, действовать сообща.

Сделав шаг вперед, Ерш, кряхтя, наклонился и подобрал свой АК-74М.

– Ну, погнали, че? – предложил он. – Хрен ли тута торчать? Все равно этот хрыч нас кинул…

– Да, – кивнул старик. – Пошли.

И они пошли. Пошли, не зная, что миссия наемников была заранее обречена на провал. Не зная, что тот ученый умер ровно за неделю до начала операции. Просто солдатам удачи об этом никто не сообщил. Потому что они были расходным материалом. И их судьба, в отличие от судьбы ученого, нисколько не волновала таинственных заказчиков. Аванс, оплаченный нескольким отрядам наемников, был для этих могущественных людей как капля в море. Пшик – и ничего более.





* * *


– Ну где же ты, где? Где, где, где?

На чистый светло-серый кафель с глухим шлепком приземлилось несколько заполненных бумагой папок, скинутых с серебристого металлического стола одним движением сухой морщинистой руки. Секундой спустя вслед за ними отправился и толстый коричневый блокнот с воткнутой в белую переплетную пружину ручкой.

– Куда оно могло подеваться?..

Долговязый мужчина устало опустился на черный офисный стул на колесиках, заскрипевший под его весом. Вынув из нагрудного кармана голубой рубашки блок сигарет, он подвинул поближе прозрачную пепельницу, стоявшую близко к краю стола. Выудив из синих джинсов блестящую зажигалку, мужчина чиркнул колесиком и закурил. С наслаждением затянувшись табачным дымом, профессор Павличенко попытался привести мысли в порядок.

Он же оставлял коммуникатор прямо здесь, в своей комнате! Точно оставлял! Сегодня утром, перед спуском в лабораторию, приклеил скотчем к нижней части стола. Ему говорили, что его апартаменты – самое безопасное место. Говорили, что позаботятся о камерах наблюдения. Что начальство Центра ничего не узнает. А теперь этот черненький незамысловатый прибор, на первый взгляд напоминавший очередную модель современного смартфона, исчез. И единственный шанс Павличенко вырваться из заточения стремительно таял, ускользая прямо сквозь дряхлые пальцы ученого…

Выпустив в белый потолок облако дыма, профессор непроизвольно скривился. Белые стены. Его окружали четыре белые стены – своего рода тюремная камера. Чистая и комфортная тюремная камера с дубовым шкафом, заполненным одеждой на все случаи жизни, мягкой кроватью и пятьюдесятьюдюймовым телевизором, бонусом к которому шла целая коллекция любимых фильмов Павличенко. Но, несмотря на все эти удобства, тюрьма оставалась тюрьмой. Профессор не мог выйти за пределы режимного объекта. Не мог вернуться домой. Он уже десять лет видел своих родных только на экране ноутбука. Он знал, что с ними все хорошо. Знал, что о них заботятся. Но за все эти годы, за все то время, которое Павличенко проработал в Центре Аномальных Явлений, ему ни разу не дали поговорить с семьей. А ведь иногда, после тяжелого рабочего дня, все, чего ему хотелось – это позвонить домой и услышать голоса самых дорогих его старому сердцу людей. Но он не мог. Потому что таковы правила. Никто не должен узнать о Зоне. Никто не должен узнать, чем занимается Центр Аномальных Явлений. А значит, профессор Павличенко никогда не должен вернуться домой. Люди, которые дали ему эту работу, продумали все до мелочей.

Пара сфабрикованных документов – и там, на Большой земле, некогда уважаемого ученого уже ждет тюрьма. А здесь, в белых стенах Центра, он в безопасности. У него есть все: приятная компания коллег – таких же светил науки, как и он, возможность выпить и расслабиться после напряженной работы мозга. Когда надо – можно выйти подышать свежим воздухом, не боясь ни мутантов, ни слетевших с катушек сталкеров – пулеметные вышки на отлично справятся с любой угрозой.

Сергей Александрович почти смирился со своей участью, когда с ним вышли на связь прямо во время обеденного перерыва.

– Не занято?

Профессор, чудом отыскавший пустой столик посреди битком набитой столовой, поднял взгляд. Перед ним стоял незнакомый мужчина лет тридцати на вид в обычном лаборантском халате и со стаканом ароматного кофе в руках.

– Присаживайтесь на здоровье, – разрешил Павличенко.

Кивнув, неизвестный уселся прямо напротив Сергея Александровича, который поспешил вернуться к трапезе – щедро приправленные специями макароны ждать не будут!

– Послушайте, – сказал лаборант, отставив свой напиток в сторону. – Времени в обрез. Часа через два будет поставка артов – и… Я вернусь обратно в Зону. Не успею – сцапают, как остальных. Поэтому давайте сразу и начистоту: Сергей Александрович, вы хотите вернуться домой?

– А вы не боитесь? – прожевав, спросил Павличенко. – Тут же повсюду жучки…

– Профессор, вы либо отвечаете на мой вопрос, либо… – Незнакомец выдержал короткую паузу, хлебнув горячего кофе. Пара капель упала на его белый халат, растекшись светло-коричневыми пятнами, но лаборант не обратил на это никакого внимания. – Больше никогда меня не увидите.

Сергей Александрович отложил вилку и ненадолго притих, пристально изучая своего собеседника. Может, все это – своего рода проверка? Может, этот человек на самом деле работал в службе безопасности Центра? Может…

– Ладно… – выдохнул ученый, сцепив пальцы в замок. – Кто не рискует – тот не пьет шампанское. Будем надеяться, что этот противный гул не даст им разобрать ни единого слова. Я вас внимательно слушаю, уважаемый.

Незнакомец быстро выложил все карты на стол. Он пообещал профессору амнистию. Пообещал работу, никак не связанную с Зоной, и возможность видеть своих родных. Пообещал деньги, какие и не снились семидесятилетнему ученому. Взамен Павличенко должен был оказать своему спасителю одну маленькую, незначительную услугу…

Разумеется, ученый согласился. Перспектива гнить внутри белых стен, пока весь остальной мир считал его преступником, нисколько не прельщала пожилого профессора.

План побега был прост до невозможности: Сергею Александровичу передали коммуникатор для связи с группой наемников из числа сталкеров. Через три недели люди, работающие на его спасителя, выведут ученого за пределы комплекса и передадут в руки вольных стрелков. Те в свою очередь оперативно доставят профессора на заранее подкупленный блокпост военных. И все, прощай, Центр Аномальных Явлений! Обрадованный открывшимися перед ним перспективами, Павличенко считал каждый день на роскошном календаре, висевшем в его комнате. И вот, когда до долгожданной свободы оставалась ровно неделя, коммуникатор пропал из апартаментов профессора среди бела дня!


Кто-то трижды постучал в дверь, заставив задумавшегося Сергея Александровича невольно вздрогнуть.

– Минуту! – крикнул он, положив сигарету в пепельницу. Поднявшись, профессор собрал разбросанные по полу папки и положил на стол – не хватало еще, чтобы кто-то увидел весь этот бардак.

Но неизвестный посетитель не стал ждать. Серая дверь практически беззвучно открылась, и через порог переступил человек в черно-белом городском камуфляже, начищенных до блеска берцах и камуфлированном бронежилете с каской. В руках охранника покоился автомат неизвестной профессору модели явно иностранного производства – уж слишком далеки были его очертания от знаменитого «Калашникова».

– Профессор Павличенко, – обратился секьюрити холодным, напрочь лишенным эмоций голосом. С Сергеем Александровичем как будто разговаривал терминатор из культового фильма со Шварценеггером. Белесые глаза, смотрящие куда-то сквозь ученого, только усиливали сходство человека с фантастической смертоносной машиной. – Вас вызывает начальник службы безопасности. Без отлагательств.

– А по… по какому делу? – сбивчиво спросил профессор, поправил сползшие на нос очки в тонкой оправе.

– Вас вызывает начальник службы безопасности, – как заведенный повторил терминатор. – Без отлагательств.

– Что ж, ладно, – смирился ученый. Нетвердой походкой подойдя к выходу, тщедушный Павличенко протиснулся мимо в меру широкоплечего охранника и оказался в узком белом коридоре с множеством комнат. Вдохнув впалой грудью, Сергей Александрович зашагал вперед, стуча по тщательно вычищенному серому кафелю подошвами остроносых черных туфель. К его удивлению, секьюрити не двинулся следом. Может, дело не настолько серьезное? В конце концов, профессор и глава службы безопасности были практически друзьями. Раз в месяц-другой они обязательно пропускали по паре рюмок тягучего дорогостоящего виски, беседуя на отвлеченные от приевшейся работы темы. Иногда Павличенко даже казалось, что он был единственным научным сотрудником, к которому начальник охраны, этот страшный и всесильный человек, не испытывал презрения. Хотя, может быть, профессору просто хотелось, чтобы это было именно так? Может, он все это время обманывал себя?

Вскоре перед профессором, одиноко продвигавшимся по пустым и тихим коридорам Центра, вырос лифт с серыми дверьми. Нажав на кнопку вызова, Сергей Александрович оттянул расстегнутый рукав рубашки, взглянув на титановые механические часы – он всегда так делал перед тем, как спуститься туда. В мрачный коридор, освещаемый при помощи синеватой энергии артефактов. Это место каждый раз вызывало у пожилого ученого приступ клаустрофобии. Все время что-то будто подталкивало его в спину, подгоняя как можно быстрее добраться до непроницаемого светящегося мягким белым светом шара около метра в диаметре. Стоило коснуться этого подвешенного над полом объекта – и человека сразу же перенесет в лабораторию. Секретную лабораторию S-2, расположенную прямо в сердце Зоны – под легендарной ЧАЭС. Рукотворная аномалия «портал» – гордость Центра Аномальных Явлений.

Двери лифта с тихим щелчком разъехались в стороны. Вздохнув, Сергей Александрович шагнул внутрь. В нос ударил слабый запах металла. Профессор непроизвольно поморщился, но быстро взял себя в руки и нажал на красную кнопку слева от входа. Клетка за его спиной захлопнулась и с низким гулом устремилась вниз по шахте. Ученый развернулся лицом к выходу, гадая, что ждало его впереди. Неужели его и впрямь рассекретили? Неужели это был конец? Неужели он никогда не сможет повидать своих родных и никогда не увидит обещанной ему суммы?

Лифт плавно остановился, выпустив ученого в ненавистный коридор. В нос ударил прохладный свежий воздух с улицы, обеспечиваемый несколькими настенными вентиляторами. Здесь не было характерной подземной сырости, но профессору все равно было неуютно. Высокий трехметровый потолок вызывал ассоциации с мощным бетонным прессом, готовым в любой момент опуститься на седую голову ученого, а и без того не слишком широкий проход с каждым шагом казался все уже и уже.

Сергей Александрович засеменил вперед, быстро перебирая тонкими ногами и стремясь как можно быстрее оказаться возле «портала». Он был несказанно рад, когда согревавший лившимся от него теплом шар оказался прямо перед его покрытым морщинами лицом. Вытянув сухощавую руку, профессор коснулся аномалии.

Перед его глазами выросли двое охранников, как две капли воды похожие на того, что вломился к нему в комнату. Свободный, не стесняющий движений камуфляж, легкие бронежилеты, тактические перчатки и шлемы, рассчитанные на круглосуточное ношение, надежно скрывали тюремные татуировки, которым были покрыты тела секьюрити. Насколько знал профессор, сотрудников службы безопасности набирали из числа осужденных на пожизненное уголовников. Отбирали самых отъявленных, которых редко навещали и по которым никто не будет скучать. Их никто не спрашивал, согласны они служить в охране ЦАЯ или нет. Их просто вытаскивали из душных тюремных камер – и превращали в терминаторов с бессмысленным взглядом. Не чувствующих ни боли, ни страха и беспрекословно подчиняющихся приказам.

Не говоря ни слова, охрана сопроводила профессора к кабинету своего начальника. Открыв черную дверь без каких-либо подписей, секьюрити грубо втолкнули ученого внутрь.

– А, Сергей Александрович! – поприветствовал его глава службы безопасности – мужчина средних лет с неброскими чертами лица, одетый в городской камуфляж. – Падайте, – он жестом пригласил ученого за серый стул на колесиках. – Выпьем, поговорим. У меня есть к вам пара вопросов.

Павличенко на негнущихся ногах преодолел невысокий порог и, сделав несколько шагов, опустился на мягкое сиденье. Начальник охраны достал из-под покрытого лаком дубового стола пузатую бутылку виски и две рюмки. Вытащил пробку, разлил напиток.

– Ну, будем! – провозгласил он.

– Будем, – без особого энтузиазма отозвался профессор.

Чокнулись, выпили.

– Отличная вещь, – блаженно закрыв глаза, произнес глава службы безопасности ЦАЯ. Спустя пару секунд он аккуратно поставил наполовину опустошенную рюмку на стол и сунул руку в карман. – Это вам ни о чем говорит, профессор? – Лицо начальника охраны стало жестким и непроницаемым, словно камень, когда он продемонстрировал собеседнику тот самый черный коммуникатор.

– Ни о чем, – заикаясь, ответил ученый. – Обычный коммуникатор.

– Не умеете вы врать, Сергей Александрович. – Собеседник профессора снова взялся за рюмку, осушив ее одним глотком. – Признаюсь честно, пришлось попотеть, чтобы это найти. Парни, которые должны были за вами следить… В общем, ненадежные они люди. Один из них, кстати, недавно к вам заходил. Где-то… Минут десять назад. Скажем так, пришлось понизить его в звании.

– Я… Василий Эммануилович, я… – Вжавшись в мягкую спинку стула, Павличенко изо всех сил пытался что-то сказать, но так и не смог ничего из себя выдавить.

– Знаете, профессор… – Начальник охраны тяжело вздохнул. – Вам создали отличные условия. Я бы даже сказал, идеальные. Работайте себе на здоровье и ни о чем не волнуйтесь! Ваши родные в безопасности, вы в безопасности. И вы все равно купились…

– Вы… Вы разрушили мою жизнь, – прошептал ученый.

– Чего-чего?

– Я говорю, вы! Вы разрушили мою жизнь! – взорвался Сергей Александрович, резко подавшись вперед. – Я был уважаемым человеком! А вы… Вы выставили меня преступником! Там сфабриковали, там подкупили – и все! Вывезли меня сюда – и заставили горбатиться! Ради чего?!

– Успокойтесь, профессор, – жестко ответил Василий Эммануилович. Стальной взгляд его серых глаз пригвоздил Павличенко к стулу, не давая пошевелиться. – Вы – ценный специалист. Поэтому вас позвали сюда.

– Позвали? – переспросил ученый. – Это вы называете «позвали»?

– Знаете, Сергей Александрович, я считал вас смышленым человеком. Разве вы не понимаете, что другого пути не было? Все, что вы здесь видели, все, над чем работали… Все – под грифом «Совершенно секретно», понимаете? Никто не должен узнать о Зоне. О нас. О том, чем мы здесь занимаемся. Все должно оставаться в тайне.

– Если бы вы… – прошептал профессор. – Если бы вы дали мне хотя бы позвонить…

– А. – Начальника охраны как будто осенило. – Теперь все понятно. Нет, профессор. Вот эту чушь будете своим коллегам заливать. Не надо вешать мне лапшу на уши про свою семью и бабку с дедкой. Теперь я понимаю… Вас просто перекупили. Вам же дали не только коммуникатор. Да, Сергей Александрович?

– Не понимаю, о чем вы…

– Да все вы понимаете, профессор. Маленькая скрытая камера в вашем рабочем халате. Вы же все снимали. Все. Чем вы занимаетесь. Как вы проверяете эти… сборки, как они их называют. Как находите побочные эффекты. Чтобы вырастить человеку руку, ее же надо сначала отпилить. Правильно, профессор?

– Правильно, – сокрушенно покачал головой Павличенко. Дальше прикрываться за желанием увидеться с семьей не было смысла. Он и вправду согласился уйти из ЦАЯ ради денег. И ради амнистии, разумеется. Не ради своих близких. За десять лет разлуки они стали ему практически чужими. Он хотел уйти ради себя.

– Знаете, профессор, в этом мире хватает людей, которым хочется узнать, чем мы занимаемся. Что они будут делать с этим знанием? Это другой разговор. Но в любом случае, они свою выгоду получат. А что получите вы, профессор? Давайте прикинем. Вы слили конфиденциальную информацию. Им надо, чтобы все было похоже на правду, так что… Вы получите пулю. Никакой работы. Никаких денег. Никакого прощения. Просто… Бах! – Начальник охраны театрально развел руками. – И все.

Павличенко ничего не ответил. Потупив взгляд, он уставился на острые носки своих блестящих черных туфель.

– Вам могли пообещать все что угодно, – продолжил Василий Эммануилович. – А по факту… Девять грамм инвестиций. Всего девять грамм инвестиций, и вы – недвижимость, хе-хе. Короче, профессор… Кто ваш контакт? Назовите мне имя. Просто имя. Этого вполне достаточно.