Пожар на Хайгейт-райз

Шарлотта вытерла руки и подошла к столу, оставив простыни, по-прежнему мокнувшие в тазу.

– Я в этом не уверена. Хотите чашечку чаю?

– Хочу. А почему ты так считаешь? Зачем было убивать бедного Эймоса Линдси, если не при попытке избавиться от Шоу более успешно, чем в первый раз?

Шарлотта бросила взгляд на Грейси, которая наконец сдвинулась с места, отошла от двери и потянулась за чайником.

– Может быть, они опасались, что Шоу уже догадался, кто они такие, или что может догадаться? – предположила миссис Питт, садясь напротив Веспасии. – У него вполне могла уже быть вся нужная информация, он сложил все данные, свел их воедино и все понял. В конце концов, он знал, чем занимается Клеменси; после нее могли остаться всякие бумаги, и он их прочел. И именно это могло послужить причиной того, что его враги выбрали такой метод – устроить пожар. Чтобы устранить не только Клеменси, но и все документы, которые она успела собрать.

Веспасия чуть выпрямилась.

– Да, ты права, я об этом не подумала. Только это глупо – для нее-то это не имело никакого значения, для бедняжки. Впрочем, я предпочла бы не верить в то, что она погибла за свои собственные дела. Если Шоу знает, кто это сделал, то почему не говорит? Нет, конечно же, он еще до этого не додумался, и у него, несомненно, нет никаких доказательств и улик… А у тебя не возникало мысли, что он каким-то образом оказался в тайном сговоре с этими людьми?

– Нет…

Грейси, стоя позади Шарлотты и явно здорово нервничая, нагрела заварочный чайник и теперь насыпа́ла в него чай из чайницы. Она никогда в жизни не готовила ничего для таких важных лиц, как тетушка Веспасия. И стремилась все сделать исключительно правильно, но не знала, как должно быть исключительно правильно. Ее всегда пугали профессия и занятия Питта, но она и гордилась этим, равно как и участием Шарлотты в его делах.

– Как я полагаю, Томас уже знает и обдумал все, что нам стало известно, – продолжала Веспасия. – Посему нам бесполезно продолжать эту линию расследования…

Грейси принесла чай и расставила на столе чашки, которые дрожали и постукивали у нее в руках, и чуть присела в реверансе перед Веспасией.

– Спасибо, – изящно выразила свою признательность леди Камминг-Гульд. Она не имела привычки благодарить слуг, но сейчас ситуация была иной. Девочка явно впала в состояние нервного трепета и благоговейного страха.

Грейси вспыхнула и вышла, чтобы заняться стиркой, которую оставила Шарлотта. Веспасия вытерла блюдце салфеткой, которую протянула ей последняя.

А Шарлотта уже приняла решение.

– Я постараюсь узнать все о работе Клеменси. С кем она встречалась, на что рассчитывала с того момента, когда так активно занялась этим делом, и где-нибудь непременно перейду дорогу тому, кто устроил эти пожары.

Веспасия отпила чаю.

– И как ты собираешься это проделать, чтобы уцелеть самой и поведать нам потом то, что тебе удастся узнать?

– Не говоря вообще ни слова ни о каких реформах, – ответила Шарлотта, поскольку ее план был еще не слишком хорошо составлен. – Я начну с местного прихода…

Тут ее мысли обратились к ее собственным юным годам, когда она вместе с сестрами таскалась следом за Кэролайн, занимавшейся «добрыми делами», посещала больных и стариков, раздавая тарелки супа и консервированные овощи, ободряя ласковыми словами. Это было частью жизни и обязанностей всякой женщины благородного происхождения. По всей вероятности, Клеменси занималась тем же, но потом разглядела более глубокую и болезненную проблему и не отвернулась от нее самодовольно или покорно, но начала расспрашивать, выяснять и бороться.

Веспасия смотрела на нее с критическим выражением.

– И ты считаешь, что этого будет достаточно, чтобы обеспечить себе безопасность?

– Если он готов убить любую женщину, которая посещает бедных в этом приходе или расспрашивает об их положении, ему понадобится более страшная катастрофа, чем Великий лондонский пожар[18], – решительно ответила Шарлотта. – В любом случае, – добавила она более практическим тоном, – я буду держаться очень далеко от любого, кто владеет недвижимостью. Просто начну с того, с чего начинала Клеменси. И задолго до того, как наткнусь на того, кто совершил эти убийства, я привлеку к делу других людей – вас, Эмили и, конечно, Томаса.

Тут она внезапно подумала, что слишком самоуверенна и бесцеремонна. Ведь Веспасия вовсе не говорила, что желает быть вовлеченной в эти расследования. Шарлотта озабоченно взглянула на тетушку.

Леди Камминг-Гульд отпила еще чаю. Ее глаза ярко блестели над краешком чашки.

– У нас с Эмили уже есть конкретные планы, – заявила она и поставила чашку на блюдце, а потом посмотрела через плечо Шарлотты на Грейси, которая самозабвенно склонилась над стиральной доской, ссутулив плечи. – Если ты полагаешь целесообразным не пускаться в это дело в одиночестве, оставь детей на несколько дней у своей матери и возьми с собой горничную.

Грейси замерла над стиральной доской, согнув спину и держа руки на полпути к тазу. С белья в таз капала вода. Служанка издала глубокий вздох, выдавая свое искреннее нетерпение и предвкушение. Она будет заниматься расследованием! И вместе с хозяйкой! Это будет самое большое приключение за всю ее жизнь!

Шарлотта, пораженная этим зрелищем, уставилась на нее.

– Грейси! – воскликнула она.

– А почему бы и нет? – осведомилась Веспасия. – Это будет выглядеть вполне естественно. Я могу дать вам свой запасной экипаж и Персиваля, чтобы он вас повсюду возил. Нет смысла заниматься этим делом, если не делать его как следует. Меня это очень беспокоит. Я всегда весьма восхищалась Клеменси Шоу. И хочу, чтобы ты держала меня в курсе своих изысканий и выводов, если они появятся. Конечно, ты будешь информировать и Томаса. У меня нет намерения позволить, чтобы все это дело утонуло в общем признании того, что истинной намеченной жертвой был Стивен Шоу, а смерть Клеменси можно отбросить как чистую случайность, какой бы трагической она ни была. Ох! – У нее внезапно осунулось лицо – ей вдруг пришло в голову поистине ужасное предположение. – А тебе не кажется, что, вполне вероятно, именно поэтому и был убит бедный Линдси? Чтобы мы могли принять и смириться с тем, что смерть Клеменси была случайной, ненамеренной? Как это хладнокровно придумано, как предусмотрительно!

– Я это выясню, – тихо сказала Шарлотта, чуть вздрогнув. – Как только Персиваль подгонит экипаж, я отвезу детей к маме и начну действовать.

– Собери все, что им понадобится, – начала командовать Веспасия. – Я сама их отвезу – на обратном пути. У меня нет никаких дел до вечера, пока не закончится сессия Палаты общин.

Шарлотта поднялась на ноги.

– Хотите встретиться с Сомерсетом Карлайлом?

– Именно так. Если мы намерены бороться с теми, кто наживается на трущобах, нам необходимо точно знать, какие имеются на этот счет законы и чего мы наиболее вероятно можем ожидать. Вполне можно предположить, что Клеменси делала примерно то же самое и сумела обнаружить какое-то слабое место в их позиции. И нам следует узнать, что это за слабое место.

Грейси так сильно терла белье о стиральную доску, что та тряслась и грохотала.

– Перестань, дитя мое! – приказала ей Веспасия. – Я совсем оглохла, даже думать не могу! Протяни все сквозь это жуткое устройство и повесь сушиться. Я уверена, что все уже достаточно чистое. Бога ради, это всего лишь простыни! А когда закончишь с этим, иди и приведи себя в порядок и надень пальто и шляпку, если она у тебя есть. Ты понадобишься своей хозяйке и вместе с нею поедешь в Хайгейт.

– Да, мадам! – Грейси схватила и подняла всю кучу выстиранного белья, встала на цыпочки, чтобы извлечь его из воды, опустила все в таз с чистой водой, а затем начала протягивать белье через выжимной каток, яростно крутя его в приступе возбуждения.

Веспасия явно не осознавала, что только что выдала полный набор инструкций чужой служанке. Ей это казалось совершенно разумным решением, и это уже было достаточным оправданием ее действий.


– Ступай наверх, в детскую, и собери все, что нужно, – продолжала она, обращаясь к Шарлотте практически тем же тоном. – На несколько дней. Тебе не нужно будет отвлекаться от дела и беспокоиться о детях, пока ты будешь заниматься этим расследованием.

Шарлотта, чуть улыбнувшись, пошла выполнять ее распоряжение. Она ничуть не возражала против того, чтобы кто-то что-то ей приказывал; она все равно намеревалась проделать все это в любом случае, а фамильярное обращение Веспасии свидетельствовало лишь о ее привязанности, а также о не высказанной вслух вере в то, что они теперь связаны одной задачей и желают добиться одного и того же.

Наверху Шарлотта обнаружила, что Джемайма с очень серьезным видом практикуется в письме. За это время она добилась немалого прогресса – уже покончила с этапом тщательного выведения отдельных букв и теперь писала их достаточно свободно, даже немного отвлеченно, уверенная в том, что правильно пишет целые слова и понимает их смысл. А вот к арифметике Джемайма испытывала значительно меньше любви.

Дэниел же продолжал борьбу с буквами, а сестра с непередаваемым видом превосходства то и дело помогала ему, подробно объясняя, что он должен делать и как. А он со своим добродушным природным спокойствием старался имитировать ее округлый почерк, пытаясь скрыть при этом свою неграмотность и восхищение сестрой, маскируя это хмурой внимательностью.

– Вы несколько дней побудете у бабушки, – сообщила им Шарлотта с веселой улыбкой. – Вам это очень понравится. Свои школьные задания можете взять с собой, если хотите, но не стоит заниматься ими больше, чем час или два по утрам. Я потом объясню в школе, почему вы несколько дней не будете посещать занятия. Если станете хорошо себя вести, бабушка, возможно, возьмет вас с собой покататься в карете. А может, и в зоопарк.

Дети тут же выразили полное согласие с этим предложением, чего она и добивалась.

– А сейчас вы поедете с тетей Веспасией; она заберет вас, как только будете готовы и вещи будут сложены. Она очень важная леди, так что вы должны в точности выполнять все, что она вам скажет.

– А кто это, тетя Веспасия? – с любопытством спросил Дэниел. Он весь наморщился, стараясь вспомнить. – Я помню только тетю Эмили.

– Она тетя тети Эмили. – Шарлотта упростила ответ, чтобы детям было понятнее и чтобы избежать упоминаний о Джордже, которого, по крайней мере Джемайма, вполне могли вспомнить. Она еще не понимала, что такое смерть, разве что по отношению к маленьким зверькам и птичкам, но уже знала, что такое утрата.

Дэниел же был вполне удовлетворен таким ответом, и Шарлотта принялась складывать детские вещи в большой кожаный саквояж, – все, что им может понадобиться. Когда все было собрано, она проверила, чисто ли у них вымыты руки, надела на них пальто, убедилась, что перчатки пришиты к рукавам, ботинки зашнурованы, волосы причесаны, а шарфы повязаны. После чего свела их вниз, где уже поджидала Веспасия, по-прежнему сидя на стуле в кухне.

Они поздоровались с нею очень официально. Дэниел шел на полшага позади Джемаймы, но когда Веспасия достала свой лорнет и принялась их разглядывать, он был настолько очарован и пленен этим, что забыл засмущаться. Шарлотта не испытывала никаких угрызений совести, пока смотрела, как они садятся в карету при значительной помощи со стороны лакея и отъезжают от дома.



Грейси впала в такое возбуждение, что едва удерживала в руке гребень, которым расчесывала волосы; пальцы путались и соскальзывали с завязок капора, которые она в итоге затянула таким узлом, что его наверняка придется потом разрезать ножницами, чтобы снять капор. Но какое это имело значение? Она отправляется вместе с хозяйкой, чтобы помогать ей вести расследование! Грейси имела очень слабое представление о том, что может быть с этим связано, но это, безусловно, будет захватывающе интересно и очень важно. Она, возможно, узнает какие-то секреты и сделает открытия, касающиеся вопросов такой огромной важности, что некоторые люди готовы ради них совершать убийства. И, возможно, это даже будет опасно!

Конечно, она будет ходить на пару шагов позади хозяйки и говорить только тогда, когда ее спросят; но она все время будет смотреть и слушать и замечать все, что кто-то сказал или сделал, даже то, какое выражение у них было при этом на лицах. И, может быть, заметит нечто жизненно важное, чего не заметит никто другой…

Примерно через два часа Шарлотта и Грейси вышли из запасного экипажа тетушки Веспасии. Сойти им помог Персиваль – к великому удовольствию Грейси; она до этого никогда не ездила в таких роскошных каретах, и ей вообще никогда не помогал сойти никакой лакей. Они пошли рядышком по дорожке к церкви Святой Анны, по настоянию Шарлотты, в надежде найти там кого-нибудь, кто мог бы рассказать им о благотворительной работе в приходе и таким образом подвести к более подробной информации об интересах и занятиях Клеменси Шоу.

Шарлотта заранее хорошенько обдумала этот вопрос. Она не хотела действовать в открытую и чем-то выдать свои намерения, поэтому требовалось придумать какую-нибудь достоверную историю. Она безуспешно возилась с этой проблемой, пока Грейси, прикусив губу и явно не желая быть назойливой, не предложила осведомиться о судьбе некоей родственницы, которая получает пособие от здешнего прихода после того, как овдовела, а они только что об этом узнали и хотели бы ей помочь.

Шарлотта сперва решила, что это слишком невероятная история, в которую не поверит даже Гектор Клитридж, но потом Грейси сообщила, что ее собственная тетка Берта не так давно оказалась точно в таком положении, а Грейси об этом узнала всего две недели назад. Тут Шарлотта поняла, что та имела в виду, и тут же ухватилась за эту идею.

– Конечно, моя тетка Берта вовсе не в Хайгейте живет, – честно призналась Грейси. – Она из Клеркенуэлла, так они ж тут про это не знают…

Так что, выяснив, что в доме священника никого нет, они отправились в саму церковь Святой Анны и обнаружили там Лелли Клитридж, расставлявшую цветы в ризнице. Та обернулась при скрипе открывающейся двери и сделала приветливое лицо, завидев пришедших. Но тут узнала Шарлотту, и улыбка на ее губах застыла, как примороженная. В руках она держала осенние маргаритки и не тронулась с места, оставшись стоять возле цветочной полки.

– Добрый день, миссис Питт. Вы кого-то ищете?

– Я надеюсь, что вы сможете мне помочь, если это возможно, – ответила Шарлотта, с усилием подпустив теплоты в свой ответ, но ее голос все равно звучал несколько неестественно перед застывшим ледяным выражением на лице Лелли.

– В самом деле? – Она посмотрела ей за спину, на Грейси, и чуть приподняла бровь. – Эта леди с вами?

– Это моя горничная. – Шарлотта прекрасно сознавала, что это звучит несколько напыщенно, но другого приемлемого ответа у нее не нашлось.

– Боже мой! – Брови Лелли взлетели еще выше. – Вам нездоровится?

– Нет, я в полном порядке, спасибо. – Ей было все труднее и труднее сохранять дружелюбный тон. Очень хотелось сообщить Лелли, что она вовсе не обязана давать ей отчет в своих действиях и давать таковой никогда не станет; но это принесет лишь отрицательный результат и не поможет ей в ее изысканиях. Ей нужен был, по крайней мере, хоть один союзник, а еще лучше – друг. – Мы пришли сюда из-за Грейси, – продолжала Шарлотта, с усилием сохраняя вежливый тон. – Она только что узнала, что ее дядя умер и оставил ее тетю на попечение прихода. Может быть, вы будете так любезны и сообщите нам, кто из важных дам вашего прихода более всего занимается благотворительной деятельностью и может знать о ее местонахождении?

Лелли совершенно очевидно разрывалась между своей неприязнью к Шарлотте и сочувствием к Грейси, которая смотрела на нее с воинственным видом, но Лелли, по-видимому, приняла это за свидетельство подавленности и горя.

– Так вы не знаете ее нынешний адрес? – Она смотрела мимо Шарлотты, словно той здесь вообще не было. Это был для нее превосходный компромисс.

Грейси соображала очень быстро.

– Я знаю ейный старый адрес, мэм, но боюсь, что когда бедный дядя Альберт вдруг помер, почти ничего после себя не оставивши, так их могли выкинуть на улицу. А им не к кому обратиться, разве что в приход.

Лелли явно смягчилась.

– У нас в приходе не умирал никакой Альберт, дитя мое, – по крайней мере, за последний год. И можешь мне поверить, я записываю всё про все похороны. Это мой христианский долг и также мое желание. Ты уверена, что они жили здесь, в Хайгейте?

Грейси не оглядывалась на Шарлотту, но остро ощущала ее присутствие всего в шаге от себя.

– О да, мадам, – с честными глазами ответила она. – Я вааще уверена, они так всегда и говорили. Мож’ быть, если вы нам скажете имена других леди, которые помогают людям, которые попали в беду, мы могли б спросить у них, мож’ они знают, а? – Она просительно улыбнулась, хорошо помня о цели их прихода сюда; в конце концов, это было с ее стороны еще одно проявление преданности хозяйке. Вот так, видимо, и нужно вести расследование, вызнавать разные факты, которые люди не желают тебе сообщать.

Лелли была теперь полностью переубеждена, несмотря на свою неприязнь. По-прежнему игнорируя Шарлотту, она адресовала свой ответ только Грейси:

– Конечно. Миссис Хэтч может вам помочь. Или миссис Далгетти, или миссис Симпсон. А еще миссис Брэйтуэйт или миссис Кромби. Дать тебе их адреса?

– О да, мэм, будьте такие любезные!

– Да, конечно. – Лелли достала из ридикюля листок бумаги, но карандаш не обнаружила.