Потайная дверь

– Странно. Я полагаю, всё это… – я жестом обвела наш прикид, – … так дорого.

– Да уж. – Себастьяно казался таким же озабоченным, как и я. – Что-то в этом задании определённо иначе, чем всегда.

Пара туристов, проходя мимо, бросила несколько монет в цилиндр Себастьяно.

– Чудесные костюмы, – похвалила нас женщина. – Неправдоподобно настоящие. И такие дорогие!

Даже посторонним людям это было заметно. Давно уже стало ясно, что предстоящее задание выходило за пределы нормального сопровождения, для которого нас не пришлось бы так разряжать в пух и прах.

Эти сопровождения — поистине щадящее обозначение того, что на самом деле являлось похищением, – были той частью путешествий во времени, которая мне вообще не нравилась. Я увиливала от них, чаще всего предоставляя Себастьяно заботиться о таких случаях, поскольку находила слишком жестоким просто утаскивать в прежние века людей, ни о чём не подозревающих. Они при этом даже не замечали, что их похищают. Только в самом начале некоторые из них были несколько обескуражены. Для такого случая всегда наготове был один из нас, стражей времени, чтобы отвести их к новому местонахождению и дому, который словно по волшебству уже ждал их в прошлом, со всем, что полагается: с семьёй, друзьями, знакомыми и даже домашними питомцами. Это выглядело так, будто они всегда там жили; их предыдущая жизнь полностью стиралась из их памяти. А также из памяти всех, кто их знал.

Именно это представляло для меня во всём нашем деле самую большую трудность. Хотя никто не чувствовал утраты при исчезновении такого человека, но ведь у него были друзья и родители, любившие его всю жизнь и вдруг разом забывшие, что он вообще существовал.

– Вон они идут, – сказал Себастьяно.

Я с любопытством смотрела на мужчину, который шёл рядом с Хосе. Значит, это и был мистер Стивенсон. Как и Хосе, он был одет в историческую одежду начала девятнадцатого века, но далеко не такую элегантную, как была на мне и Себастьяно. Он выглядел неплохо, немножко был похож на Джорджа Клуни, только заметно моложе, и был какой-то удручённый, как будто ему тяжело приходилось в последнее время. На мой взгляд, ему было немного за тридцать. У него были густые брови, а волосы казались давно не стриженными.

Хосе упоминал, что он инженер, и это не могло быть случайностью. Большинство людей, которых мы уводили в прошлое, были учёными, для того их и пересаживали в более раннюю эпоху, чтобы они выполнили там важную задачу. Большинство из них изобретали что-либо новаторское или закладывали основу для чужих изобретений, которые тем или иным образом были обязательны для прогресса. То могли быть медицинские открытия, но также и технические исследования, которые силами ученых из будущего решительно продвигались вперёд.

Какое же задание поджидало мистера Стивенсона в 1813 году?

– Мы пришли, – сказал ему Хосе. – Можете стоять здесь.

Мистер Стивенсон кивнул немного машинально.

– Конечно.

У меня озноб прошёл по коже. Хосе уже всадил в него полный заряд манипуляций. Бедный парень. Последние минуты его 2013 года были уже сочтены, скоро он исчезнет отсюда безвозвратно. Наверняка у него есть семья, которую он любил. Я сглотнула, так мне его было жаль.

Хосе наблюдал за мной.

– Он разведён. Детей нет. Его родители уже умерли. Он жил только ради своей работы.

– Я люблю свою работу больше всего на свете, – подтвердил мистер Стивенсон, при этом он выглядел немного пьяным. – Она и есть вся моя жизнь. А кроме неё у меня и нет ничего.

– Ну, тогда приступим. – Хосе зорко огляделся по сторонам. Я заметила, как у меня в затылке зачесалось. То ли это было начало предостерегающего зуда, то ли просто общая нервозность, трудно было сказать. Как бы то ни было, времени прислушаться к себе у меня не оставалось, потому что Хосе уже поднял руку. Это выглядело так, будто он дотронулся до невидимого выключателя. Воздух вокруг нас начал рябить и вибрировать, как всегда, когда открывался портал времени. Люди на площади, казалось, замедлили свои движения, но я знала, что это всего лишь оптический обман. Они просто продолжали делать то, что и делали всё время, и никто из них не заметил, что здесь происходило.

– Что это? – спросил мистер Стивенсон.

– Всё нормально, – объяснил Хосе.

Но что-то было не так. Более того, я знала точно, что вообще всё не нормально. Внезапно происходящее стало походить на мой ночной кошмар. По ту сторону было что-то злое и враждебное, и оно подстерегало нас.

Я дрожа приникла к Себастьяно. Он обнял меня обеими руками и крепко держал.

– Спокойно, – пробормотал он. – Я ведь с тобой.

Мерцание неудержимо расширялось и превратилось в слепящую стену, вибрация переросла в гром. Я закрыла глаза и задержала дыхание, пока тяга прошлого утаскивала нас за собой. Мир исчез одним мощным хлопком в бесконечном водовороте времени.





Лондон, 1813 год


Я потеряла сознание, но совсем ненадолго, потому что всё ещё стояла на ногах, когда пришла в себя, и Себастьяно крепко удерживал меня. Он прижался щекой к моей щеке.

– Всё хорошо?

– Хм, не знаю, – пролепетала я. Путешествия в прошлое часто вызывали у меня головную боль, но на сей раз она была умеренная. – Всё хорошо, – тут же добавила я.

Стояла ночь. Мы находились уже не на Трафальгарской площади, а на пустой боковой улочке, предположительно неподалёку от площади. Иногда приходится приземляться немного в стороне от портала, в местах, где никто тебя не увидит. Было темно, если не считать сумеречного фонаря на ближайшем углу. Вдоль улицы стояли дома, но все ставни были наглухо закрыты.

Рядом с нами на мостовой лежал мистер Стивенсон. Он был в обмороке от прыжка во времени и как раз начал со стоном приходить в себя.

– Что это со мной?

Хосе помог ему подняться на ноги.

– У вас просто случился приступ слабости.

Мистер Стивенсон, кажется, нашёл это вполне нормальным.


– О, в самом деле? – Он потёр себе виски. – Как хорошо, что вы оказались поблизости, чтобы помочь мне. Спасибо, сэр.

– Вам лучше всего пойти сейчас домой, – посоветовал ему Хосе. – Вы же знаете, что живёте на Джеймс-Стрит, да?

– Разумеется, знаю, – уверенно сказал мистер Стивенсон. – Я живу там уже много лет.

– Мы вас проводим, сэр, – дружелюбно вызвался Себастьяно. – На тот случай, если у вас опять закружится голова.

Мистер Стивенсон оглядел его слегка растерянно.

– Как, вы сказали, ваше имя? – Он наморщил лоб: – Мне кажется, я с вами знаком, как и с этой юной дамой, но не могу припомнить, при каких обстоятельствах мы познакомились.

Хосе в полном душевном спокойствии взял на себя труд представить нас друг другу:

– Этот молодой господин – лорд Фоскери. А юная дама его сестра, леди Анна. Они живут на площади Гросвенор-сквер.

Хо! Лорд и леди? И мы живём здесь? Я стояла раскрыв рот. Себастьяно лучше контролировал себя, но я кожей чувствовала его мрачное недоумение.

Мистер Стивенсон одарил нас короткой, печальной улыбкой:

– Очень приятно. Джордж Стивенсон. Большое спасибо за ваше предложение, но меня совсем не нужно провожать. Мой дом тут недалеко, и я доберусь самостоятельно. К тому же я спешу. Работа ждёт. Я как раз занят сейчас важным физическим экспериментом, который не терпит отлагательства. Итак, до встречи в другой раз. Миледи, милорд. – Коротко поклонившись в нашу сторону, он зашагал прочь, не оглядываясь. Он жаждал деятельности и явно знал, куда ему идти, и без нашей помощи. Он вступил в свою вторую жизнь с удивительной естественностью и до самой смерти так и не догадается о своём происхождении из будущего.

– Дело сделано, – сказал Хосе. Он дождался, когда мистер Стивенсон скроется из виду, и снова повернулся к нам. Его чёрная повязка на глазу, казалось, впитывала в себя слабый свет окрестности. – Я должен вам кое-что объяснить.

– И в самом деле, – ответил Себастьяно. Хотя его голос звучал уверенно, он не мог скрыть своего напряжения.

– Вам двоим здесь предстоит задание.

– Это и так было ясно. И какое же?

– Этого я не могу вам сказать.

О, проклятье! Это было одно из тех заданий, при которых наперёд не знаешь, о чём идёт речь, поскольку был лишь один шанс вообще выполнить его. Другими словами: здесь должно будет произойти что-то очень неприятное, и наш долг с Себастьяно – предотвратить это. В противном случае будущее изменится в решительно худшую сторону. В самом худшем случае город целиком превратится в развалины и пепел, как это уже однажды чуть не произошло с Венецией и Парижем, если бы мы в нужное время не сделали то, что надо.

Для успеха тех наших миссий было существенно важно, чтобы мы не знали, какое именно событие нам следовало предотвратить. Казалось, существовало некое взаимодействие между интуицией и действительностью, и события развивались скорее к худшему, если мы слишком много узнавали о негативных первопричинах. Себастьяно однажды пробовал объяснить мне принцип, но, поскольку при этом он прибегал к таким понятиям, как детерминизм, предопределение и самоисполняющееся пророчество, я мало чего поняла.

– И насколько всё плохо? – спросил Себастьяно.

– Очень плохо. Нам придётся действовать на нескольких уровнях времени, поэтому я не могу остаться здесь. Вы двое будете предоставлены сами себе. Я вернусь, как только смогу, но до этого вы должны будете обходиться без меня.

– Какие-нибудь рекомендации, с чего нам начать?

– У вас есть дом и подходящая идентичность. Кто вы такие и как вас зовут, вы уже услышали. Обо всём за вас уже позаботились.

– А чуть поточнее?

– Я оставил вам несколько записок.

– И где они? И что в них написано? – спросила я с нарастающей паникой.

– Всё узнаете. Если я вам скажу слишком много, вся миссия будет поставлена на карту. Что произойдёт, то произойдёт, и если нам повезёт, вы сделаете из этого правильные выводы. Я надеюсь, что сделаете.

Больше, чем эти таинственные намёки, он явно не хотел нам сообщать. Он слегка присвистнул, и из-за угла появился человек, который при ближайшем рассмотрении оказался рыжеволосым курьером Джерри.

– Можно начинать, – без предисловий оповестил нас этот мальчишка.

– Что начинать? – тупо осведомилась я.

– Поездку, – ответил Джерри. – В экипаже. Он стоит за углом. Я отвезу вас на Гросвенор-сквер.

Я с тревогой повернулась к Хосе, но на том месте, где он только что стоял, уже никого не было. Ночь поглотила его, словно какую-нибудь тень.





* * *


Это был уже другой экипаж, не тот, что в предыдущий раз. Он был покрыт чёрным лаком и запряжён парой вороных самого благородного вида. Кичливый герб украшал наружную стенку, и, когда я спросила Джерри о его значении, он объяснил, что это наш фамильный герб. Фоскери, как мы узнали далее, были старым коренным лондонским семейством с дворянскими имениями в Вест-Индии.

– Вест-Индия? – озадаченно переспросила я. – А почему?

– Ну, потому что оттуда привозят сахар. С плантаций. Вы и ваш брат родом как раз с такого сахарного острова.