Прежде чем мы стали чужими

– Я тебя люблю. А теперь поймай мне такси, а? Мне еще надо кое-что купить.

Я подозвал такси и открыл ей дверцу. Наклонившись, она нырнула внутрь.

– Если понадоблюсь, я остановилась в «Уолдорф Астория».

Уже дома я открыл тот конверт.

Дорогой Мэтт,

нашей дочери сегодня исполнилось десять. Я раньше говорила, что не буду больше писать, но теперь у меня есть важная причина. С большой грустью должна сказать, что Дэн очень болен. Весь прошлый год у него были проблемы с сердцем, и теперь он почти в критическом состоянии. Он отчаянно хочет усыновить Эш, и я пишу, чтобы попросить тебя, пожалуйста, откажись от своих родительских прав, ведь ты вписан в ее свидетельство о рождении. Эш – прекрасный ребенок, умница и прелесть, с большим чувством юмора. Она – свет моей жизни. Я никогда не винила тебя за твой выбор десять лет назад, но теперь я могу изменить положение вещей для нее и Дэна и сделать усыновление официальным. Я понимаю, что ты очень занят, но, пожалуйста, постарайся с нами связаться.

С уважением, Грейс Портер. 212-555-1156.



Господи, какая у нее была жизнь… И трагедия, и отчаяние, и все из-за меня. Конечно, я мог во всем обвинять Элизабет, но в конце концов это не имело значения, ведь Элизабет ничего не значила для Грейс. Я понимал, что если проследить источник боли, то след все равно приведет ко мне, по крайней мере для Грейс, точно так же, как моя боль заключалась в ней.

Я взглянул на телефон, и у меня в голове возник вопрос. Я тут же написал Грейс.

Я. А почему ты искала меня в «Утерянных связях»?

Грейс. Я не искала.

Я. А как ты нашла мое объявление?

Грейс. Мой ученик узнал слова: «Голубка зеленых глаз», когда искал там свое, и принес мне объявление.

Я. Значит, ты сама не хотела меня найти? Только ради Эш?



Она промолчала.



Через два часа я стоял у них на пороге в клетчатых пижамных штанах, тапках и пальто. Было шесть вечера, и солнце начинало садиться. Эш вышла в белой фланелевой пижаме с узором из зеленых черепах. Она распахнула дверь с криком: «Привет, отец!»

– Привет, дочь.

Указав большим пальцем себе за спину, она понизила голос:

– Спросить ее, не хочет ли она с нами?

Я помотал головой. Эш опустила взгляд, как бы раздумывая, что делать, но потом крикнула:

– Пока, мам! Скоро вернусь! Люблю!

– И я тебя. Будь осторожна, – отозвалась Грейс из другой комнаты.

– Готова?

– Ага. – Она захлопнула дверь.

– Мы идем в ресторан, где подают завтрак в любое время, – сказал я.

– Прикольно. Я буду черничные оладьи. Это в стиле ренессанс, – непререкаемо объявила она. Я на секунду замер, и тут она начала хихикать.

– Ты меня чуть не напугала. Я уж начал опасаться за твой ай-кью.

– Я слышала эту шутку по телевизору.

Я засмеялся:

– Вот теперь я всерьез опасаюсь за твой ай-кью.

Места, куда ходили мы с Грейс, уже давно не было, так что я повел Эш в небольшое заведение по соседству.

– Мама рассказывала, что вы ходили в такое место, где давали завтрак на ужин, когда учились в колледже.

– Ну да. – Я улыбнулся воспоминанию, но не стал углубляться в прошлое. – Как дела в школе?

– Хорошо. Но скучно, кроме керамики.


– Ты любишь лепить?

– Очень.

– Моя мама – твоя бабушка – тоже любила. У нее была маленькая студия, которую она устроила на участке за своим домом в Калифорнии. Она называла ее Лувр, – я улыбнулся, вспоминая.

– Я знаю.

– Твоя мама все тебе рассказала, да?

– Почему ты не захотел зайти?

Моя дочь не пропускала ни одной мелочи.

– Я уже говорил, тут все сложно.

– Вы любите друг друга, так какого же черта вы не вместе?

– Эш, не все так просто. Мне нужно время.

– Ну а я думаю, что ты его просто тупо теряешь.

Почему эта пятнадцатилетка умнее нас всех?

Потому что ее взгляды не завалены десятилетиями дерьма.

Мы заказали оладьи и молочный коктейль, и Эш рассказала мне про школу и мальчиков, которые ей нравились.

– Все мальчишки – свиньи. Ты это знаешь, правда? Держись от них подальше.

Она задумчиво пила свой коктейль:

– Ты можешь этого не делать. Серьезно.

– Я буду. Я хочу видеть твоих друзей и приходить в школу. И это не просьба.

– Знаю.

Когда мы наелись до отвала, я заплатил, и мы направились к выходу. По пути Эш остановилась возле холодильника с десертами.

– Хочешь кусок торта? – спросил я.

Она порылась в висящей на плече сумочке.

– Нет, я хотела купить кусочек маме.

– Я куплю. Какой она любит?

Она подняла бровь:

– Ты знаешь какой.

– Кусок с шоколадным кремом и кусок с арахисовым маслом, пожалуйста, – сказал я женщине за стойкой. Она завернула их, протянула мне, и мы с Эш вышли из ресторана.

Всю дорогу домой мы говорили о музыке. Неудивительно, что у Эш был отличный вкус и она прекрасно разбиралась в жанрах. Мы договорились сходить на концерт «Радиохэд» в следующий раз, когда они приедут в Нью-Йорк. Я подумал, сколько же раз Грейс играла Radiohead или Джеффа Бакли Эш за все эти годы. Я сам не слышал их со времен колледжа.

Я поднялся с Эш по ступенькам. Она широко распахнула дверь, обернулась и поцеловала меня в щеку. «Спасибо за ужин, отец». И вдруг, оставив меня с тортом на пороге, кинулась в дом с криком:

– Мам, там у двери стоит какой-то мужик с тортом!

Я замер в дверном проеме.

Вот же хитрюга.





24. Когда-то мы были любовниками




ГРЕЙС