При чем тут девочка
Часть 9 из 23 Информация о книге
– И у вас – зависть? – спросила она. – Я не верю. Вы такой… такой летучий, прыгучий! – Вот-вот, – усмехнулся Миша, – летучесть-прыгучесть в цирке главное достоинство… В театре необходимы еще кое-какие качества… – А я «Трех мушкетеров» из-за вас три раза смотрела, сначала с восьмыми классами, потом с седьмыми, потом опять с восьмыми… Вот то место, когда вы фехтуете на лестнице один против шести! Это так здорово! Я просто не дышала! Я не верю, что вы кому-то завидуете. – И тем не менее, завидую! – сказал он и вдруг удивился, что именно здесь, перед этой незнакомой девочкой, наконец признался самому себе. – Кому, например? – удивилась она. – Например, Сеньке Либерману… Он играет Сирано… а это моя мечта – сыграть Сирано. – Я думала, все актеры мечтают сыграть Гамлета… А этот… Си-ра-но, какое смешное имя – он кто? Миша вспомнил, что гардеробщица Слава называла спектакль «Сейран де Бержерак», у нее соседа-армянина так звали, Сейран. Еще она говорила: «У меня радикулёт на нервной почке». – Слушай, – сказал Миша, – иди ты, ради бога, домой, а? У меня из-за тебя могут быть дикие неприятности! – Ну пожалуйста!!! – взмолилась она. – Еще полчасика, неужели вы боитесь, вы же смелый, вы – Д’Артаньян… – Нет, я – Сирано, – сказал Миша. Он поднял с полу посох Деда Мороза, достал из кармана накладной нос, закрепил резинку на затылке. Девочка смотрела на него, не шевелясь. – А… кто он такой? – «Но кто же он такой? – подхватил артист ТЮЗа Михаил Мартынов, запрыгивая, как на сцену, на гору черных кожаных матов. Сложнейший из вопросов… Пожалуй, астроном… Он музыкант! Поэт! Он храбрый человек. Он физик! Он философ! И сумасшедший! Но его отвага Неподражаема! И он со всеми прост. И плащ его похож на петушиный хвост, Когда его слегка приподнимает шпага… А нос какой! Он так отрос, Что нужен шарабан – его не вложишь в тачку… Бедняга по утрам прогуливает нос, Как барыня свою собачку!» Миша спрыгнул с горы матов и неожиданно для себя самого вдруг пустился рассказывать содержание пьесы Эдмона Ростана. Девочка сидела на мате, подняв колени к подбородку, смотрела своими янтаринами, тянула к нему острое лицо. Поглощала, пожирала… да, это был экземпляр… А его уже закрутило. Не отдавая себе отчета, по ходу пересказа сюжета Миша вскакивал, садился, прохаживался перед нею, жонглировал посохом… Вдруг пускался играть какой-нибудь отрывок. И вообще, как всегда случалось с ним, когда речь заходила об этой роли, он все меньше обращал внимание на девочку и перед собой видел не ее, а зал… Текст роли, как и текст всей пьесы, он давно уже знал наизусть… – Вы что так смотрите? Вам нравится мой нос? – Я… Что вы?.. – Может быть, мы оба Смутили вас? – Ошиблись, сударь, вы… – Быть может, носик мой качается, как хобот? – Нет, вовсе нет… – Или как клюв совы? – Да что вы… – Может быть, на нем нашли вы пятна? Или, быть может, он торчит, как мощный пик? – Я вовсе не смотрел… – Вам, значит, неприятно осматривать мой нос? Быть может, он велик? Она тянула шею вослед его прыжкам, хохотала, перекатывалась со спины на живот, вскакивала, замирала, вскрикивала, хваталась ладонями за щеки, и – застывала, когда за спиной красавца и баловня фортуны Кристиана Сирано с болью рассказывал Роксане о своей любви… Что я скажу? Когда я с вами вместе, Я отыщу десятки слов, В которых смысл на третьем месте, На первом – вы и на втором – любовь. Что я скажу? Зачем вам разбираться? Скажу, что эта ночь, и звезды, и луна, Что это для меня всего лишь декорация, В которой вы играете одна! Что я скажу? Не все ли вам равно? Слова, что говорят в подобные мгновенья, Почти не слушают, не понимают, но Их ощущают, как прикосновенья… Сейчас, по ходу сцены держа ворох пламенных кудрей где-то на обочине взгляда, он вдруг подумал, что Роксана вовсе не должна быть томной шатенкой, как ему представлялось раньше. Да, вот какой она должна быть – рыжей, худой, светящейся в ночи, как факел… Я чувствую, мгновенья торопя, Как ты дрожишь, как дрожь проходит мимо По ветке старого жасмина… – Ну, подавай текст Роксаны, – бросил он вдруг на ходу: – «Я плачу… Я дрожу…» – Как это?! – прошептала она, округляя глаза. – Когда? Что… как – сейчас?.. – Подавай текст! – крикнул он раздраженно: – «Я плачу… Я дрожу…» – Я… п-плачу… Я дрожу… – «И я люблю тебя». – Кто? – ты… он – меня?! – Вот дура! Да не я и не он! Это реплика Роксаны, я-то свои сам подаю. Давай снова, ну! «Я плачу, я дрожу, и я люблю тебя…» Поняла? – Поняла! – вдруг проговорила она твердо, вскочила с мата и всем телом подалась вперед, обняв себя за плечи, словно удерживая: – Я… плачу… Я дрожу… – проговорила она с отчаянием в голосе, и вправду дрожа всем телом. – И… и я люблю тебя! – Молодец! – резко бросил он, нырнул под брусья, перевернулся, повис вниз головой… и еще минуты две продолжал читать текст таким вот манером.