Прекрасные

Амбер наклонилась ближе.

– Ей было бы стыдно. – Она схватила мое запястье, но я вырвалась, и Амбер потеряла равновесие. Издав полный удивления и боли крик, она упала на пол.

Я ахнула.

– Амбер! Я не хотела…

Она чуть не просверлила во мне дыру взглядом, щеки ее побагровели, искусно сделанный макияж расплылся по щекам оранжевыми и золотыми подтеками.

– Мне так жаль. – Я потянулась к ней.

Амбер отпрянула, встала на колени и поднялась.

– Не прикасайся ко мне.

Служанка заглянула в комнату.

– Леди Камелия, ваш экипаж ждет.

Амбер даже не посмотрела на меня. Я повернулась и выскочила из комнаты. Злоба тугим узлом улеглась у меня внутри, виски и шею пронзила боль. Я бежала по лестнице, догоняя сестер, а в голове вновь и вновь звучали ее слова:

Ей было бы стыдно… Ей было бы стыдно.





12




Колеса кареты грохотали о каменную мостовую Королевской площади. Я приоткрыла занавески и смотрела, как фонари, сверкая бриллиантовой огранкой стекол, освещают дорогие особняки из известняка в аристократическом Квартале Роз. Их колонны устремлялись в небо, как дорогие лезвия. Луна окрасила вечерний свод в темно-фиолетовый и индиго. Лошади, которых кучер умелой рукой направлял по извилистым и узким улочкам Императорского Города Трианона, ржали.

– Леди Камелия, – сказал чей-то знакомый голос.

Я отвернулась от окна. Бледное лицо высунулось из-за занавески. Это служанка из дворцовых покоев Прекрасных. Ее коричневое платье выделялось как шоколадное пятно на винно-красной обивке кареты.

– Я…

– Я помню тебя, Бри.

Она порозовела.

– Меня назначили вашей императорской служанкой.

– Замечательно. – Я постаралась быть вежливой, как учила Дюбарри.

– Вы голодны?

– Нет. – Я вернулась к видам за окном.

– Может, чаю? – Она сняла чайник с небольшой плитки, в которой потрескивал огонь.

– Я не хочу пить.

Служанка подняла крышку и показала заваренные лепестки розы.

– Это поможет вам расслабиться перед приездом. – Бри налила мне чашку. – Этот чай подают клиентам, он помогает остановить дрожь, смягчает страх, возбуждение и приглушает боль от трансформаций.

Хотя, если хорошенько подумать… я проглотила всю жидкость залпом. Она обожгла мне горло, и я мечтала, чтобы она смогла стереть из моей памяти ссору с Амбер, а лучше весь этот вечер.

Я посмотрела в окно: мир снаружи распался на пятна света и цвета. Дым клубился, поднимался и исчезал в небе. Мы ехали сквозь Рыночный Квартал, где никогда не спящие лавочники продавали ночной товар. Кобальтово-синие фонари свисали с крыши каждой палатки и качались над каждым трактиром, привлекая поздних клиентов. Продавцы кричали, что лучшие шпионские стекла можно купить только у них; три женщины держали на вытянутых руках браслеты; один торговец предлагал резные трубки и смеси трав, открывающие человеку его желания и мечты, другой сгибал в воздухе слуховые трубки, будто слоновьи хоботы. Кто-то смотрел нам вслед мрачным взглядом, кто-то ослепительно улыбался, демонстрируя белоснежные зубы, кто-то растягивал губы в вялой ухмылке. Рокот торговых рядов оглушил меня.

Как только мы въехали в Садовый Квартал, цвет фонарей сменился с темно-синего на зеленый. «Этот мир должен быть похожим на сад, а люди – на розы, лилии и тюльпаны, иначе ни в чем нет смысла», – когда-то говорила мне мама. Над красочными тротуарами проспекта высились башни. На улицах висело огромное количество анимированных изображений и портреты известных придворных, которые махали нам и подмигивали. В павильонах, напоминающих по форме розы, продавали сидр из зимней дыни, персиковое шампанское, пышные пончики и круглые печенья. Я чувствовала запахи даже через стекло.

Бри взяла у меня из рук чашку.

– Мы скоро прибудем.

Алые отсветы раскрасили мои руки и ноги красными полосами. Фонарики летали над мостовой из блестящих камней мимо множества магазинов и лавок, покрашенных в пастельные тона, – они походили на покрытые глазурью печенья из пекарни. Торговые ряды протянулись вдоль лабиринта улиц. В витринах поблескивала косметика Прекрасных. Я старалась себя расшевелить, чтобы во всей полноте насладиться окружающей красотой, но в голове вертелась лишь одна мысль: я не стала фавориткой и покинула дворец. Это все – утешительный приз.

Чайный Дом Хризантемы светился цветами лаванды и пурпура. Его элегантные башни, высотой в десять этажей, украшали балконы, увитые плющом. Он карабкался по стенам так высоко, что еще немного – и по нему можно было бы добраться к самому Богу Неба. Золотая дорожка напоминала высунутый язык. Алые фонари, установленные на каждом окне, заливали дворик кровавым светом. Вокруг чайного дома скопились люди. Репортеры держали в руках свои световые коробки. Дамы и кавалеры прикладывали к глазам шпионские стекла. Дети, которых еще не уложили спать, махали маленькими ручками.


Карета остановилась, и дверь открылась.

– Леди Камелия! – Сопровождавшая нас служанка подала мне руку. – Вам сюда.

Я вышла. Снаружи меня уже ждал весь персонал.

– Камелия!

– Камелия!

Я махала рукой шумной толпе и старалась изобразить на лице идеальную улыбку, как и учила Дюбарри. Я притворялась счастливой.

Меня повели по подъездной дорожке к дому.

Я поклонилась и помахала зевакам на прощание, после чего двери чайного дома захлопнулись за моей спиной. Внутри все заливал свет. Мягкие золотые лучи танцевали по полу. В воздухе стоял запах угля и цветов, а из булькающего фонтана била вода. Фойе тянулось вглубь дома. Наверху по периметру виднелось девять балконов с масляно-черными балясинами и позолоченными перилами с резными украшениями в виде роз, по одному на каждом этаже. Фонарики летали, покачиваясь в воздухе то вверх, то вниз, словно облака из драгоценных камней, окутывая каждый этаж сиянием. Большая парадная лестница разделялась надвое, как пара жемчужно-белых змеек.

Бри взяла мой дорожный плащ и ручной метелкой обмахнула с моего платья пыль, жуков и других нежеланных попутчиков, которых я могла прихватить по дороге. Она сняла туфли с моих ног и заменила их шелковыми домашними носками с пуговицами на лодыжках.

– Спасибо. – Пока Бри со мной, моя связь с дворцом не прервется.

– Не за что, Леди Камелия. – Она поклонилась.

В помещение вошла женщина в платье цвета подсвеченного солнцем меда, с вырезом, достаточно глубоким, чтобы продемонстрировать три бриллиантовых ожерелья. Ее элегантные длинные волосы были уложены в замысловатую прическу. Она вся походила на цветок хризантемы на гербе Орлеана, а блестящие ногти, покрытые зеленым лаком, напоминали его листья.

– Камелия, – сказала она. – Я Мадам Клэр Оливье, жена Сира Роберта Оливье из дома Кент, младшая сестра Мадам Аны Дюбарри и хозяйка этого прославленного чайного дома. Ну и титул, – засмеялась она себе под нос.

Я присела в реверансе. Я смутно припомнила, что она приезжала к нам домой, когда мы были еще детьми.

Она улыбнулась, зубы ее были так измазаны помадой, что казалось, она только что съела коробку пастельных карандашей. На ее верхней губе выступили капли пота, поэтому Мадам Клэр беспрестанно протирала лицо носовым платком.

– Мы очень счастливы, что королева направила тебя сюда, хотя моя сестра и утверждает, что ты сущее наказание с ужасным характером. Но у тебя такое прелестное лицо, что я ей не верю. Иногда она преувеличивает. – Она прикоснулась к моей щеке. – Итак, позволь мне провести экскурсию по великому Чайному Дому Хризантем.

Я пошла за ней по парадной лестнице. Странный набор ключей, подвешенный к ее поясу, мелодично бренчал.

– Здесь десять этажей по тридцать пять комнат на каждом. Когда-то все они были заселены Прекрасными, и на процедуры записывались одни придворные. Перед королевой стоит труднейшая задача: из стольких талантливых Прекрасных выбрать всего одну фаворитку. Когда я была ребенком, Карнавал Красоты длился целый месяц.

Я провела пальцами по украшенным резьбой перилам. Некоторые двери были закрыты, но интерьер отдельных комнат можно было разглядеть из коридора. Белоснежные кресла с фисташковыми подушками, малахитовые пологи и шафрановые покрывала, стены цвета фуксии и гранатовые гобелены. Я представила, что каждая из этих комнат служила кабинетом Прекрасной. Фонарики с тихим шорохом летели за нами.

Дюбарри никогда не рассказывала, почему нас стало так мало.

– Интересно, не растеряла ли моя сестра свой талант воспитания Прекрасных, – подмигнула Мадам Клэр.

Мое лицо оставалось бесстрастным, хотя угрозы Дюбарри все еще звенели в ушах.

Мадам Клэр показала мне красивую веранду для завтраков, игровую комнату и чайные залы.

– Когда-то давно именно в этот чайный дом приходила королева с придворными дамами. Но потом Королева Анаис из династии Шервуа построила покои для Прекрасных в самом дворце. Моя семья живет на десятом этаже, твои комнаты будут на третьем.

Мы вернулись к парадной лестнице.

– А где моя старшая сестра, Аза? Мы будем жить в одной комнате, пока она меня будет учить?

Мадам Клэр остановилась, развернулась на месте и неодобрительно поджала губы.

– Ее помощь для твоей адаптации не потребуется.

– Но Мадам Дюбарри сказала, что мы проведем вместе месяц. Она должна показать, как работать, чтобы все было идеально, и передать мне своих клиентов.

– Я пораньше отослала ее назад, в Красный дом. Можно сказать, она попала в неприятную ситуацию. Не волнуйся, у тебя есть я. Я хозяйка этого чайного дома вот уже пятнадцать лет. Никто лучше меня не объяснит, чего от тебя ждут.

Новое разочарование нагромоздилось на растущее недовольство внутри меня. Я думала, что смогу положиться на старшую и более опытную сестру, хотя бы на время. Так мне было обещано.

Мы шли по третьему этажу. Служанки открыли перед нами двери. Мы с Бри последовали за ними внутрь.

– Это твои покои. – Мадам Клэр показала рукой. – А твоя служанка будет жить по соседству.

Посреди помещения стояла самая огромная кровать, какую я когда-либо видела. Бархатные занавесы, свисающие с позолоченных столбов, были перевязаны шелковыми шнурами. На кровати лежали атласные подушки, набитые лебяжьим пухом, а на толстых одеялах виднелись вышитые гербы Чайного Дома Хризантем. Несмотря на то что теплый сезон еще не закончился, в сложенном из камня очаге трещало и извивалось пламя. В фарфоровых сосудах плавали чайные свечи и лепестки цветов. Все стены были увешаны портретами в золоченых рамах. Мраморные статуи Богини Красоты и известных Прекрасных смотрели на меня из каждого угла. В длинном ряду я заметила и мамин портрет. Что бы она сказала, если бы была здесь? Призналась в разочаровании или посоветовала мне быть благодарной?

Бри работала вместе с остальными служанками, распаковывая мой дорожный сундук. Платья развешивали в такой большой шкаф, что в нем могла бы целиком уместиться моя кровать. Бьютикейс занял свое место на туалетном столике с несколькими крючками для фонарей. На нем же вместе с инструкцией от Дюбарри лежала специальная книга с моим именем и портретом, в которой по требованию хранительницы я должна была записывать все, что со мной происходит, – вести дневник Прекрасной.

– Министр Моды прислал сотню платьев. Я высказала пожелание, чтобы наряды соответствовали нашему чайному дому, так что он вдохновлялся нашей цветовой гаммой. – Слова Мадам Клэр казались мне невнятным бормотанием.

Я думала о красоте комнаты, где сейчас спит Амбер. Снова и снова прокручивала в голове наш последний разговор, снова замечала боль в ее глазах и грохот, с которым она упала на пол. Я чувствовала себя как почтовый шар, прибитый к земле тяжелой посылкой. Хотя эта комната была очень красива и находилась в чудесном доме, меня убивал тот факт, что я лишь вторая по важности Прекрасная в королевстве. Перед глазами стояли только королевские апартаменты, в голове звучали слова Амбер, и эта комната казалась слишком маленькой для меня.

– Мне кажется, здесь тебе будет хорошо. Ты, как я погляжу, вполне вписалась в интерьер. – Мадам Клэр хихикнула. – Комната прекрасно гармонирует с твоей смуглой кожей. Дизайнеры очень старались, чтобы добиться точного сочетания. – Она погладила пальцами мебель и облокотилась на туалетный столик, смотрясь в зеркало. – Как же так, я снова перестаралась с помадой. – Мадам Клэр вытерла зубы.