При свете луны

– В Иисусе не нуждаюсь, сынок, – ответил ковбой. – Уже нашел его дважды. – Его лазурно-синие глаза только впитывали информацию, ничего не выдавая взамен. – Не нужны мне и неприятности, сынок, да и тебе, пожалуй, тоже.

– Не что-то, – поправился Дилан. – Вы ищете кого-то.

– Этим мы все занимаемся так или иначе.

– Вы искали очень долго. – Дилан до сих пор не очень-то понимал, к чему клонит.

Старик чуть прищурился, словно приглядывался к нему.

– Как тебя зовут, сынок?

– Дилан О’Коннер.

– Никогда о тебе не слышал. Как ты узнал обо мне?

– Никогда не слышал о вас, сэр. Не знаю, кто вы. Я просто… – До того слова лились безо всякого его участия, а тут вышла заминка. И он понял, что должен сказать хотя бы часть правды, поделиться толикой своего секрета, иначе продолжения разговора не получится. – Видите ли, сэр, иногда меня… осеняет. Интуиция, знаете ли.

– Только не доверяй ей, играя в покер.

– Не просто интуиция. Я хочу сказать… Вдруг выясняется, я знаю то, чего вроде бы не могу знать. Я чувствую, знаю и… связываю одно с другим.

– То есть ты – спирит?

– Простите, сэр?

– Ты – предсказатель, прорицатель, медиум… что-то в этом роде?

– Возможно. Все эти странности начали происходить со мной недавно. Я не зарабатываю на этом деньги.

Улыбки на испещренном морщинами лице вроде бы не появилось, но глаза весело блеснули.

– Если ты всегда обращаешься к людям с такими словами, просто удивительно, что тебе не приходится платить за то, чтобы тебя выслушали.

– Вы думаете, что подошли к концу той дороги, которой следовали. – Вновь Дилан понятия не имел, откуда взялись эти слова. – Вы думаете, что потерпели неудачу. Но, возможно, это не так.

– Продолжай.

– Возможно, она где-то рядом, прямо сейчас.

– Она?

– Я не знаю, сэр. Мне это открылось. Но, кем бы она ни была, вы знаете, о ком я говорю.

Прищуренные глаза вновь всмотрелись в Дилана, на этот раз исследуя его с дотошностью полицейского детектива.

– Отойди на шаг. Позволь мне выйти.

Пока старик выходил из «Меркури», Дилан оглядел ночь в поисках Джилли и Шепа. С того момента, как он видел их в последний раз, они отошли от входной двери ресторана лишь на несколько шагов, добрались до того места, где Дилан обронил книгу. Джилли уже подняла с асфальта роман «Большие ожидания» и теперь стояла рядом с Шепом, напрягшись, вся на нервах, словно постоянно думала, с какой стороны ножи полетят на этот раз.

Он посмотрел на дорогу. Никаких черных «Субербанов». Тем не менее он чувствовал, что в Саффорде они слишком уж задержались.

– Я – Бен Таннер.

Отвернувшись от Джилли и Шепа, Дилан увидел, что старик протянул ему иссохшую, мозолистую руку.

Он помялся, опасаясь, что рукопожатие отзовется в нем мощным ударом одиночества и уныния, которые он почувствовал в психическом следе Таннера, столь мощным, что удар этот сшибет его с ног.

Он не мог вспомнить, прикасался ли к руке Марджори, когда нашел ее стоящей у стола с разбросанными на нем таблетками, но склонялся к тому, что нет. А к Кенни? Восстановив справедливость ударом бейсбольной биты, он потребовал ключи от наручников и замка, однако, достав ключи из нагрудного кармана, Кенни передал их Джилли. Так что, если память не изменяла Дилану, он не прикасался и к этому злобному трусишке.

Однако Дилан не мог избежать рукопожатия, не разрушив ту хрупкую доверительность, что установилась между ними, поэтому пожал протянутую руку и обнаружил совсем не то, что ожидал: человеческие чувства, о которых буквально кричал психический след, в самом человеке практически не ощущались. Так что механизм шестого чувства был не менее загадочным, чем его источник.

– Приехал из Вайоминга где-то с месяц тому назад, – объяснил Таннер. – Ухватился за несколько ниточек, которые, как выяснилось, не стоили и выеденного яйца.

Дилан отпустил руку Таннера, потянулся к ручке водительской дверцы «Меркури».

– Мотался из одного конца Аризоны в другой, а теперь собрался домой, откуда, возможно, мне и не следовало уезжать.

В психическом следе Дилан вновь почувствовал географию сожженной души, континент, заваленный пеплом, унылый мир беззвучного одиночества, с которым он столкнулся, когда взялся за ручку двери, выходя из ресторана.

И вопрос сформулировал неосознанно, лишь услышал, как задает его:

– Как давно умерла ваша жена?


Возвращение изучающего прищура указывало на то, что старик все еще опасается какого-то подвоха, однако уместность вопроса играла Дилану на руку.

– Эмили умерла восемь лет тому назад, – будничным голосом ответил Таннер, поскольку люди его поколения не считали возможным демонстрировать при посторонних свои эмоции, но, несмотря на прищур, лазурные глаза потемнели от горя.

Узнав с помощью неведомого ему волшебства, что жена этого незнакомца мертва, именно узнав, а не предположив, узнав, каким ударом стала ее смерть для Таннера, Дилан чувствовал себя незваным гостем, забравшимся в самые потаенные уголки чужого дома, ищейкой, нашедшей дневники хозяев и выведывающей чужие секреты. И этот отвратительный аспект его сверхъестественного таланта с лихвой перевесил радость, которую он испытал после победной стычки с Кенни и Бекки в доме Марджори, когда ему, с помощью Джилли, удалось спасти жизни бабушки и внука, но он не мог подавить в себе эти откровения, которые возникали в его сознании, как вода, бьющая из родника.

– Вы и Эмили начали искать ту девушку двенадцать лет тому назад. – Дилан не знал, о какой девушке он упомянул, понятия не имел о причине поисков.

Горе уступило место изумлению.

– Как вы это узнали?

– Я сказал «девушку», но даже тогда ей было тридцать восемь лет.

– Теперь пятьдесят, – подтвердил Таннер. В этот момент его, пожалуй, больше поражало число ушедших лет, чем загадочные знания Дилана. – Пятьдесят. Господи, куда ушла жизнь?

Отпустив ручку водительской дверцы «Меркури», Дилан почувствовал, что неведомая, но мощная сила вновь куда-то его тянет. Обернувшись, он прокричал Таннеру: «Сюда!» – как будто знал, куда эта сила могла его привести.

Здравый смысл, безусловно, говорил старику, что ему нужно забраться в кабину и запереть все дверцы, но теперь главную роль играло сердце, так что к голосу здравого смысла Таннер не прислушался. Поспешил за Диланом со словами: «Мы полагали, что сможем достаточно быстро найти ее. А потом узнали, что система работает против нас».

По ним промелькнула тень, над головами что-то хрустнуло. Дилан успел поднять голову и увидеть, как летучая мышь съела большого мотылька. Сцену убийства четко зафиксировал свет одного из фонарей, освещавших автомобильную стоянку. В другую ночь это зрелище не вызвало бы у него никаких эмоций. В эту по спине пробежал холодок.

Внедорожник на улице. Не «Субербан». Но едет медленно, словно что-то высматривает. Дилан дождался, пока он скроется из виду.

Ищейка интуиции привела его к десятилетнему «Понтиаку», припаркованному на другом краю автостоянки. Он прикоснулся к водительской дверце, и каждое нервное окончание руки вошло в контакт с психическим следом.

– Вам было двадцать, Эмили только-только исполнилось семнадцать, когда она забеременела.

– У нас не было ни денег, ни надежды.

– Родители Эмили умерли молодыми, а от ваших… толку не было.

– Вы знаете то, чего знать не можете, – изумился Таннер. – Именно так оно и было. На чью-то поддержку рассчитывать не приходилось.

След на водительской дверце не сообщил Дилану ничего интересного, поэтому он двинулся вокруг «Понтиака», к дверце со стороны пассажирского сиденья.

Старик, следуя за ним, говорил:

– Однако мы бы оставили ее, несмотря ни на что. Но когда Эмили была на восьмом месяце…

– Снежная ночь, – перебил его Дилан. – Вы ехали в пикапе.

– Не чета трейлеру.

– Вам сломало обе ноги.

– И позвоночник, плюс повреждения внутренних органов.

– Медицинской страховки у вас не было.

– Не было ни цента. Мне потребовался целый год, чтобы подняться на ноги.

На передней дверце с пассажирской стороны Дилан нашел отпечаток, отличный от обнаруженного на водительской дверце.

– У нас разрывалось сердце от того, что придется отдать ребенка, но мы решили, что для нее это наилучший вариант.

Дилан выявил несомненную связь между психическими следами неизвестного человека и Бена Таннера.

– Клянусь богом, ты настоящий. – Скептицизм старика сходил на нет даже быстрее, чем мог предположить Дилан. Надежда, казалось бы давно угасшая в душе Бена Таннера, внезапно ожила. – Ты настоящий.

Независимо от того, чем все могло закончиться, Дилан собирался пройти весь путь, начавшийся у входной двери ресторана. Да и не мог он свернуть с него. С тем же успехом падающие на землю капли дождя могли изменить направление полета и вернуться в облака. Тем не менее ему бы не хотелось, чтобы надежды старика оказались тщетными, а каким будет итог, он не знал. Он не мог гарантировать, что встреча отца и дочери, хотя к этому вроде бы все шло, могла произойти в эту ночь. Возможно, не могла произойти вовсе.

– Ты настоящий, – вновь повторил Таннер, уже с благоговением.

Рука Дилана сильнее сжала ручку дверцы «Понтиака», и в его голове громыхнуло: произошла сцепка двух товарных вагонов. «Тропа мертвеца», – пробормотал он, не зная, что это значит, не в восторге от того, как звучат эти два слова. От автомобиля направился к ресторану.

– Ответ там, если вы хотите его получить.

Таннер остановил Дилана, схватив за руку.

– Ты про девочку? Она в ресторане? Откуда я только что вышел?

– Я не знаю, Бен. Я на такое не способен. Не могу дать ответ, не дойдя до конца. Это что-то вроде цепи, я иду от звена к звену, не зная, каким будет последнее, пока не доберусь до него.

Предупреждение о возможной неудаче, прозвучавшее в голосе Дилана, старик предпочел проигнорировать. Его голос переполняло изумление.