Прежде чем иволга пропоет

Амбал оказался еще и наблюдателен.

— А что это там за попугай?

Он остановился, задрав голову, возле дряхлой ели с желто-рыжей бахромой по нижним ветвям.

— Какой попугай? — спросил Чухрай, щурясь.

— Сережа, это у тебя профессиональная травма, — непонятно сказал Макар. — Пойдем, мой друг, все хорошо, тебе просто надо успокоиться…

— Не особо крупный, красный, как клюква, — флегматично сказал Сергей. — Клюв сизый, загнутый.

Теперь увидел и Чухрай.

— А, клест-сосновик! Как это ты, голуба, разглядел-то его?

Клест показался на мгновение, защелкал приветственно и снова скрылся в черно-синей тени еловых лап. Был он действительно красным, и теперь Кирилл недоумевал, как они могли не заметить его раньше.

Рюкзак, как и обещал Чухрай, оказался удобным: лямки в плечи не врезались, вес распределялся по спине равномерно. Кирилл с удовлетворением ощущал его тяжесть. «А я ведь сто лет вот так ни с кем не ходил, — подумал он. — Все время один». Предчувствие какого-то счастливого события теснило грудь. Он сам удивлялся и посмеивался над своим тихим восторгом. «Что на меня нашло? Как Маугли весной».

Он любил Киплинга. «Бремя белого человека» знал наизусть, и не в переводе Маршака, а в оригинале.

Взяли такой темп, что за три часа отмахали десять километров. Правда, и тропа была в этой части леса широка, утоптана, и никаких препятствий лес не чинил.

Им попадались старые, серые от времени церкви и брошенные избы, из окон которых тянулись молодые деревца. Куда бы ты ни шел, везде чувствовалась близость воды. Озера синели то справа, то слева. Пахло грибами, иглами, вскопанной землей и растертой в пальцах травой. Из болот скорбно торчали березы, высохшие, точно кости, но огибали болото — и открывался густой, как шерсть, ярко-зеленый мох, а за ним скалы в пятнах лишайника, и снова озера.

— Привал устроим, — решил лодочник, когда преодолели влажную низину густо заросшую шелестящей осокой. — Отдохнем, соберемся с силами. Дальше идти будет труднее.

— А что там? — спросил Макар.

— Рельеф местности другой. Здесь почвы, считай, песчаные, а дальше каменистая земля и лес низкий. Подстилками не брезгуйте, — посоветовал он, видя, что Сергей решил расположиться прямо на земле. — Тепло обманчиво.

Он выбрал для отдыха место на возвышенности, но закрытое от ветра коротким каменистым драконьим гребнем. «Продует легко, сами не заметите». Заботится, как вожатый о бойскаутах, про себя фыркнул Кирилл. Не первый год по лесам ходим! Ему снова стало смешно: люди, расслабленно расположившиеся вокруг, не догадывались, кто сидит рядом с ними.

Интересно, кого они видят?

Московского хипстера?

Беззаботного паренька, ничем не выделяющегося из толпы?

Хоть немного они чувствуют, что он не такой, как все?

Кирилл увлекся, пытаясь вообразить, что думает о нем каждый из его спутников, но тут кто-то внутри его головы сказал, почему-то голосом Динки, холодным и насмешливым: «С чего ты взял, что они вообще хоть на секунду о тебе задумываются? Плевать им, кто ты такой». И он помрачнел.

«Да кто они такие! — огрызнулся он. — На кого я вообще собрался произвести впечатление?»

— …это я понимаю, — ворвался в его внутренний диалог сипловатый голос Чухрая. — Но вот, допустим, тело спрятали. Закопали. Глубоко. Как его найдешь?

Кирилл оторопел и уставился на него.

— Тут возможны варианты, — ответил Макар. — Самое простое — если на теле были металлические детали. Например, пряжка от ремня…

— Или браслет, — почему-то хмуро бросил Сергей. Они с приятелем переглянулись, младший кивнул понимающе, без улыбки.

— Да. Или браслет. Металлоискатель отлично работает в таких случаях, Сережа у нас специалист, не даст соврать.

— У нас тут этих копателей с клюшками… — Чухрай поморщился. — Одни по войне, другие клады ищут. К первым я без всякой злости, если официальные отряды, которые не кости разбрасывают, а кресты ставят. Они и организованы хорошо, и уважение в них есть к земле, к людям, которые здесь жили… Я сам участвовал в одном перезахоронении, восемнадцать солдат ребята нашли. А эти, черные археологи… Тьфу. На майских задержали дебилов: откопали гранату, бросили ее в багажник и помчались домой. Гаишники их остановили, увидели боеприпас — вы что, говорят, идиоты? А те им отвечают: она же с Великой Отечественной в земле лежит, что с ней будет…

Все помолчали.

— Нам пока везло, — скупо сказал Сергей.

— Это не везение, а высокий профессионализм, — наставительно произнес Макар, подняв указательный палец, — помноженный на опыт и безошибочную интуицию!

Чухрай усмехнулся:

— Ты от скромности не умрешь.

— Надеюсь! Нелепая была бы смерть.

«Частные сыщики!» Кирилл едва не захохотал в голос, когда осознал, чем занимаются эти двое. «Вот это угораздило. Ай да я!»

Может, об этом и твердило внутреннее чутье? Забавно слышать о безошибочной интуиции от человека, который сидит рядом с охотником и ухом не ведет.

Кирилл спохватился, что выбивается из роли. Отмалчивается, когда рядом незаурядные умы современности!


— Расскажите, пожалуйста, о каком-нибудь выдающемся случае из своей практики, — с придыханием попросил он. По короткому, исподлобья брошенному взгляду Сергея заподозрил, что переборщил с благоговением, и улыбнулся как можно невиннее: городской паренек, хипстер, настоящей жизни не видавший, у которого в кумирах Илон Маск и Стив Джобс.

Лодочник, кажется, тоже отнесся к профессии своих гостей с иронией. Но, в отличие от Кирилла, не счел нужным это скрывать.

— Выдающихся случаев я и сам могу наплести, — сказал он, ухмыляясь. — То есть, извиняюсь, вспомнить. А можно ли ваши дедуктивные способности применить на пользу родине, в том смысле, чтобы в быту использовать, в повседневной, так сказать, жизни?

«Вот ведь простой мужик, хитрый, смекалистый, — подумал Кирилл. — Полагает нас всех троих бездельниками и даже не дает себе труда притвориться. Хотя за наш же счет и кормится, подлец. Если туристы перестанут приезжать, чем он жить будет? Рыбалкой? На кабанов капканы ставить? Вот именно, дядя, вот именно».

Хотя ему было приятно, что Чухрай поставил частных сыщиков — частных сыщиков, вы подумайте, ха-ха! — в неловкое положение.

Лодочник достал из рюкзака трубку, набил, неспешно раскурил и откинулся на локоть, выпуская клубы дыма.

— Пам! Ба-дам-дам па-ба-да-ба-дам! — негромко пропел Кирилл начало увертюры к старому фильму с Ливановым и Соломиным (любимому, до которого никаким уродливым Кэмбербэтчам не дотянуться).

Лучше бы промолчать, но как удержишься, когда Чухрай пыхает трубкой!

— На природе, товарищи сыщики, ваша квалификация бесполезна, — подытожил лодочник. Кирилл окончательно убедился, что тому доставляет удовольствие слегка высмеивать гостей.

Он не мог знать, что причина кроется в Сергее Бабкине.

У Гордея Богдановича была слабость: он недолюбливал людей сильнее себя. Даже не то чтобы недолюбливал… Но смутно чувствовал в их присутствии, как в отношении него совершается некая несправедливость. Никакой логики в этом не было, он и сам это прекрасно понимал.

Диагностировав в самом себе грех зависти, Чухрай нашел простой способ избавиться от него. Достаточно было найти тот недостаток, который не просто уравновешивал физическую силу, а обнулял ее. Сильный? Зато дурак. Или у супруги под каблуком (таких Гордей Богданович, в душе тихий женоненавистник, презирал, как волк может презирать цепную собаку).

Когда придраться было не к чему, он выводил предмет своей зависти в лес.

Лес расставлял все по своим местам. Горожанин в чаще жалок и неловок, как одноногий на плацу. Теряется, спотыкается, сторон света не понимает, погоды не чувствует. Вспотел — сразу куртку стягивает, разгуливает в мокрой футболке. Замерз — лезет за бутылкой, точно младенец за материнской сиськой. Олень оленем. Прогуляв такую бестолочь по своим угодьям, Чухрай успокаивался.

«Дурака» пришлось вычеркнуть сразу. Что Бабкин далеко не глуп, Гордей Богданович понял по его молчаливости: к своим пятидесяти годам он твердо усвоил, что болваны всегда болтливы.

С походом тоже не задалось. Чухрай утешал себя, что самая трудная часть впереди, этот цирковой силач еще успеет свое нутро показать, но внутри скреблось нехорошее подозрение. Самое обидное, что мужик был не из опытных. Будь он матерым походником, Гордей Богданович чувствовал бы себя куда спокойнее.

«Развел конкуренцию, — мысленно ругался он. — Давай еще содержимым трусов померимся».

Однако допускал, что может дойти и до этого.

Услышав о том, чем занимается Сергей, Чухрай обрадовался, как могла бы школьная красавица номер два обрадоваться прыщам школьной красавицы номер один. Про частных детективов ему доводилось слышать. Преимущественно бывшие менты, выгнанные со службы. Никчемный народец.

«Вот тебе и сила», — удовлетворенно хмыкнул Гордей Богданович.

— Не то чтобы совсем бесполезна, — вдруг сказал Макар и, поймав вопросительный взгляд проводника, напомнил: — Квалификация. Но в целом вы правы. Как, например, применить в наших условиях знание, что вы не тот человек, за которого себя выдаете? — Он покачал головой. — Не думаю, что оно может принести практическую пользу.

Кирилл перевел взгляд на лодочника и увидел, что тот изменился в лице. Частный сыщик лежал себе, как ни в чем не бывало, покусывал травинку.

— Справки навели? — осведомился Чухрай неприятным голосом. Он и думать забыл о трубке и о нелепом соревновании.

— Справки — это читерство, — безмятежно ответил сыщик.

Второй сидел с непроницаемым выражением, изредка отгоняя ладонью комаров.

— То есть ты исключительно своим проницательным умом додумался, что я не тот, за кого себя выдаю? — осведомился Чухрай. — За кого же? За беглого преступника, может?

Макар сорвал новую травинку, посмотрел в небо. Там парил кто-то хищный, сужал круги над ему одной видимой целью.

— Я думаю, вы хозяин «Озерного хутора», — сказал он наконец.

Кирилл снова покосился на лодочника. Лодочник молчал.

— С деньгами, если рассуждать теоретически, получается вот какая интересная история, — увлеченно продолжал Илюшин. — Человеку без денег выдать себя за богача затруднительно. Я имею в виду того, кто никогда не был состоятелен. Но как миллионеру прикинуться бедной овцой? — Он взмахнул травинкой. — Нет ничего проще! Ведем скромный образ жизни, имеем три пары штанов на четыре сезона, и если не заказывать рябчиков с ананасами и не летать частным вертолетом, у окружающих не возникнет вопросов.

Чухрай подался вперед:

— Однако у тебя они, похоже, все-таки возникли.

— Я не закончил, — сказал Макар. — Так вот, мы умеем на глаз определять бедного человека. Но как определить богатого? Если он не сорит деньгами, не имеет личного шофера и не гоняет на вертушке до ближайшего райцентра?

— Зубы? — неожиданно для себя предположил Кирилл. Игра его увлекла.

— Холодно. Зубы и от природы могут быть хорошие.

— Ну… тогда здоровье в целом.

— В принципе, да, но со стороны это не всегда определишь. А я говорю о критерии, который позволяет быстро и безошибочно отличить миллионера.