Последняя игра чернокнижника

Разбудили меня стуком в дверь и, разумеется, после почти бессонной ночи разбитую. Я вскочила с кровати сразу, но остановила себя — побоялась отодвигать засов. Однако тут же раздался голос:

— Кати, ты там? Господин распорядился снабдить тебя работой!

«Снабдить работой», надо же. Я сразу открыла и увидела перед собой женщину, не старше сорока лет, довольно миловидную и, что обнадеживало, приветливо улыбающуюся.

— Зови меня Ратия, — произнесла она, сделав ударение на первый слог, как и при произнесении моего имени. — Я отвечаю за работу рабов в замке. Подожди, я принесу тебе форму.

Она напоследок окинула мою фигуру внимательным взглядом, кивнула какой-то своей мысли и исчезла. Просто исчезла, оставив на своем месте лишь белесый дымок. Я разинула рот и дважды обескураженно моргнула, после третьего раза дымок начал уплотняться, являя снова ту же женщину на том же месте, но уже державшую в руках платье.

— Вот это подойдет. Примерь.

Я отступила, не зная, то ли пропускать ее в спальню, то ли захлопнуть дверь перед носом, чтобы выполнить распоряжение. Так и не выбрав, просто спряталась за дверью, чтобы меня не было видно из коридора, и принялась спешно стаскивать спальный мешок-сорочку. Но интерес прорывался наружу:

— Ратия, ты маг?

— Да, конечно, — ответила она тоже с некоторым удивлением и добавила не без гордости: — Иначе не получила бы такую должность. Странный вопрос!

Я вытянулась к ней, показывая только обнаженные плечи, посмотрела на ее лицо. Снова спряталась и, одеваясь, продолжила любопытствовать:

— Но твои глаза не такие яркие! В смысле, цвет чисто зеленый, но не сказать, чтобы уж сильно выделялись…

Ее тон неожиданно изменился, стал каким-то по-детски обиженным, словно я сказала что-то не то.

— Не каждый дар радужки высвечивают так, чтобы с расстояния ста шагов можно было различить! Для моих скромных способностей мои глаза достаточно яркие.

Ничего себе — скромные способности… Она просто исчезла в одном месте, слетала в другое и вернулась, как по какому-нибудь телепорту! Хотела бы я обладать таким же «скромным даром». Я поспешила объясниться уже опостылевшим:

— Я из диких земель! Извини, не хотела тебя обидеть.

Она долго еще что-то насуплено бурчала себе под нос, но мой интерес уже занимала другая тема. Да, синее платье оказалось мне по размеру, но… я видала столичных проституток, и все из них были одеты приличнее. Подол едва прикрывал бедра, слишком короткий, а вырез на груди, наоборот, тянулся почти до самого живота. Да это не платье, это какая-то тряпка из секс-шопа для игр между заскучавшими супругами! Мне было стыдно даже сделать шаг к Ратии и показаться перед ней в таком виде.

— Я в этом никуда не пойду… — сказала неуверенно.

— Куда ты, интересно, денешься? — она все еще была чем-то недовольна. — Или ты решила, что можешь не исполнять мои распоряжения? Я здесь, между прочим, главная над хозяйственной частью!

— Мне… это… размер не подходит.

— Этого не может быть, я магически изменила форму под твою фигуру. Хватит строить из себя благородную леди, Кати, ты рабыня, и одежда одинакова для всех!

С этим она здорово перегнула, ведь сама была одета во вполне приличное платье, похожее на мое только цветом. Или так наряжают только молодых и новеньких? Но еще я очень не хотела портить с ней отношения, прямо чувствовалось какое-то нарастающее напряжение между нами, потому спросила неуверенно:

— А белье к этому… к-хм, костюму полагается?

— Все полагается, если будешь хорошо работать! — отрезала женщина.

На мне были короткие панталончики, выданные еще в доме добрых господ Нами. Потому я поежилась и вышла к женщине, надеясь, что она не станет обращать внимания на то, что подол их едва закрывает. Но Ратия уже раздраженно торопила:

— Идем уже, сколько времени тратим на ерунду.

Она повела меня в ту самую столовую для рабов, на которую вчера указывал Скиран. Я немного успокоилась, когда увидела других девушек в таких же платьицах. То есть меня не унижают по конкретному приказу айха Ринса. И все равно было не по себе. Это же задача — попробуй остаться неизнасилованной в таком прикиде.

— Кушать здесь, — она указала на один из столиков, где уже сидела другая девушка с таким же затравленным видом, как у меня. — И да, высокоблагородная леди, еда тоже для всех одинакова, вы не возражаете? Ничего же, что плохая магичка Ратия выделила не самое лучшее место для вашей царственной персоны?

Как-то мы с ней неправильно начали. Я осторожно тронула женщину за локоть, чтобы остановилась.

— Ратия, я не хотела тебя обидеть. Я… из диких земель! И в столице оказалась совсем недавно.

Показалось, что взгляд ее немного потеплел, она даже улыбнулась:

— Ничего, привыкнешь. Поначалу здесь всем немного сложно. Поешь хорошенько, а то смотреть страшно на твою худобу. А потом приступишь к обязанностям. Кстати, о них. Ты умеешь готовить пироги с потрошками?

Я вытаращилась на нее.

— Эм-м… не уверена.

— Рокри? Кайолли? Хотя бы суп из лаорового мяса?

Мои глаза становились все круглее — лучше бы на пироги с потрошками согласилась, эти слова хотя бы разум перевел на привычные, а ее улыбка по мере перечисления с лица сползала в минус. Вот я и испортила о себе и без того не слишком хорошее впечатление. Почти жалобно проблеяла:

— Я убираться умею, дорогая Ратия.

— Убираться она умеет, надо же, — женщина эту фразу почти сплюнула. — Таких надо или в наложницы брать, или сразу в суп из лаорового мяса отправлять. На случай, когда в морозильнике закончатся лаоры.

Она, скорее всего, пошутила. Хотя спрашивать о том, распространен ли здесь каннибализм, я не решилась — кто знает, какой ответ получу и смогу ли потом спокойно спать. Ратия скривилась, но после долгих раздумий заявила:


— Ладно. Пока будешь убирать коридоры на четырех первых этажах. В комнаты только не смей заходить!

— Спасибо, — я говорила как можно спокойнее. — Я не подведу.

Направилась к столику, попутно рассматривая свою соседку. Молодая брюнетка в таком же платьице, если эту форму можно хотя бы с натяжкой так назвать. Лицо ее мне показалось некрасивым и каким-то распухшим. Только сев напротив и пододвинув к себе тарелку, я сообразила — девушка просто зареванная: щеки опухли, глаза красные.

— Привет, меня зовут Катя, — я решила быть дружелюбной со всеми, на всякий случай. — Новенькая.

— Кати? — повторила она по-своему. Не пойму, у них всех со слухом туго? Почему только айхи слышат мое имя верно, а остальные коверкают? Но ее неожиданной радости нашлась хоть какая-то причина: — И меня почти так же, только Китти! Мы обязательно станем подругами!

Я выдавила ответную улыбку. Кати так Кати. Если это обеспечит мне еще одного союзника, хоть Таракатей зовите. Я решила укрепить мирный союз:

— Выходит, почти тезки. Ты плакала, что ли, Китти?

Она согласно зашмыгала носом. На самом деле, я не выношу чужих истерик. Но в этот миг заставила себя наклониться и похлопать ее по руке:

— Эй, эй, не реви. Расскажи, что случилось!

— Ничего-о-о! — обескуражила она меня ответом, а по ее распухшим щекам потекли крупные слезы.

— В смысле? — я снова выпрямилась, а голос сам стал суше.

— Ничего-о-о не случилось, — повторила она, всхлипывая. — Я здесь уже два месяца, пристроили посуду мыть и овощи чистить. Это намного лу-учше, чем было раньше, до того, как айх меня купил — там хозяин заставлял работать от зари до зари, а здесь и работой не загружают до мельтешков перед глаза-ами, и не бьют, если все делаешь хорошо-о…

Я вообще перестала что-либо понимать:

— А ревешь тогда чего? Что не бьют?

— Не-ет… Просто не могу не реве-еть… Говорят, что со временем привы-ыкну, но уже два месяца реву-у… Здесь у мно-огих поначалу эмо-оции обостряются…

До меня постепенно доходил смысл происходящего. Аж передернуло от отвращения. И я обязана была оставить мнение при себе, но не выдержала — высказалась:

— Знаешь, Китти, вряд ли мы сможем стать подругами. Я лучше одна выгребусь, чем с той, у кого главный порок — расклеиваться без причины.

После этого она закономерно окончательно залилась горючими слезами. Ну и где моя жалость? Вот как раз сейчас бы хоть капля пригодилась. Но мне хотелось схватить тарелку и пересесть подальше от этой размазни, напоследок снабдив ее какой-нибудь гадостью, чтобы влезла уже в петлю и никого своим существованием не мучила. В тот момент я и не поняла, что моя реакция на ее слезы тоже была не совсем естественной.

— А может, тебе врезать? — почти вежливо поинтересовалась я, однако кое-как держалась, чтобы не сорваться на крик. — Ну, чтобы повод был.

— Так-так-так, — отвлек мужской голос от темных мыслей. — Нытик и стерва. Интересная композиция.

Рядом с нашим столиком стоял мужчина лет тридцати — приземистый, некрасивый. Но хуже всего в нем был засаленный взгляд, который бодро метался от высокой груди моей новой знакомой к моим голым ляжкам. Нет, хуже всего оказалась еще парочка почти таких же мужичков за его спиной, с похабными ухмылками наблюдающими за своим приятелем.

— Чего тебе? — мне удалось перенаправить злость на пришлого.

— Ничего. Но когда вы друг друга доведете до бесячей горячки, мы окажемся поблизости. Организуем снятие стресса. Вам вон даже задирать нечего, бери горяченькими. Ух, я б твои кости-то на себя насадил! А потом и эту плаксу, за компанию. И пусть рыдает, пока ее вся толпа приходовать будет.

Понятно — у этого на поверхность всплыла похоть. Быть может, спровоцированная нашими недвусмысленными нарядами. Я, не глядя, подхватила вилку и продемонстрировала ему со словами, саму себя удивляя отсутствием страха и звенящей злостью:

— Вот из этой штуковины сделать заточку плевое дело, кобелина. Я в двенадцать лет таким по яйцам с разбега пинала, а с тех пор здорово подросла и озверела.

— Психованная? — он вопросил это без иронии, даже взгляд посерьезнел.

— Еще какая, — кивнула я. — У меня зубов на нас обеих хватит. Доставай причиндалы, не терпится глянуть на кусок мяса, который я заставлю тебя сожрать.

Удивительно, но один из его друзей подхватил мужика под руку и увел, приговаривая одно слово: «психованная», как будто здесь это было каким-то чудесным защитным заклинанием. Хотя ведь если в девушке разглядели злость, то она действительно может созреть до желания убивать — в такую членом тыкать чревато. Обстановка определяет, что любое свойство может разрастись до грандиозных масштабов. То ли от осознания, что моя злость была преувеличенной — обычно я веду себя намного осторожнее, то ли от того, что выпустила пар, но я начала успокаиваться. Теперь уже и слезливая Китти до бешенства не доводила.

А она за это время, оказывается, почти успокоилась и теперь пялилась на меня круглыми от изумления глазами. И залепетала жалобно, заметив, что я снова обратила на нее внимание:

— Кати, прошу, будь моей подругой! Хотя бы пока не привыкнем к влиянию черного айха. В тебе есть сила, во мне слабость. Вместе мы непобедимы!

Я хмыкнула от ее дикой логики:

— Это в какой же ситуации нам поможет твоя слабость?

— Ну… ты будешь всех побеждать, а я буду тебя боготворить, — и уставилась на меня влюбленными глазами.

Я зачерпнула вилкой побольше овощей, желая поесть, а не продолжать разговор. Но отказываться теперь не спешила — вместе с уходящим раздражением возвращались дельные мысли. Все-таки я тоже подвержена влиянию, даже не заметила, когда оно накрыло. Причем всякий раз включается непредсказуемый рандом, и хорошо, если в тему, но может быть по-разному. Допускаю, что я завтра буду тут рыдать, а Китти меня утешать… хотя нет, всплывает что-то из ходового арсенала психики, а я точно не нытик. М-да, убийцей бы случайно не стать. Дорогой айх, надевай скорей свою повязку, в такой обстановочке работать будет сложно.

К счастью, в доме Нами я научилась различать порошки для чистки, потому с уборкой все-таки справлялась. Коридоры казались бесконечными, но я не жаловалась. Ратия перед ужином меня даже похвалила. Она все-таки довольно справедливая, по мелочам не придирается, а толковые советы подкидывает в самое нужное время. Может ли быть такое, что ее утренняя обидчивость тоже вызвана влиянием айха? Но по прошествии лет службы в замке она этого уже не различает, стало частью ее характера. А вдруг все со временем здесь меняются и просто думают, что магия перестала действовать? Мысль эта оптимизма не вызывала. Хотя кто тут разберет все причины и следствия?

После ужина почти всех освободили от работы. Большинство сразу направилось в крыло для рабов — отдыхать, мыться или развлекаться, если рабам здесь можно хоть как-то развлекаться. Меня же Китти потащила во двор, чтобы показать все, чего я еще не видела. Конюшни, большие склады и ангары — все это было интересно, но мы не отважились пробраться внутрь.

Китти схватила меня и указала в сторону: