Прежде чем мы стали чужими

– Ты хочешь со мной встречаться?

Я бы женился на тебе прямо сейчас, если бы ты согласилась.

– Да, я хочу с тобой встречаться. Ты моя любимая бывшая жена.

Она подняла голову, и, заглянув ей в глаза, я с облегчением увидел там веселые искорки.

– Я свободна по вторникам после уроков.

– Хочешь встретиться возле Стариковского приюта часа в три?

Она снова рассмеялась, но в лунном свете блеснули слезы. Я заставил ее слишком много плакать для одного вечера.

– Ага. Я приду.

Наклонившись, я поцеловал ее в щеку.

– Прости, что разбудил. Идите спать, юная леди. – Я поцеловал ее в нос, повернулся и побежал вниз по ступенькам.

– Вторник, в три! – прокричал я, обернувшись. – Увидимся!

– Заткнись уже! – заорал Чарли из окна.

– Иди спать, Чарли! – ответила Грейс.





22. Почему не теперь?




МЭТТ

Все выходные я провел за покупками и обустройством своей квартиры, чтобы, если Грейс захочет зайти ко мне, там было бы уютно.

Проснувшись в понедельник, я почти сразу ощутил, как во мне закипает ярость при мысли о встрече с Элизабет на работе. Чтобы выпустить пар, я вышел пробежаться, потом принял душ и отправился в офис. Направляясь к своей кабинке, я увидел Скотта.

– Привет, мы можем поговорить? – спросил я.

– Что стряслось, старик?

– Зайдем в твой кабинет?

– Конечно.

Мы уселись напротив друг друга за его стол.

– Я больше не могу здесь находиться. Можно мне работать из дома?

Скотт откинулся в кресле:

– Слушай, приятель, за последние пару лет ты прямо завалил меня своими просьбами.

– Прости, я знаю. Но я больше не могу выносить всю эту херню.

– Вы с Элизабет решили уйти с полевой работы и обосноваться здесь, – поднял он брови, как бы спрашивая – припоминаешь?

– Скотт, я буду с тобой откровенен. Это не про офисную работу. Мне просто кажется, что всем будет лучше, если мы с ней не будем находиться в одном помещении.

– Вот так, да? А мне казалось, вы на удивление гладко прошли через развод. Ведь уже больше года прошло. Ты все еще настолько к ней привязан?

– Я узнал кое-что новое и больше не могу работать с этой психопаткой, – я улыбнулся, что, возможно, выставляло психопатом меня самого.

– Да ладно, Мэтт, давай рассуждать разумно.

– Скотт, я лучше уйду на фриланс. Я уже делал это и выиграл чертов Пулитцер.

Скот прищурился:

– Не смей мне угрожать, Мэтт.


– Я не угрожаю и не собираюсь вдаваться в подробности того, что она натворила. Достаточно того, что она разрушила мою жизнь, и я больше не могу с ней работать, ясно? И мне не кажется, что идея работать со своей бывшей беременной женой и ее новым мужем так уж неразумна. Я уже несколько месяцев как подал чертово заявление, но я все еще тут. Или она, или я.

Он тяжело вздохнул.

– Мэтт, ты нужен в команде, но ты же понимаешь, что Элизабет никуда не денется. Она беременна; если я попытаюсь от нее избавиться, она засудит нас по самые яйца.

Я поднял руки:

– Мужик, мне все равно. Я уйду.

Я встал и смотрел на него сверху вниз. Скотт крутанулся в кресле, провел ладонью по своей сверкающей лысине, сложил руки на груди и откинулся в кресле.

– Ладно, можешь работать из дома. Между прочим, мы никогда на такое не шли – чтоб ты понимал, насколько с тобой тут носятся. Но только до тех пор, пока мы не придумаем, что с тобой делать. Тебе понадобится ассистент, чтобы заменять тебя на общих собраниях, если ты уж совсем не можешь заставить себя притащить в это здание свою задницу. Может, Китти подойдет? – ухмыльнулся он.

Я хлопнул в ладоши:

– Отличный план, Скотт! Ты гений! – Подскочив к нему, я схватил его за голову и чмокнул в щеку. – Все, я отсюда убрался. И кстати, я сам найду ассистента, – обернувшись, добавил я и вышел из кабинета.

Через несколько минут, когда я бодро трусил по коридору, унося в картонной коробке все свое барахло, мы столкнулись с Элизабет. Мэтт, помни – если ты убьешь ее, тебя посадят.

– Куда это ты собрался с вещами? – Она уперла руку в бок, загораживая мне проход.

– Переезжаю.

– Почему ты так со мной разговариваешь? Я беременна, придурок.

– Я в курсе, так же как все живое в пределах видимости. Не твое дело, куда я иду. Уйди с дороги.

– Тебя что, уволили?

Как бы я ни старался не общаться с ней, я не мог сдержаться:

– Я знаю про письма и звонки Грейс и как ты скрывала их от меня. Спасибо тебе за это.

Она закатила глаза к потолку:

– Господи ты боже мой, я так и знала. Послушай, тогда, в девяносто седьмом, когда ты вернулся в Нью-Йорк, а она сбежала, ты был в кусках, Мэтт. Я собирала тебя из них годами. Думаешь, ты получил бы эту работу, если бы не я? Ты чуть не стал алкоголиком, ты таскался и ныл, как последний лузер. Это я спасла тебя от самоуничтожения. А ее не было даже близко.

Я рассмеялся:

– Чуть не стал алкоголиком? Ты это придумала, чтоб оправдать свое предательство? Полная фигня. Я никогда не женился бы на тебе, если бы знал, что она меня ищет.

– Знаешь, как это убого звучит?

– Ты всегда должна была сделать по-своему, не важно, какой ценой. Ты хотела меня и поэтому сделала то, что сделала. Ты хотела ребенка, а я не собирался его тебе дать, так ты пошла и нашла другого желающего, даже ценой нашего брака. Это ты убогая, а не я.

Она потеряла дар речи.

– Я… Я думала… Я думала, ты меня любишь…

Это была типичная для Элизабет тактика. Она могла в одно мгновение сделать поворот на сто восемьдесят градусов и перейти от злобных нападок к жалостливому нытью.

– Я любил ту, кем, я думал, ты была, но сейчас понял, что ее никогда не существовало. Мне пора, – я попытался разойтись с ней, но она снова преградила мне путь.

– Мэтт, подожди.

– Пожалуйста, дай мне пройти.

– Почему она домогалась тебя, когда знала, что мы женаты? Это было известно всем. Тебе не кажется, что тут что-то не так?

– Ты обвиняешь ее в том, что она хотела ясности? Хотела понять, что произошло между нами? Она была убита, Элизабет. И я тоже. – Я замолчал и посмотрел на ее торчащий живот. – Ради этого несчастного существа, растущего внутри тебя, я надеюсь, ты что-то усвоишь из этой истории. Несмотря на все твои усилия, у нас с тобой ничего не вышло. Мы не были вместе. Все это было зря. – Она заплакала, но меня это не впечатлило. – Пожалуйста, Элизабет, дай пройти.

Я достиг пика своей ярости, и теперь все казалось мне просто смешным. Мне больше не хотелось кричать и биться; все было просто дурацкой шуткой, но эта шутка была направлена против меня. Я мог либо принять это и жить дальше, либо потратить на эту тварь еще сколько-то мгновений собственной жизни, которых она не стоила.

Я протиснулся мимо нее.

– Чтоб мне больше никогда тебя не увидеть.



В Нью-Йорке была весна, и я был волен делать что хочу.

Солнце пробивалось сквозь небоскребы. Я шел к метро, неся средних размеров коробку с сувенирами, оставшимися от моей карьеры. Стоя в поезде, я улыбался, вспоминая, как целовался с Грейс в прошлую пятницу. Какими мягкими на ощупь были ее волосы, как она, даже пятнадцать лет спустя, все так же не сразу раскрывала глаза после поцелуя, как бы сохраняя его.