Проданы в понедельник

Его палец забарабанил по столу. Лили знала: концепция была прогрессивной. Хотя, возможно, и довольно рискованной. Но Нелли Блай наверняка бы ее одобрила.

– Думаю… думаю, что ее можно будет куда-нибудь втиснуть, – изрек вдруг Тримбл.

Лили едва скрыла улыбку.

– Но только на двух условиях, – подчеркнул он, сдержав ее радость. – Во-первых, это не должно отразиться на исполнении вами своих прямых обязанностей. А во-вторых, вы не будете выставлять всех этих покойников мучениками.

Лили, конечно же, согласилась с обоими. Правда, необычность второго условия заставила ее недоуменно приподнять брови.

Тримбл с неохотой пояснил:

– Мой отец пропивал чуть ли не каждый цент, прежде чем мы положили его в гроб. Мы выбились в люди – и я, и мои братья. Но только благодаря нашей матери. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Лили, хоть и пораженная его откровенностью и странными заключениями, но сумела ответить:

– Поняли. Спасибо вам, сэр.

Он только кивнул.





* * *


Сегодня уже ни одна жизненная проблема не умерила бы азарта Лили по одной простой причине: уж коли она решила, казалось, бы неразрешимую задачу, то и все остальные были ей по плечу!

Вдобавок она получила еще дополнительный импульс: в газете появилась статья. В недавней радиопередаче миссис Линдберг лично обратилась к похитителям и рассказала, какой уход требовался ее сыну и какое детское питание он предпочитал, – прям в соответствии с тем предложением Лили, от которого отмахнулся шеф. Но сейчас это уже не имело значения. В радиопередаче содержалась ценная наводка – на подозрительные бездетные пары, которые вдруг станут запасаться названными продуктами. Власти были настроены оптимистично.

Как было бы чудесно, если бы обе разделенные семьи – и Линдбергов, и Джеральдины – воссоединись!

Лили решила на ланче с Клейтоном не только поделиться новостью о своей колонке, но и рассказать ему о Диллардах. Ведь Клейтон был первоклассным, опытным репортером. Пришло время спросить его совета – конфиденциально, конечно. Лили не сомневалась, что его строгие воззрения на то, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет, не помешают ему сделать все, что было в его силах, чтобы помочь.

Ресторан «У Джеффри» располагался на верхнем этаже двенадцатиэтажного здания, радуя гостей впечатляющим видом на мэрию и изваянного в бронзе Уильяма Пенна. С кремовыми камчатными скатертями на столах и розами в вазах из травленого стекла он выглядел даже очаровательнее «Ренессанса».

При воспоминании о позабытом ею свидании Лили до сих пор ощущала уколы вины.

Но вся вина рассеялась, как и все, что их окружало – звон льда и фарфора, болтовня посетителей в дневных нарядах, когда прозвучало объявление.

Только его сделала не Лили.

Едва официант, приняв заказ, отошел от их столика, как лицо Клейтона просияло:

– Я получил предложение о работе в отделе новостей о государственной политике.

– О, Клейтон, это в…

– Это в «Чикаго Трибьюн», – договорил Клейтон, разом охладив ее восторг.

– В Чикаго?

– Вы же знаете, Лили, что я там вырос, – напомнил ей Клейтон, – и всегда хотел вернуться назад.

– Да, конечно, я помню, – кивнула Лили. Она не знала, что он надумает это так скоро.

– Вот почему я так часто уезжал на выходные в последнее время. Мои родители сейчас живут в Иллинойсе, и мне нужно было подыскать себе там жилье, оценить все условия. В общем, убедиться, что переезд имеет смысл. – Тут выражение его лица переменилось, сделалось серьезным: – Лили, я хочу, чтобы вы с Сэмюэлом поехали со мной.

– В Чикаго? – повторила она снова название города, как будто он находился на другой планете. И Клейтон рассмеялся, глядя на ее замешательство. А может, из-за того, что сам занервничал, когда достал из кармана своего пиджака блестящее золотое кольцо.

– Дорогая, выходите за меня замуж! – После короткой паузы Клейтон добавил: – И я буду заботиться о Сэмюэле, как о своем родном сыне.

Лили судорожно глотнула воздух. Предложение руки и сердца и так ошеломило ее. А готовность усыновить ее ребенка, высказанная с такой искренностью и убежденностью, только приумножила этот эффект. А Клейтон продолжил:

– Вам больше не придется работать. Вы сможете все время быть дома, рядом с сыном. Больше никаких автобусов, никаких встреч по выходным. Мы заживем вместе, одной семьей.

В этот миг свет из окна упал на кольцо, и венчавший его алмаз ослепительно сверкнул – прекрасный, круглый, идеальный. В его отражении Лили увидела жизнь, предложенную Клейтоном: настоящая семья, собственный дом, многообещающее будущее…

– Я понимаю, мое предложение стало для вас сюрпризом. Но надеюсь, что приятным. – В тоне Клейтона отозвалось беспокойство, нараставшее в его глазах. Оказывается, и он мог быть уязвимым.

Тронутая, Лили поспешила сформулировать ответ:

– Это просто невероятно, Клейтон. Все это… – Едва ее губы подернула улыбка, как его губы тоже выгнулись под знакомым ей уголком. С той самой уверенностью, которая вселяла в других ощущение безопасности.


– Будь моя воля, – сказал Клейтон, – я бы предпочел сделать вам предложение за ужином при свечах, а не в обеденный перерыв… Но мне надо уже сегодня поставить в известность шефа, и, конечно, я должен был сначала спросить вас.

Последняя фраза вмиг рассеяла гипотетические варианты, прокручивавшиеся в голове Лили.

– Что ж… тогда… да.

Словно желая ее успокоить, Клейтон протянул руку через стол и положил ее на ладонь Лили:

– Я понимаю, вам, наверное, кажется это слишком поспешным. Но я люблю вас, Лили, и хочу это сделать ради нас.

«Нас!» Вот как он уже думал о них! При тех выгодах, что сулили Клейтону переезд и повышение, почему бы ему было не принять такое предложение? Клейтон был бы дураком, если бы отказался. Как и она, Лили, будет дурой, если откажется от его предложения.

Колеблясь с выбором – словно балансируя на самой кромке скалы, Лили улыбнулась.





* * *


Остаток дня прошел в водовороте телефонных перезвонов, служебных записок и попыток разрешить свои внутренние вопросы, на которые легких ответов не находилось. Рассеянность Лили неминуемо сказалась на ее продуктивности. И ей пришлось задержаться на работе, чтобы убедиться: все свои задачи она прилежно выполнила. В такой день Лили не могла себе позволить ошибиться. Слишком велик был риск. Ведь на кону стояла ее колонка в газете – первый карьерный успех! От которого ей придется отказаться, если она примет предложение Клейтона.

Если…

Лили попросила его немного подождать. Сказала, что должна посмотреть, как воспримет все сын. Клейтон заверил Лили: он все понимает. Но настоял, чтобы она взяла кольцо. На том они пока и порешили.

О своих новых перспективах Лили рассказывать ему не стала. К чему? Если они поженятся, вопрос вообще не будет актуальным. Собственно, он уже должен был стать таковым. Отказать Клейтону ради того, чтобы вести в газете собственную колонку, которая скорее увянет, чем расцветет, было столь же эгоистично, сколь и глупо.

Клейтон был умным, обаятельным и добрым. И он ее любил! Лили слишком трепетно относилась к своим чувствам, чтобы сказать, что она его тоже полюбила. Но он стал ей очень дорог. Лили была в этом уверена. Как и в том, что она будет за Клейтоном как за каменной стеной. И не только она. Но и Сэмюэл. Им больше не придется ловить на себе осуждающие взгляды, слышать шепот за спиной. И она больше не будет испытывать неловкость во время любых разговоров о браке и родительских обязанностях.

Список того, чего «больше не будет», продолжал пополняться всю дорогу до пансиона. В котором ее ждала пустая комната – без Сэмюэла, без никого. И такой она останется еще по крайней мере год, если Лили не решится изменить свою жизнь.

Мрачность этого видения настолько завладела Лили, что она не замечала ничего вокруг, пока за спиной не послышались чьи-то шаги. Тусклая дымка вечернего города плотно окутывала призрачную фигуру.

Лили прижала к себе сумку. Внутри лежал кошелек, а в нем, в кармашке для монет – кольцо Клейтона. Счастливая находка для любого вора! Лили ускорила шаг. Но чужая поступь тоже стала быстрее. Лили на ходу, едва притормозив, бросила через плечо взгляд назад. Свет фар проехавшего мимо автомобиля ослепил ей глаза. В воздухе поплыли крошечные огоньки.

За ней явно кто-то шел!





Глава 31




Эллис угодил в тюрьму округа Гудзона. Амбре в ней стоял именно такой, как он предполагал – противная смесь затхлости, плесени и мочи. Миски с похлебкой пахли не лучше.

Из-за бегства от офицера и сопротивления при аресте залог ему установили в пятьдесят баксов. Незадача! Учитывая, что в его кармане завалялось всего восемь долларов. Эллису разрешили сделать один звонок, и он потратил его впустую. Банк в Манхэттене заморозил его счет, и в ответ на все просьбы и мольбы, даже в беседе с менеджером, Эллис слышал только одно: «Мы непременно разберемся, сэр».

И эту услугу ему оказал Альфред. Точнее, подложил свинью. Эллис в том не сомневался. Банки в этом смысле ничем не отличались от любого другого бизнеса. Они заботились только о своих интересах. Или, возможно, сыграли роль связи Миллстоунов с преступным миром. Это также объясняло отказ охранника дать ему сделать второй звонок. «Позже», – рокотал он своим грубоватым баритоном в ответ на все требования Эллиса.

С другой стороны, у Эллиса оказалась уйма времени, чтобы решить, кому же звонить. Фактически целый рабочий день. Наступил вечер, а он все еще томился в тесной камере с тонким заляпанным матрасом на жесткой койке. К рассвету, по его расчетам, должны были заполниться и все соседние камеры – по коридору то и дело волокли пьяных.

Напыщенная тирада одного из них закончилась под аккомпанемент позвякивающих ключей в руках охранника с бочкообразной грудью. Если бы не униформа, этот парень напомнил бы Эллису оперного певца. Но вместо того, чтобы залиться арией, он вдруг отпер дверь его камеры:

– Выходи!

Эллис поднялся в койки. Решив, что ему наконец разрешат второй звонок, он перебрал в голове всех надежных людей, пока шел по коридору через две преграды в виде запертых дверей. Первым пришел на ум Голландец. Но вспомнив про поздний час и требовавшуюся сумму, Эллис исключил его: у парня хватало забот со своей семьей. О мистере Уолкере и думать было нечего. Может, позвонить кому-нибудь из репортеров, которым он в свое время делал небольшие одолжения? Попытка не пытка. Только где гарантия, что он застанет кого-то из них дома?

В конце коридора охранник указал своей дубинкой:

– Сюда.

В комнате, куда вошел Эллис, телефона не было. Только два стула, разделенные столом. И человек в темном костюме, стоявший лицом к зарешеченному окну. Неужели к нему вызвали адвоката? Не успел Эллис озадачиться своим предположением, как человек в костюме повернулся.

Альфред!

– Садись! – рявкнул охранник.

Страх пробежал по нутру Эллиса, пока он огибал стол и присаживался. Этого следовало ожидать! Альфред опустился на другой стул. И махнул в лицо Эллиса мягкой фетровой шляпой:

– Похоже, у вас выдался тяжелый денек.