Последняя обойма

— Надо действовать, иначе он не продержится. Летчики не возят с собой по ящику патронов, и скоро пилоту нечем будет отвечать, — заключил Станислав и, оглянувшись, подал знак Еремину.

После неудачной первой атаки обе группы разведчиков объединились выше по склону и ждали, какое решение примет командир.

В данной ситуации решение могло быть только одно: не ждать подхода «вертушек», а сковать противника атакой и не дать ему прорваться в тот каменный разлом, где укрывался советский летчик. Вот только атаку требовалось построить так, чтоб не растерять состав и без того обескровленной группы. А при появлении пары вертолетов вызвать огонь на себя.

«Знать бы, что так получится — прихватил бы с собой всю роту, — сокрушался Воротин, поглядывая на ползущего к нему Сашку. — Давно окружили бы «духов» тремя взводами и не выпустили бы ни одного. Всех бы отправили на суд Аллаха. А тут ломай башку, как сделать это малыми силами…»





* * *


Капитан не стал разделять малочисленную группу, оставил лишь небольшое прикрытие из трех бойцов, остальных повел вниз в полном составе, чтобы атаковать занявших вытянутый уступ моджахедов с западной стороны.

Сделав приличный крюк по заснеженному и неровному склону, разведчики прибыли на исходную. Далее, прижавшись к земле, поползли на намеченную командиром позицию. Пока ползли, слышали несколько длинных очередей, звук от которых быстро раскатывался по склону. Эти выстрелы явно принадлежали душманам. В ответ доносились приглушенные редкие хлопки — летчик экономил патроны. Разведчикам приходилось поторапливаться.

Сократив дистанцию до минимума, убедились, что «духи» не дремали. Одна часть банды продолжала досаждать укрывшемуся в скальном разломе летчику, а другая защищала подходы к уступу.

По команде Воротина связист расположился немного позади остальных и беспрестанно посылал в эфир запросы, повторяя один и тот же позывной ведущего пары вертолетов.

Растянувшись в линию, разведчики открыли огонь по моджахедам…





* * *


— Сто десятый, как меня поняли?

— Пихта, плохо вас слышу! Повторите! — потрещало в ответ.

Связь действительно была отвратительной. Боец изо всех сил прижимал к ушам гарнитуру и повторял в микрофон информацию, пытаясь перекричать стрельбу:

— Командир просит отработать по уступу на склоне только из пулеметов! Мы находимся с западной стороны уступа на дистанции сто пятьдесят метров! Поняли, Сто десятый?!

— Теперь понял, Пихта!

— Мы подсветим свое место оранжевым дымом и укажем направление на уступ!

— Понял, понял вас. Отработаем из пулеметов, вы западнее уступа сто пятьдесят. Подсветите место оранжевым дымом!

— Да-да, все правильно! Ждем!.. Что?.. Ого! — радист обратился к Воротину: — Товарищ капитан! Велено сделать все возможное для спасения летчика! Там в пещере сбитый генерал, замкомандующего авиацией!

Воротин даже присвистнул: «духи» явно знали, за кем пришли и сколько стоит этот сбитый летчик.

Как и предполагал опытный Воротин, большого проку от атаки не получилось. Разве что засевшего в пещере летчика «духи» на некоторое время оставили в покое, перебросив десяток человек на опасное направление. А продвинуться и тем более сбросить банду с уступа, не вышло. Более того, через десять минут боя ранение получил еще один разведчик: винтовочная пуля навылет прошла сквозь плечо молодого Тараканова.

И тут капитана прорвало. Обернувшись, он заорал связисту:

— Передай этим штабным сукам, что на их совести уже четыре «трехсотых»! Пусть подсуетятся для спасения своего генерала!

Солдат склонился над рацией, и вскоре контакт с вертолетчиками был установлен.





* * *


Наконец заснеженный склон хребта накрыл гул авиационных двигателей. На юго-западе из-за соседних вершин вынырнули три пары вертолетов: две транспортные «восьмерки» и четыре боевых «Ми-24».

— Юра, дымни! — крикнул Станислав.

Связист тотчас выхватил из «лифчика» сигнальный патрон, отвинтил крышку и, рванув шнур, поднял руку. Из патрона повалил густой оранжевый дым. На фоне свежего снега он был отчетливо виден за многие сотни метров.

— Наблюдаем вас, Пихта, — прошелестел голос командира первой пары. — Готовимся отработать по склону.

— Поняли вас, Сто десятый. Начинайте!


Теперь связь стала отличной, обе группы слышали друг друга без искажений, шумов и хрипов.

— Командир, они встают на боевой курс! — доложил связист.

Воротин тотчас привел в действие заранее подготовленную сигнальную ракету. Оставляя дымный след, та полетела по изогнутой траектории в сторону уступа и засевших на нем душманов.

Пара «восьмерок» встала в круг чуть поодаль, уступив бронированным боевым машинам право начать «разборку» первыми.

«Полосатые» с ходу определили место группы разведчиков, заметили выпущенную ими ракету и, хищно опустив носы, ринулись к цели.

Один лишь грозный вид советских боевых вертолетов мгновенно остудил пыл противника. Стрельба по разведчикам прекратилась, моджахеды заметались по узкой площадке.

Вскоре загудели скорострельные крупнокалиберные пулеметы. Весь уступ потонул в пыли, снежной круговерти и невесть откуда взявшемся дыме.

— Ого! Не хотел бы я оказаться на их месте! — засмеялся лежавший рядом с командиром Еремин.

— Ты бы лучше о нашем летчике подумал, — осадил тот. — Ему-то каково сейчас в пещере!

— Да, это точно. Ну, я уверен, скальная порода выдержит и с ним ничего не случится.

Выполнив первый заход, «полосатые» с ревом пронеслись над вершиной хребта и стали выполнять заход для повторной атаки…





* * *


Второй «замес» оказался еще более жестким: тяжелые пули калибра 12,7 мм с противным жужжанием полностью накрыли уступ. Порой смертоносные снаряды вспарывали грунт и крошили камень в нескольких метрах от позиции советских разведчиков.

Воротин с Ереминым лежали рядом за одним валуном, прикрывая руками головы. Каменные брызги обдавали обоих, на спины сыпались комья земли.

Всего за несколько секунд пара вертолетов превратила уступ в безжизненную пустошь, покрытую месивом из снега, грунта, крови и каменной крошки. Отработав по обозначенному участку, «полосатые» отошли в сторонку и встали в круг, контролируя подступы к уступу.

С полминуты Станислав с Сашкой лежали, не меняя поз и гадая, последует ли третий заход?

Гул двигателей стихал. Капитан приподнял голову, осмотрелся и принял сидячее положение. Подтянув за ремень автомат, смахнул с него налипшую грязь, машинально отстегнул магазин и проверил наличие патронов.

Легонько пнув товарища, проворчал:

— Харе уши плющить. Просыпайся.

Товарищ поднял голову, стер с лица ошметки мокрого снега. И кивнул куда-то в небо:

— Возвращаются?

Гул опять начал нарастать. Воротин повернулся к ущелью.

— Нет. Это «восьмерки». Одна заходит на посадку, другая прикрывает. Проверь наших, и пошли к уступу.





* * *


Несколько «духов» каким-то чудом уцелели и, скатившись с уступа, бежали вниз к обрамленному кустарником ручью. Вероятно, осторожность заставила их покинуть поле боя в самом начале заварухи, при первом появлении в небе советских вертолетов.

Никто не стал их преследовать: ни вертолетчики, ни разведчики. Такой задачи перед ними не стояло. Главным было выполнить приказ штаба армии: найти и спасти генерала.

Станислав устало плелся к уступу, неся на всякий случай в правой руке готовый к стрельбе автомат. Спрыгнув с камня на относительно ровную поверхность площадки, он понял, что оружие ему в этот день больше не понадобится. Весь уступ был усеян изуродованными трупами душманов. Тяжелые крупнокалиберные пули Якушева и Борзова («ЯкБ-12,7») буквально разорвали человеческие тела на части.

Убедившись, что ни одного живого «духа» на площадке не осталось, Воротин глянул на пролетавший транспортный «Ми-8» и подошел к входу в разлом.

Скалы слева, справа и сверху от разлома пестрели выбоинами от пуль и попаданий гранатометных зарядов. Перед входом темнели воронки и лежали тела убитых «духов».

Лезть сразу во мрак разлома было опасно — летчик мог принять разведчика за одного из моджахедов.

Встав сбоку от входа, капитан крикнул:

— Товарищ генерал! Товарищ генерал, вы здесь?

Никто не ответил.